Страница 15 из 18
Коломиец посмотрел на меня холодно, но не стал унижаться доспора с каким-то футурологом, обратился к отцу нации:
– Почему патиципейт? Опять засоряем язык макаронизмами… Нелучше ли придумать что-то исконно русское?
– А еще лучше – хохляцкое, – добавил Коган с чересчурсерьезным видом. Увидел нахмуренные брови Коломийца, поспешнодобавил: – Что на самом деле и есть исконно русское, ибо хохлы –самые древние русы.
Я пояснил, морщась:
– Лучше бы русское, наш язык велик и могуч, но наш народецнастолько привык плевать на свое и кланяться чужому, что… Вы жвидели, как показали свой уровень питерцы, выбрав для своего городанаихудший вариант, зато пышно-глупо-немецкое – Санкт-Петербург! Таки с новым названием. Боюсь, что весь мир принял бы русскоеназвание, но сама Россия не примет, но именно с нее должно начатьсяпобедное шествие… так что в интересах дела давайте уж возьмем заоснову латынь…
– А не американизм? – спросил Яузов подозрительно.
– Американцы пользуются испорченной основой латыни, –пояснил я. – Но можно дать в печати пару статей, что латинянеи есть древние русы. Ведь, как все мы помним, когда пала Троя с ееславянским населением, в чьем падении сыграл главную рольславянский князь Ахилл, почему-то принявший сторону греков, точасть троянцев-русов со своим великим героем Энеем ушла на берегаТибра, где завоевала местные племена, Эней женился на дочери царяЛатина и тем самым утвердил свою славянскую династию…
Яузов спросил недоверчиво:
– Что, в самом деле так было?
– Да какая разница? – отмахнулся я. – Мы сейчасрешаем, каким быть будущему, при чем тут достоверность прошлого?Россия – страна непредсказуемого прошлого! Но мы отвлеклись, поглазам вижу, Коган вон ерзает…
Коган сказал грустно:
– От радости. Это ж иудеи натравили греков на Трою. А когдатам остался один пепел, то кочевники, что сорок лет скитались попустыне, не имея возможности прорваться мимо Трои целыми,наконец-то вышли в Палестину и напали на других ваших предков…Да-да, по Емельянову, там тоже жили сплошные русы.
Яузов поперхнулся чаем. Глаза стали круглыми. Сказбуш участливопохлопал бравого генерала по спине, но Яузов, похоже, подавился ототкрытия, что и вся Палестина, оказывается, была нашей.
Я видел, что разговор опять ушел в сторону, никто все еще непонимает серьезность ситуации.
– Ладно, – сказал наконец Кречет отсутствующимголосом, – Степан Бандерович, распорядись, чтобы обдумали,подготовили предложения… Если надо, пусть создадут еще одинкомитетик. Чтоб нам голову не ломать, а подмахнуть, не читая.
В тарелках остались одни кости, кое-кому приносили по второмуразу, работа министра тяжелее работы грузчика, наконец подалигорячий кофе, кому-то чай, только Яузов вынужденно цедилсмородиновый морс. Кречет распорядился, чтобы ему подавали толькополезное, раз уж не заталкиваем обратно в больницу.
Яузов обиженно сопел, широкие ноздри подрагивали, хватая запахикрепкого кофе. В столовой народу многовато, о конкретных деталяхлучше не говорить, хотя здесь телекамеры следят за каждым, и, есликто-то хоть попытается прислушаться к разговору за нашим столом,его мимику запишут, а психоаналитики подадут рапорт за тремяподписями, что именно тот человек подумал, зачем подумал и чтодумают сами по этому поводу.
Краснохарев, обращаясь к Черногорову, пренебрежительновтолковывал:
– Дума не страшна. Не страшна! Даже эти, которые всетребуют чего-то… Ну, соколы которые… Радикалы выискались!.. Нет,они не соперники. Несерьезные слишком. На них никто не взглянет.Даже наша Светланочка…
Светлана, молодая и краснощекая, как кустодиевская купчиха,нимало не огорчившись таким сомнительным комплиментом, деловиторасставляла чашки, Краснохареву налила в его большую с павлином набоку. Краснохарев следил с удовольствием. А вечный оппозиционерКоломиец покачал головой:
– Это вы напрасно. Я – радикал! И горжусь этим. Мы как рази нравимся женщинам своим радикализмом… или, как теперь говорят,крутостью. Вот вы, Светлана, смогли бы полюбить радикала?
У нее от удивления распахнулся хорошенький ротик:
– Ради… простите, ради чего?
