Страница 14 из 18
– Интересно, как будут рубить голову Фрейду?
Краснохарев оглянулся на окно раздачи, почему все еще непринесли его бифштексик, не самый большой, а который во всюсковородочку, вздохнул:
– Так-то оно так… Умом все понимаю, но ничего поделать ссобой не могу. Хотелось бы прожить тихо и без потрясений.
Кречет бросил взгляд в мою сторону. Я понял, кивнул:
– А мне хотелось бы еще больше. Вы знаете, через какиесражения я каждый день прохожу, пока прорвусь через Темный Порталили добуду Звездный Камень? А эти чертовы орки, что уже и в космосеорганизовали оборону?.. Мне тех сражений хватает выше крыши. Ноперед нами сейчас мучительный выбор, как у, скажем, того жепросвещенного римлянина. Он видит красоту и высокую культуруимператорского Рима, где образованный юрист сидит на юристе июристом погоняет, где поэты, драматурги, скульпторы… но чувствует истранную правоту в этом диком узколобом учении первохристиан,которые наверняка уничтожат все библиотеки, сожгут весь кодексзаконов и прав человека, но заодно уничтожат рабство, главенствоплоти над духом…
Краснохарев сказал с неудовольствием:
– Есть и третий путь. Можно заняться экономикой страны,добывать нефть и растить хлеб, а этот четвертый Рим пусть рушатдругие. По мне, так это самое лучшее… Но, как я вижу, вы все готовыпорасшибать лбы о медные врата римского… то бишь американскогогосподства. Говоря конкретно, вы ставите США вне закона, какпоставили Рим первые христиане? А к тем, кто вне закона,неприменимы обычные мерки… как и обычные способы ведения войны,как, скажем, воевали бы с Францией или Германией.
Кречет кивнул:
– Вы схватываете самую суть, Степан Викторович.
– Значит, – продолжал Краснохарев, – мне нужнопредусмотреть выделение средств на акции… которые нигде не будутупомянуты?
Все переглянулись, а Сказбуш сказал мирно:
– Я думаю, что в этом не будет необходимости. У нас ужесуществует система банков, которая… гм… ну, об этом как-нибудь вдругой раз. Все-таки здесь Коган, сами понимаете… Существуют еще идружественные арабские страны… Кстати сказать, теперь не простодружественные, а мы как бы в одной команде. Карман пока не общий,но все же можем без излишних дипломатических проволочек обменивать,скажем, наши новейшие истребители на жабьи шкурки. Или систему«земля – воздух»…
Коган прервал:
– Но тогда уж и бомбардировщики с антирадарным покрытиемдля Израиля!
Сказбуш кивнул с самым невозмутимым видом:
– На Украине у нас еще три эскадрильи. Их можно, чтобыденьги не пропадали, передать Израилю через украинскихнационалистов. Хоть они ненавидят жидов люто, но, чтобы насолитьмоскалям, эти бомбардировщики на плечах перекатят в далекую странупархатых. А наш Коган проследит, чтобы деньга попала к нам…
Коган кивнул:
– Это просто. Тем ребятам достаточно будет моральногоудовлетворения. Это им за антисемита Хмельницкого!
В моем нагрудном кармане приглушенно звякнуло. Виноватоулыбнувшись, я достал пластинку сотового. Из мембраны заверещалсчастливый голос Вадима:
– Виктор Александрович!.. Я сумел пройти хэлфайя кDiablo-2!.. Но с этим мужиком в исподнем я ничего не могу!..Мордоворот, ничего его не берет, как шахтера! Может, как-тозаморозить?
Коган начал прислушиваться, даже жевал не так шумно, а справаЧерногоров перестал черпать суп, уши задвигались. Я торопливопрервал:
– Кинь мессагу! Нет, лучше мылом… Плохо слышно? Мыльни,говорю! По емеле брось!.. Или в корчме встретимся!
В мембране все еще верещало, Вадим привык к моей беспечнойжизни, когда я в любое время мог говорить об игрушках, а научныетруды выдавались как бы левой ногой, походя, сейчас я не сталобъяснять, какой я подневольный чиновник, отключился.
