Страница 132 из 178
- Бусина, слышь, давай, ешь. Че, Лысый зря, че ли, мотался вгород? Хоть булку съешь, - он подтолкнул в ее сторону пару сладкихбулок на тарелке.
Девчонка, встрепенувшаяся, когда он ее окликнул, опять уткнуласьвзглядом в свой чай. Кивнула и без всякого желания отломилапальцами кусочек. Курам на смех, блин. Этими крошками и воробья ненакормишь, а она делает вид, что жует. Федот подозревал, что Боровне обрадуется, если его «Бусинка» хоть пару грамм потеряет в весе.Он помнил, с какой маниакальной настойчивостью друг следил за тем,чтоб девчонка всегда была накормлена. У Федота же с этим полныйабзац – за сегодня она еще ничего толком не съела. Может, стоилоотпустить ее в консерваторию? Развеялась бы девка. Боров насчетэтого никаких конкретных указаний не оставил, и Федот решилперебдеть. Да и лень ему было торчать там, охраняя Бусину. В городемелькать с ней, снова-таки. Это Лысый к ним был слабо привязанблагодаря тому, что не особо в делах светился. Боров его сразу какприставил к малышке, так парень и таскался за ней. А морда Федотарядом с девчонкой на фоне сегодняшней ночной встречи могла бы изаинтересовать кого-то.
Он, кстати, был уверен, что это его решение приведет к скандалу.Но Бусина только выслушала его заявление, что пока лучшепересидеть, кивком выразила свое согласие и пошла в комнату,которую выбрала прошлым вечером. Честно говоря, Федот некотороевремя недоумевал. Ну ладно раньше она сидела тихо, но теперь, ужеполностью зная, что Боров и себя, и всех вокруг в бараний рогскрутит ради любого ее желания – Федот ожидал, что Бусина непреминет использовать свой статус и положение. Собственно, он ждалистерики начиная с того момента, как приехал вчера за ней подконсерваторию. Причем, мог допустит, что скандалить она может поповоду любой мелочи: ужин не тот, дом не обжит, в глушь заехали,комнат мало, чтоб выбрать… Да мало ли причин, при желании, можетнайти девчонка, привыкшая, что такой мужик, как Боров, готов ей чтоугодно на блюдечке с золотой каемочкой принести? Че Федот непомнил, как Славка одернул его, когда он решил пошутить над ееглупым желанием научиться в бильярд играть? На кой ляд,спрашивается? «Бусинка попросила». И все, дискуссия закрыта, а занасмешки и шутки можно еще и в морду получить, он это по глазамБорова прекрасно видел. Вот и готов был к тому, что эти два дня емупридется капитально сдерживаться, чтобы не размазать девку постенке.
А в итоге единственным их «трением» оказался вопрос хозяев дома.Умора, учитывая то, что дом был куплен и оформлен исключительно наБусину. Да еще проблема уговорить ее поесть. При этом им с Лысымдевчонка постоянно предлагала что-то разогреть или нарезать, илисварить даже. Пока сам Федот, растерявшись от такого мельтешения нанее не прикрикнул, чтоб Бусина села и успокоилась. Сесть-то онасела, а вот успокоилась ли? Вряд ли.
- С ним ничего не случится?
Он сначала даже не понял, то ли это продолжение его размышлений,то ли Бусина и правда что-то прошептала. Девчонка низко склониласьнад своей чашкой и по маленькому глоточку отпивала чай. Видноотреагировав на его внимание, она коротко глянула из-под бровей иснова опустила взгляд вниз.
- Все нормально будет? – повторила девчонка, принявшись ковырятьпальцем краску на подоконнике, у которого они сидели, за неимениемэлементарной мебели.
Несколько табуреток Лысый сегодня купил, но стол, ясное дело, нетащил. Так что из того, на чем можно сидеть, в доме имелась ещетолько одна кровать, в комнате, которую они малявке выделили. Дадиван в гостиной, на котором они с Лысым спали по очереди, покавторой стоял на стреме.
Нормально? И чего ей сказать? Нормально. Должно быть нормально.Если никому ничего в голову не ударит, Косячу тому же. Если всемозгами решать будут, а не за пушки хвататься, когда тех самыхмозгов не хватает. Все должно было быть нормально по идее. Только идругого варианта никто из них не исключал. Потому Боров и поперся вКиев, не доверяя местным адвокатам и нотариусам, которыхлегче-легкого было бы прижать местным браткам. А Славка меньшевсего хотел, чтобы в случае чего кто-то раньше времени узнал, комуименно он большую часть всего, что имел, переписал. Чтобы малявкебольше не пришлось побираться и думать о деньгах.
