Главное управление

Поселил нас Дима на верхотуре одного из небоскребов, плотнымчастоколом заставивших все побережье и олицетворяющих новый ликстраны, чьи жители в недавнем прошлом обитали в шалашах изпальмовых ветвей и спали в обнимку с верблюдами, покуда их мертвыепесчаные земли не превратились в нефтяные закрома заокеанскойцивилизованной державы. И небоскребы свои, на непрочном песочкеоснованные, копировали они с тех, далеких, стоящих на твердойамериканской почве. Но получилась репродукция. Те, старыенью-йоркские каменные гиганты, я помнил, и дышали они инойэнергетикой, иным качеством и содержали иную историю – долгуюи выстраданную. И отличал их имперский победный и горделивый дух. Аэти коробки, как и наша помпезная и нелепая «Москва-сити» наболоте, являли собой суррогат, подделку, как непрочные китайскиеджинсы. И ведь казалось бы – тот же бетон, арматура, стекло,проект, наконец! А выходит всего лишь подобие. Ибо каждойпочве – свое строение, природой народных традицийпроникнутое.

– Ну, как тебе развитие рынка недвижимости? – вопросилменя Дима, отодвигая портьеру на высоченном, в три моих роста окнеи протянув руку, приглашая полюбоваться мириадами городских огней,сиявших под нами.

– Какая красота! – прошептала Ольга.

– Картинка впечатляет, – согласился я. – Масштабсерьезный, другое дело – к подражательству всегда отношениеснисходительное, ибо все заимствовано, ничего своего. А вотпародия – да, это искусство. Но в строительном бизнесе юморнеуместен.

– Кисло ты реагируешь… – качнул головой Дима, разливаяпо высоким тяжелым стаканам виски.

– А чего восторгаться? Раньше здесь были виллы и замки втропических кущах, прозрачный залив, а теперь застекленные скалы исплошной асфальт, – сказал я. – Лет через десять тутбудет мертвое море.

– Ну и наслаждайтесь, пока есть чем! – провозгласил онтост.

Мы пригубили виски, Ольга ушла укладывать ребенка, а мы осталисьнаедине в просторной гостиной.

– Как я понял, у тебя проблемы, – сказал я.

– И еще какие! – подскочил он с кресла и потерянноповел головой по сторонам, словно не зная, с чего начать. –Познакомился я пару лет назад с одним арабом, – началнеуверенно. – Еще в советские времена учился у нас, говоритпо-русски, зять шейха, солидный парень… Предложил мне партнерство снедвижимостью. Ну, и завлек… Два года все шло гладко, а потом надулменя до десяти атмосфер… Кинул на шесть квартир. Я за них заплатил,а по документам они все его… Что делать – ума не приложу.Судиться с ним – дело пустое. Он пригрозил: начнешьвыступать – вылетишь из страны. И ведь не пикнешь: он –гражданин, а у меня лишь виза. Пойду на конфликт потеряю последнее.Вообще… чем больше узнаю арабов, тем больше понимаю евреев.

– Странный факт, – сказал я. – Родственникишейхов предпочитают учиться в Гарварде или в Сорбонне.

– Ну, уж не знаю, что его привлекло в то время вМоскве…

– Значит, был мотив, – сказал я. – Как же ты таксо своей боевой коммерческой биографией не учуял провокатора?

– Да он кого хочешь окрутит! – запальчиво произнесДима. – Нашего консула, представь, и то шестеркой своейзаделал. Тот ему даже российский паспорт выписал, чтобы с визамиему не мучиться. А он в Москву постоянно мотается, у него тамагентство по продаже здешних неликвидов.

– Ну, и напиши мне его полное имя, – предложиля. – И завтра начнем думать… Вернее, кое-чтопредпринимать.

– Если ко мне все вернется, одна квартира – твоя! Сбассейном и с видом на море! – горячо пообещал Дима. – Тыменя знаешь, я никогда не кроил…

Утром после завтрака пошли на пляж, уселись под тентом назеленом газончике.

Жена и с ребенком незамедлительно прошествовали к голубойспокойной водичке, а я, потягивая тропический коктейль, позвонилодному из помощников Олейникова, парню толковому, не мешкающему соперативными решениями и хваткому, как клещ. Объяснил, не вдаваясьв излишние детали, ситуацию.

– Если во времена оные он учился в Москве, значит… –сказал я и выдержал паузу.