Краснохарев поперхнулся, кофе из его павлиньей выдуло досуха,зато в казенных чашках Когана и Сказбуша прибавилось. Коган виспуге отшатнулся, а Сказбуш холодно посмотрел на главуправительства, движением бровей подозвал официанта:
– Смените скатерть. А мне – другой кофе. В чистойчашке.
Светлана в панике обмахивала салфеткой Когана, на рукаве костюмаот Кардена расплылись коричневые пятна, Краснохарев, все ещебулькая, как закипающий чайник, развел руками и, не в силахговорить от смеха, указал на сердитого Коломийца: мол, из-за этого…как его… ради… того, чем он назвался… он виноват, его бейте.
Официант мигом вернулся с подносом, полным чашек. За столом всееще царило оживление, и он, опуская поднос на край стола, рискнулспросить:
– Кто из вас заказывал в чистой?
Веселье, в котором попытался принять участие даже официант,однако, угасло чересчур быстро. Мне показалось, что все былонарочитым, попыткой поднять дух другим, в то же время непоказывать, как гадко самим. Краснохарев, Яузов, Коломиец, Коган,Сказбуш, Черногоров… Едят вроде бы с аппетитом, но мордывытянулись, глаза у кого запали, у кого налились кровью и угрожающевыкатились. Работой Кречет изнуряет, верно, но эти могут пахать ибольше, здесь другое…
Выдержат ли, подумал внезапно я со смятением. Это я жил как бы всторонке от мира, из кабинетной пещеры наблюдал за его вывихами,подмечал, а эти все живут в этом мире. Для них это не вывихи. Этодля меня смерть Рихтера – потеря для культуры, а для них – смертьизвестного клоуна.
Краснохарев особенно уязвим, ибо он такой традиционалист, чтодаже сейчас полагает рок-н-ролл похабной западной новинкой, а брюкидудочкой – стиляжьими. Он и этот рыночный мир принял с трудом, хотясумел свое производство организовать по его законам на зависть всейЕвропе. Как же ему трудно видеть, как толстых попов, привычных, какнеопрятные подъезды, сменяют строгие муллы и муфтии! Не потому, чтопопы чем-то близки, а потому, что привычны. С привычным можно несчитаться, не принимать в расчет, а вот эта странная иностранщина…Странная потому, что иностранным называли все европейское, потомеще и американское, но чтобы арабское…
Не сломался бы, мелькнула тревожная мысль. Что-то задумываетсяпремьер чаще обычного. А западные шпионы крутятся, как мухи вокругпадали. Ждут, чтобы кто-то дал слабину.
Я как угадал, Краснохарев внезапно повернулся ко мне. Глазаиз-под тяжелых набрякших век смотрели с откровенной неприязнью:
– И что же, с вашей легкой руки объявляем войнуАмерике?
Я развел руками, повторяясь и, как заправский чиновник, пытаясьувильнуть от прямого ответа:
– Вот и вы попались на их удочку! Как умело Штаты подменилисвое поганенькое «США» гордым «Америка»! Вон и вы, глядя на этобольное образование на земле Северной Америки, называете егоАмерикой, хотя там же в северной части еще и Канада, Мексика, а вюжной части – два десятка государств: Бразилия, Чили, Аргентина,Уругвай… Ни мы им не объявляем войны, ни они нам, а вот Штаты ужедавно ведут с нами войну. Мы пока что только отступали, теряялюдей, деньги, территории, но сегодня пора попытаться дать отпор…Не Америке, повторяю! Всего лишь Штатам. Уродливому политическомуобразованию лесорубов, лавочников и кухарок.
Он поморщился:
– Нам что же, вам в угоду пытаться переименовать Америку вШтаты? Да народ уже привык. И не отвыкнет.
– Любой человечишка, – сказал я, – обвинений внеграмотности страшится больше, чем в измене Родине. А модеподчиняется охотнее, чем закону или Кречету. Посему любого, ктоназывает Штаты Америкой, можно считать малограмотным… что на самомделе так и есть, следует только заострять внимание!.. на такогоуказывать пальцем… ну ладно, кивком или глазами, о нем можнорассказывать анекдоты, что, мол, он и не то может, вчера брякнул:«Другой альтернативы нет», спутал Чайковского с Киркоровым, а«Гамлета» приписал Доценко, единственному автору, которого знает,да и то понаслышке… Будьте уверены, что уже через неделю толькогрузчики еще будут называть это образование Америкой, а все этизакомплексованные интели, полуинтеллигентики, из которых состоитвся копошащаяся масса российского народа… да не вскидывайтесь,Степан Викторович, что вы так обижаетесь?.. Вон Коган, ничего, необиделся!.. А для России сейчас Израиль ближе Украины…