- Нормально. - Он поднялся и потянулся за сигаретами. Хоть ипомнил просьбу Борова не особо шмалить при девчонке. – Все с нимбудет нормально.
- Честно? – еще тише, чем до этого, пробормотала малышка.
Ему че? Расписку ей дать? Или она его за базарную цыганкудержит?
- Мы все для этого сделали, - резко бросил он и пошел во двор,подальше от этой малявки и всех ее вопросов.
- Мы тебе точно больше не нужны?
Вячеслав повернулся к Костылю, который вместе с Лешим стояли умашины и смотрели на него. Глубоко вдохнул прохладный ночнойвоздух. Снова глянул на пацанов, которых брал сегодня с собойвместо Федота, и покачал головой:
- Свободны, парни.
Те попрощались, разошлись по своим машинам. Боров проследил, какони уехали. А потом привалился к боку своего авто, закурил иуставился в темное небо, где сквозь облака где-нигдепросматривались звезды.
Три часа ночи. Три часа. Блин.
Он вдруг выплюнул сигарету, жадно вдохнул и присел на корточки,с силой обхватив голову ладонями и прижав затылок пальцами.
Бл…! Обошлось. Не без того, что Косяч все-таки взбрыкнул. Не безтого, что стволы достали, но ведь смог уладить! Смог утрясти! Сумелнадавить, уболтать и прижать так, что все сыграли по его правилам иушли довольные. И он, главное, был доволен.
Все. Теперь он не Боров. Теперь он – Боруцкий ВячеславГенрихович. Депутат горсовета. И плевать, что выборы в местнуювласть только через три месяца. У него мандат уже гарантирован. Иденьги уплачены.
Нет, конечно, самые козырные направления он оставил за собой,это все они с Мелешко еще раньше решили и утрясли. Да и свои«предприятия» Боров за собой оставил. Но в остальном… Че ему: своихмагазинов, ночных клубов, заправок да ресторана не хватит? Да вышеголовы, если вместе с наркотой. Долбаться-не передолбаться. Аостальным пусть теперь другие занимаются. Все.
Кровь бушевала внутри, подгоняемая адреналином, еще неуспокоившись после «встречи».
Три часа ночи.
Вячеслав снова выпрямился и достал сигарету пальцами, которыеподрагивали от напряжения последних трех часов. Все. Уладил. Можноехать домой.
Другой, наверное, сейчас добрался бы до квартиры и завалился быспать, без задних ног, учитывая то, что и предыдущую ночь почти неспал. Ну, или ушел бы в разгул, чтоб снять этот передоз адреналинавнутри. А он хотел домой, к своей малышке. Может и тяпнет водки,чтоб немного попустило, но только после того, как ее обнимет.
Блин, Вячеслав так привык, что она рядом. Всю прошлую ночьвскидывался, нащупывая пистолет, от того, что чего-то не хватало,привычного уже и необходимого. Инстинкт срабатывал, прогоняя сон,ощущая отсутствие части себя. Самой родной и любимой части. Девочкиего.
Отъехав от клуба, куда они с парнями приехали после встречи, онвыехал на проспект. К дому, что он купил для Бусинки, можно былодоехать минут за сорок. Это если машину пожалеть и ехать хорошейдорогой. Ему сейчас было плевать на машину, потому Вячеслав свернулк району комбинатов. Там, если знать проезд, держать приличнуюскорость и срезать через отвалы, а потом по проселочным - можнобыло добраться минут за пятнадцать.
Уже поворачивая в проезд, когда до дома оставалось метровдвести, он набрал Федота, чтобы тот открыл ворота. Не хотелосьбудить Бусинку, а она наверняка спала в начале четвертого утра-то.У него аж шею ломило и плечи свело. И не от усталости после этихдвух напряженных суток, а так сильно он ее хотел увидеть. Простоглянуть. Будить не будет, пусть поспит. Вячеслав надеялся, что хотьона-то в прошлую ночь не вскакивала каждые десять минут, аотдыхала. Потому как перед отъездом он своей Бусинке никакогопродыху не дал. И понимал, что в конец выматывает, а расслабитьсяне мог. Его девочка ему настолько нужна была. Реально. И запрошедшие два дня он это еще четче понял. Странные конечно,выдались дни. Вроде напряга столько, и четкое понимание, по какомулезвию идешь. Шаг один не туда, и все, накроют тебя, пристрелят ина свалку отвезут. А в такой ситуации, как оказалось, все, кромесамого простого и до дикости очевидного и нужного на задний планотодвигается. Все вторичным становится, кроме понимания, ради чеготы на такой рожон прешь.