– Все понял, пробью анналы, – откликнулся он.

И к вечеру, когда мы прогуливались в узких улочках старогогорода, раздался звонок.

– Ты все правильно угадал, – сказал мнепомощник. – Он на хорошем старом крючке. Аферист еще тот.Кстати, он гражданин Сирии, а в Эмиратах – никто. Знаеткое-кого из окружения шейха по делам коммерции, ну, и конструируетлегенды в пользу своей значимости. Если надо, мы его серьезноприжмем…

– Мы его спрессуем с двух сторон, – поразмыслив,сказал я, а затем набрал номер телефона Димы. – Когда твойараб в очередной раз вылетает в Москву?

– Завтра, – убито откликнулся он. – У меня в егоофисе секретарша… Это… Ну, замечательные отношения, она мнебарабанит… Три часа назад заказала ему билет.

Я позвонил верному Акимову. Сказал:

– Завтра в аэропорту принимаете араба с фальшивымроссийским паспортом. То есть бланк паспорта подлинный, но выданнезаконно, лицу без гражданства, что означает использованиезаведомо подложного документа. Статья! Данные вышлю сообщением.Когда начнете работать с задержанным, позвони мне. Работайте снапором, без стеснений. И ждите поддержку со стороны наших«соседей». Они подъедут поставить ему на место съехавшие отжизненных успехов мозги.

Заглянув вечерком в апартаменты Димы, я застал его за весьмастранным занятием: Дима доставал пинцетом из дамской щетки дляволос застрявшее в ней содержимое, и был, казалось, безраздельнопоглощен этими скрупулезными манипуляциями.

– Ты чего делаешь? – спросил я.

– Завтра прибывает жена, – объяснил он мне, озабоченнонадув губы. – Надо ликвидировать все улики.

– Оставшиеся после секретарши араба?

– В том числе… Вот бабы! – возмущенно провозгласилон. – Хватают в ванной комнате что ни попадя. Чесалась, коза,щеткой жены. Теперь надо удалить все темные волосы, а светлыеоставить…

– Грамотно, – согласился я. – Тонкий ход. Ну,поздравляю, завтра твой арабский мазурик будет сидеть с намятымибоками за крепкой решеткой.

И я поведал Диме о кознях, готовящихся в отношении его визави. Атакже прояснил ему нюансы, касающиеся здешнего статуса араба ивообще личности.

Дима просветлел лицом. Но затем вновь озаботился:

– Оттуда он ничего не вернет. Наобещает, но не вернет…Документы надо переписать здесь, в его присутствии.

– Все он вернет, – убежденно сказал я. – Слепитсяподписка о невыезде, затем он нарушит ее условия, и если что, будетобъявлен в розыск. С соответствующей телегой, направленной сюда, вполицию. О чем его заранее предупредят. Предупредят его и том, чтопредставляться зятем шейха и совершать благодаря этомумошенничества – значит бросать несмываемые пятна на репутациювысочайшей семьи. Еще аргументы? Изволь. От его московской конторыне останется и следа. Все финансовые проводки будут исследованы подмикроскопом. А это еще одно вероятное уголовное дело. Далее. Как вСирии, откуда он родом, так и в Эмиратах крайне болезненноотнесутся к его прошлой роли агентишки КГБ… О нынешних его связяхмне неведомо, но таковые связи, уверяю тебя, всегда имеют историю ине обрываются до гробовой доски. О чем знают представители всехспецслужб в мире. И попади он в лапы любой исламской контрразведкипо доказательному доносу… Продолжать, думаю, не надо.

– Ах, вот как… – Дима осторожно присел на крайунитаза, скрестив босые ноги.

– Так что смело прибавь ему счет за нанесение моральногоущерба, – продолжил я. – И содержимым этого счета мыблагородно компенсируем усилия тех ребят, что завтра им предметнозаймутся.

– И еще за мной кабак! – приподнято заявилДима. – Прямо сегодня! С ребенком побудет сиделка, это я решупрямо сейчас.

– Какой вы, Дима, молодец, – восхитилась им Ольга,когда мы сидели за ресторанным столом на балконе с видом на ночнойзалив. – Приехать сюда, начать все с нуля и такразвернуться…

– Ваш муж не хуже, – ответил Дима, шмыгнувносом. – Он здесь всего несколько дней, а у вас уже, считай,собственная квартира. В течение этих дней заработанная.

– Это как? – растерялась Ольга.