Страница 72 из 117
– Третий случай подобного рода злоупотреблений вашимиофицерами в нашем округе за последний год! – пыхтелпрокурор. – Учтите: в следующий раз вам это с рук несойдет!
– Простите, я не расслышал, как вас величают… – началя, и он немедленно протянул мне свою визитную карточку.
Я карточку принял, небрежно скользнул взором по тексту и –обмер:
Серосливов!
Вот и довелось…
– М-да, – молвил я, искоса приглядываясь к его лицу ипонимая, что принятые мной за оспины рытвины на щеках и на лбуявлялись наверняка следами от дроби, некогда угодившей в егофизиономию из моего криминального револьвера. – С этимилюбителями пострелять – одни беды. Дорвались, понимаешь, достволов, придурки! Я им холки намну, вы не сомневайтесь! Уродыморальные… А мне за них отдуваться! Я тут тоже еду на машине,обгоняю какой-то джип, а мне из него стволом грозят. Ну, соединилсяс гаишниками, те тормозят машину, а там – пьяный опер из ГУВД.Так ведь это… Из-за мелкой аварии можно жизни лишиться!
Я затаил дыхание. Пройдет провокация?
Серосливов задумался. Глубоко, аж лицо закаменело.
– Бывает в жизни, конечно, всякое… – промолвил,наконец, с трагической интонацией и провел кончиками пальцевмашинально по боевым рытвинам на лице. Затем доверилсяхмуро: – В меня тоже, кстати, в подобной ситуации стреляли…Гад один.
– И чего? – заинтересованно спросил я.
– Да событие прошлое, чего там…
– Посадили? – настаивал я. – Гада?
– Он дробью стрелял, – сказал Серосливовпренебрежительно. – А у меня-то ствол табельный, «Макаров»… Вобщем, мало ему не показалось.
– И правильно! – поддержал я хвастунишку. – Даеще срок навесили негодяю, так? Какой, интересно?
Серосливов вновь призадумался, видимо, прикидывая, какую былегенду мне выдать. Но ответил на удивление честно:
– Смылся, сволочь, с подписки… С концами.
– А как же дело? Ведь возбуждали?
– Ну, аннулировали инцидент, – неохотно ответилон. – Висяк был ни к чему.
Вот так! Значит, я даже не объявлялся в розыск. Кстати. Я ведь ине удосужился поинтересоваться, чем закончился тот знаменательныйконфликт сторон… А ведь мог бы. И подмывало порою. А потомприходила мысль: «А зачем? Что изменит такая информация, когда яуже за чертой прежней жизни?» Да и боязно было, неприятно…
– И ведь где-то сейчас ходит-бродит этот тип, живетвсласть, – вздохнул я.
– В Америку смылся, – объяснил Серосливов. – А мытогда с их органами сотрудничали слабо. Вот сейчас бы мы его… Вмомент бы обратно намылили!
– Ну вот, видите… И вы в той ситуации за стволсхватились, – заметил я. – Так что и оперов можно понять,когда обстоятельства вынуждают…
Серосливов уяснил, что вляпался по неосторожности в ловушку.Поднялся из-за стола:
– Вы все-таки усильте воспитательную работу…
– Я благодарен вам за ваш визит, товарищ прокурор, –протянул я ему руку.
Без энтузиазма Серосливов руку пожал. И в прощальном его взглядея уловил тень некоторого смятения. То ли я показался ему знакомым,ранее встречавшимся в жизни персонажем, то ли он сопоставил мойоблик со смутно помнившимся ему злодеем, покурочившим егофизиономию и нашел некоторое соответствие в его и моих внешнихчертах и приметах…
Так или иначе покинул он мой кабинет откровенно озадаченным,выбитым из колеи. А я, усмехнувшись невесело, отправился к ВовеФилинову, озабоченному своей судьбой, соотнесенной ныне с розыскамиведущих к Советнику нитям и требовавшего от меня ежедневногорапорта по нашим творческим изысканиям.
Ничего утешительного доложить ему я не мог.
– Значит, так, – сказал мне Филинов, бродя по кабинетуиз угла в угол и покусывая губы задумчиво. – Поговори сзадержанными. Суть такая. Один из них… э… выбери подходящего,слышал, что Советника держат в таком-то ауле. Аул тоже подбери.Чтобы где-нибудь в дебрях, понял? А дальше наше дело –десятое. Дальше – армейская операция: вертолеты, десант иопять-таки – дебри… Отпишемся, и дело с концом. Главное –источник найден, опрошен, запротоколирован. И посажен. Претензии?Претензий нет.