Краснохарев морщился, а когда я эскейпнул, посоветовалдоброжелательно:
– Виктор Александрович, я понимаю… верю, что лет эдак черезсто, пусть даже через двадцать все вот так будут шпрехать илишпикать… вам виднее со своей колокольни, простите, компа… но сейчасвам бы спуститься из будущего к нам, нормальным людям… Я боюсь дажепредставить, что это за корчма, в которой вы встречаетесь с такимиже марсианами…
Глава 8
Я развел руками:
– Да разве здесь нормальные? Те в норках, выжидают крушенияКречета. А мы с шансами один к миллиону пытаемся взять мир за рогаи повернуть в другую сторону! Впрочем, вы правы. Надо о днесегодняшнем… Передайте, пожалуйста, аджику… Да черт с нею, спеченью! Мы не штатовцы, чтобы так трястись над лишним годом жизни.Господин президент, вы можете повысить свой рейтинг еще одним… таксказать, мероприятием.
За столом стоял хруст, словно стадо лосей жевало молодые побегиорешника. Кречет, не отрываясь от бифштекса, пробурчалскептически:
– Ну-ну… Сейчас, что ни предложи… все повысит мой… м-м-м…р-р-рейтинг, ибо падать уже некуда…
Коломиец поперхнулся, сделал большие глаза. У президента рейтингпосле крутых мер повысился, а после указа о свободе вооружаться таки вовсе взлетел до потолка.
Я сказал ровно:
– Ладно, мы уже оценили вашу скромность. Итак, я предлагаювам назначить государственную премию… за компьютерные игры.
Я не успел договорить дальше, Коган откровенно расхохотался,Яузов фыркнул, как огромный боевой конь времен Крестовых походов,остальные заговорили, перебивая друг друга.
Кречет вскинул брови:
– Вы это серьезно? Или от хорошего настроения?.. Таксказать, вместо психотерапевта.
Я развел руками:
– Смейтесь, смейтесь. Потом локти будете кусать, когдачерез пару лет какая-нибудь американская ассоциация додумается.Нет, сама не додумается, но кто-нибудь из наших подскажет. Это желишь полные идиоты, у которых слюни текут, да некоторые из членовправительства… очень занятых, конечно… полагают, что слово «игры»все перечеркивает. Во-первых, это уже давно не игры. Во-вторых, впрошлом году Голливуд затратил на фильмы семь миллиардов долларов,а на создание игр было потрачено девять. В этом – ожидается втроебольше. В-третьих, этот новый вид искусства, дураками по старинкеименуемый играми, становится более мощным инструментом воздействия,чем даже быстро сдающее позиции и устаревающее кино. Другие простоеще не разглядели гиганта в этом малыше… А тот, кто первым возьметего за руку и введет в большой мир, тот и получит благодарностьэтого малыша и в будущем его поддержку.
Коган сказал скептически:
– Положим, его уже взяли за ручку. И без нас ввели вбольшой мир.
– Кто спорит? – сказал я. – Но можем перехватитьболее важное – воспитание. Во-первых, учредить Госпремию с солиднымкушем. Во-вторых, учредить ежегодный кинофестиваль… тьфу, фестивальигрушек, созданных в течение года. С раздачей золотых слонов,статуэток, премий, дипломов, лавровых венков и пачек долларов. Сшироким освещением в прессе, на телевидении. С бесплатным проездомлауреатам в трамвае… ладно, а вдруг кому-то из них захочетсяпрокатиться на трамвае? Среди гэймеров романтиков больше, чем средиуже все повидавших киношников.
Похоже, посерьезнели, хотя все еще по лицам бродят тенинастолько четкие, что я в любой момент могу сказать, о бюджете лиголовная боль, о продвижении НАТО или о свободе продажи оружия.
– Господин президент, – добавил я на всякийслучай, – это мы, простые смертные, глядя на яйцо, можемвидеть яйцо. А вы, господин… или товарищ президент, должны видетьптицу, парящую в небе, видеть размах ее крыльев, длину клюва и дажеблох на перьях! Простой человек все еще называет это новоеискусство по старинке компьютерными играми, хотя этот птенец ужевылупился, уже разевает клюв и пробует растопыривать крылышки!..Словом, чтобы не занимать ваше внимание, я предлагаю назвать этотновый вид искусства патиципейтом, от латинского слова participate.Патиципейт означает участие в чем-то. Все вы помните, как совсемнедавно появились видеомагнитофоны, и все оживились, получивнекоторую власть над фильмом. Можно было остановить, чтобы ответитьна звонок по телефону, сбегать на кухню за чайником, прокрутить кначалу… Даже смотреть в удобное время для себя, любимого, а некогда это хочет телевидение! А искусство патиципейта дало зрителюеще больше власти над зрелищем. Человек, который вовлечен впатиципейт, хватается за сердце и переживает больше, чем припросмотре самого крутого фильма.