Страница 70 из 117
Перед нами были натуры жесткие, однобокие, призванные карать инадсматривать, и в этом состояла глубинная суть их натур. Но сдругой стороны, только такие и были способны противостоять мирукриминала, отступающего лишь перед силой и беспощадностью. И как никрути, а наша страна без таких ребят прожить бы и выжить несумела.
– А если подумать, – сказал я, – то что толкугнобить эту заезжую публику? Ее надо организовать и учесть. Она ужеотсюда не уйдет. Ее привели сюда процессы неумолимые, историческиоправданные. Крах СССР погубил десятки миллионов, не сумевшихприспособиться к новой среде, где каждый оказался одинок ибеззащитен, и каждый стал барахтаться на волнах социума сообразнобушующим вокруг него волнам обстоятельств. Ну, а вакантные местапустыми не простаивают. И на них, естественно обосновалисьпришельцы.
– Сгубили Россию, – вздохнул генерал.
– Да никто не сгубит ее. И никогда, – сказалаОльга. – Все она поглотит, все на места расставит и вочередной раз выживет. Конечно, преобразовавшись. А что в мирепостоянно? Любая страна существует, пока сохраняется ее дух. А духРоссии – в ее храмах. Я вчера была в церкви. Сколько людей,сколько молодых лиц… И ведь никто их силком туда не тащил…
– Вот это обнадеживает, – согласился, просветлевлицом, писатель, и мне невольно пришло в голову, что в Россиикаждый еврей по своему – православный.
Времечко подвалило под час ночи, и пришла пора расходиться.Водители наших служебных машин уже почивали дома, вельможной спесьюникто из нас отмечен не был, подчиненных мы не морили, а потомуотправились на обочину ловить такси.
– Вы где обосновались? – спросил я, раскрывая передгостями дверь подъезда. – В гостинице, у знакомых? А то, есличто – вернемся, уместитесь у меня, без проблем.
– Да у меня теперь квартира в Москве, – обернувшись комне, озарился улыбкой генерал. В улыбке, как мне показалось,сквозила некоторая покровительственность. – Со следующейнедели начинаю работать здесь…
С меня вмиг слетел хмель.
– И кем же? – осведомился я вежливо.
– Управление собственной безопасности министерства.
Оп-ля! Вот это – фортель!
Писатель, внимательно посмотрев на меня, с некоторымвысокомерием, как мне тоже показалось, усмехнулся.
Собственно, не высокомерие, а, скорее, тщеславие сквозило в егоусмешке: дескать, вот мы какие, провинциалы, вами, напыщеннымимосквичами, недооцененные. Мы прыткие да расторопные, мы вас стораз переплюнем и обскачем.
Ну и ладно. Меня хоть и переплюнь, и обскачи, только плевком незадень да не долбани копытом. И тут главное – самому неподставиться. А потому вмиг пронесся в памяти моей и сегодняшнийнаш разговор задушевный, и все слова в нем, и мои реакции иреплики, и подумалось, что вел я себя правильно, промахов недопустил и двусмысленности не посеял. Теперь уж – как Богдаст. И как шестеренки в мозгах генерала Федора Сергеевичапровернутся. Или другом он мне станет влиятельным, или недругомподколодным.
Мы жались на темной холодной улице, голосуя на появляющиеся втемени фары машин, и тут перед нами притормозил патрульный «Форд» сбоевой раскраской и с «люстрой» на крыше.
Из «Форда» вышли два сержанта с автоматами.
– Здравствуйте, граждане, предъявляем документики…
– Как вы, ребята, попали! – с чувством поведал яночному дозору.
– Это почему?.. – нахмурившись, вздернул воинственноавтомат один из патрульных.
– Придется довезти генерала и полковника домой, –сказал я.
Менты изучили наши ксивы. Вытянулись.
– Все ясно, базара нет… То есть разговоров, товарищгенерал, извините… Потеснимся, уместимся…
Глядя на стоп-сигналы притормозившей на дальнем светофоремилицейской машины, я в который раз удивился непредсказуемостинашей человеческой жизни, словно бы наперед зная, что сегодняшнеемое знакомство с нежданными гостями обязательно продолжится вбудущем. И хотелось верить – устроил мне его мойангел-хранитель. С наилучшими намерениями. И их, надеюсь, яоправдаю.
Вернулся домой.