– Но ситуацию надо еще подержать… – сказал я. –Пусть она отдалится от нас, а не мы от нее. Неправильнорасценят…
– В масть говоришь! Тут у меня тоже свои наметки… Личные. Яна неделю в отпуск ухожу, если что – с тобой свяжутся.
– Кто свяжется?
– Из министерства. Долго объяснять. У замминистра личныйагент, он и мне помогает… В общем, нащупан подступ.
А утром следующего дня, когда Филинов отбыл в курортные дали,помощник принес мне шифровку из министерства, ознакомившись скоторой, я в немом недоумении воззрился на своего сотрудника.
– Ты читал?
– Ну так, пробежал глазами…
– Какой-то бред…
– А чего делать? Исполнить проверочные мероприятияпредписано нам. С вашим личным участием.
– Значит, будем исполнять, куда деваться… –пробормотал я. – Начальника этнического отдела давай ко мнеи – этого… Борю нашего отличившегося.
Затем я вновь внимательно прочитал шифровку, из которойследовало, что пресловутый Советник перевезен из Чечни вПодмосковье, в одно из больших селений, где содержится в подваледеревенского дома. Точный адрес в шифровке отсутствовал, однакоописание и расположение дома было дано в подробностях.
Явившиеся сослуживцы ознакомились с документом. В отличие отменя, его содержание они восприняли без скепсиса.
– А чего?– в раздумье проговорил Борис. – Ведькто его знает? Они же, эти похитители, такими, сволочи, ухищрениямипоследнее время блещут… Выкуп, например… Хрен о какой подвальнойнише заикнутся! Вот вам счет в Гонконге, переведите деньги туда. Азаложника отдадим, когда из Гонконга они перекочуют на Багамы… Таки тут: в Чечне агентура с ног сбивается, а объект в часе езды отКремля сидит… Умный, вообще-то, ход!
– А риск переправы? – возразил я.
– А что риск? Если людей на их же машинах из Москвы в горывывозят, то почему бы… – Борис осекся. – Слушайте, апозвоните в министерство, надо потолковать с источником…
Я поднял телефонную трубку, набрал номер. После краткогоразговора положил трубку на место, хмуро объяснив подчиненным:
– Источник замминистра, личный, никакого доступа…Действуйте, мол, и докладывайте результат.
– Тогда надо договариваться с СОБРом. Вдруг там целаябоевая когорта с гранатами и пулеметами свое сокровищеохраняет?
В указанное в шифровке селение двинулись тремя машинами:головной была «Ауди» Бориса, следом ехала «Волга» с прокурорскимиработниками, а замыкал процессию автобус со спецназом.
Двигались медленно: к вечеру ударил морозец, и узкую трассуподернул коварный ледяной панцирь.
Я, начальник этнического отдела и еще двое оперов ехали в машинеБориса.
Как назло, в «Ауди» вышла из строя отопительная система, и черезчас у меня, одетого в пальто на тонкой подкладке, зуб на зуб непопадал.
– Как ты можешь так ездить! – корил я невозмутимогоБорю, облаченного в основательную дубленку. – Вообще… чего зателега? Рухлядь!
– Нормальная машина, тропический вариант, – отзывалсяон, тыльной стороной ладони отирая испарину с лобовогостекла. – Вы, товарищи дорогие, дышите повоздержаннее, а тоиз-за вашего выхлопа дороги не видать…
– Лучше бы мы с прокурорами…
– С ними скучно.
В поселок приехали с наступлением темноты. Дом нашли сразуже – третий слева от дороги, фасад выкрашен зеленой краской,забор деревянный, глухой, на окнах – белые резныеналичники.
Приплясывая от мороза в тонких ботиночках на заснеженной дороге,я выслушивал наставления командира спецназа:
– Я расставляю снайперов, ребята лезут через ограду, а мы свами идем к дому. Калитка, кстати, не заперта…
– Да? Тогда зачем же преграды одолевать?
– А если из окна засекут, что ватага в камуфляже во дворврывается? Мало ли какие действия последуют? Того же заложникапристрелят в сердцах…
– Верно.
– Вот так. Ну, а мы с вами подходим к двери, стучимся…Вроде того, что машина заглохла и у кого тут аккумулятор можнопопросить. Идет?
– Идет-то идет, лишь бы прошло… – Мои зубы выбивалинеуемную азбуку Морзе.