– Какие они все-таки дуболомы! – встретила меня напороге Ольга сокрушенной репликой. – Сделаны из поленьев. Аэтот… Вроде бы писатель, и неплохой, интересный, а уровеньличности – как у околоточного…
– Его пером, видимо, движут высшие силы, – выдвинул ятонкое предположение.
– А я сейчас его поняла, – сказала Ольга. – В егороманах существуют надстройка и базис. Надстройка –увлекательные похождения различного рода персонажей, а базис –пропаганда полицейского мировоззрения.
– Это все частности, – ответил я. – Аглавное – вот в чем: общественная природа стремится кравновесию. И обеспечивают таковое именно наши сегодняшниезнакомцы.
– И только?
– Нет. В какой-то мере и интеллигенствующая публика,презирающая таких держиморд. Но интеллигентам тягаться с бандитамине с руки. И они с удовольствием предоставляют это другим. Имипрезираемым и охаянным.
– Согласна. Но только как ты с ними уживаешься?.. Кстати,ну ты и актер! И неужели вот так каждый день, плечом к плечу… Этоведь каторга!
– У каждого – свой театр, – сказал я. – Тебекуда сложнее. У меня хотя бы одна роль, а у тебя – вонсколько…
Филинов, окрыленный нащупанной нитью, ведущей к томящемуся вгорних далях Чечни советнику президента, ежечасно требовал от меняпродвижения в расследовании. Кроме того, о наших доблестныхдостижениях в данном вопросе он умудрился протрепаться в высокихсферах и был пойман за язык. Теперь обнадеженные им начальники вАдминистрации, не желавшие платить унизительный выкуп, измерявшийсянесколькими миллионами долларов, давили на нас тяжким прессом, апотому мне пришлось лично участвовать в оперативных закавыках,покинув командный кабинет и с головой окунувшись в омутмноготрудного сыска.
После того как кавказцы вошли в установленную квартиру, весьпоследующий день из нее никто не выходил. А вечером в разоренномжилище нашего ограбленного страдальца раздался телефонныйзвонок.
– Прочли твою маляву, – доложил ему развязныйголос. – Восемь штук – мало!
– Больше нет, и эти деньги едва наскреб, – последовалтвердый и неприязненный ответ.
– Десять давай! Последнее слово!
– Восемь с половиной – это все! Вообще без грошаостаюсь!
– Одолжи.
– Ха! А откуда эти восемь взялись? Их и одолжил.
– Ладно… – откликнулись устало. – Положишь завтрав девять часов утра туда же…
– А вещи где?
– Вещи на пустыре возьмешь, в мешке… Где –объясним.
– А какие гарантии?
– Много разговариваешь!
Следующим утром после закладки в нишу полиэтиленового пакета, вкотором лежал конверт с долларами, опер Боря Твердохлебов, одетый врабочий комбинезон, толкал вместе с напарником «Ауди» с открытымкапотом, из-под которого отчетливо и густо парило благодаряумещенной в подкапотное пространство кастрюле с крутымкипятком.
«Ауди» толкали в направлении того угла дома, где располагаласьискомая ниша, дабы установленная в салоне видеокамера могла сблизкого расстояния зафиксировать во всех подробностях процедуруизвлечения пакета и личность исполнителя акции.
Вымогатели, не сумевшие завести «Ниссан» с забитой выхлопнойтрубой, на сей раз вызвали на подмогу ржавенький слабосильный«жигуленок», на котором с прежним упорством принялись исследоватьместность в поисках затаившейся наружки.
«Жигуленок», проезжавший мимо «Ауди», был остановленБорисом – озабоченным, взлохмаченным, с руками, перемазаннымисажей перегоревшего моторного масла, следы которого, кроме того,виднелись у него на щеке и на подбородке.
– Мужик! – с мукой в голосе обратился Борис к водителю«жигуленка». – Не знаешь, где тут поблизости техстанция?Драндулет, сука, напрочь накрылся! Доконал, сволочь! – И пнулозлобленно колесо парившей машины, принося в душе извинениябезотказному железному другу.
– Где-то там… – неопределенно ответил водитель –молодой чеченец с беспокойными, пронзительными глазами.
– Может, дотащишь на тросе? Я заплачу!
– Времени нет, друг…
– Э-эх! – И обреченно махнув рукой, Борис полез вавтомобильные потроха, выкладывая на асфальт воздушный фильтр,патрубки и болты.