Главное управление

В прочности своих позиций ныне не был уверен никто. Принципноменклатурных должностенок, оставшийся в наследство от прошлогототалитарного режима, внешне был сохранен, но не нес в себе прежнихбезусловных гарантий непоколебимости и процветания. Их обеспечивалилишь возможности взяток и казнокрадства. Честных чиновников,существуй такие, ожидала бы нищая старость и полнейшее забвение. Дачестных никуда и не назначали. Время блаженных закончилось,наступила эра прагматиков. Государственный строй, определяющийсякак тотальная коррупция, сам выплодил из своих недрвассалов-хищников с безошибочной сигнальной системой определениясебе подобных и их принадлежности к руководящей крысиной стае.

Угодившие по недоразумению в стаю чужаки, не соответствующиепризнакам породы, незамедлительно сжирались. Свои, но попавшие внемилость, затаптывались без промедлений, всем коллективом,упоенным блаженством санкционированной свыше расправы. Зачиналисьрасследования, припоминалось давно забвенное, придумывалисьневероятные прегрешения, в истинность которых надлежало увериться.Желательно – всем.

Однажды с приятелем я ехал по зимней, тянувшейся через лесдороге. Гнали, несмотря на гололед, на приличной скорости и вдругувидели рванувшегося наперерез машине из придорожного сугробахлипкого, худосочного кабаненка, похожего на бродячую, очумевшую отмороза собаку. Тормозить было поздно. Глухой удар, жуткий визг,переламываемые подвеской кости, шелест кардана и днища, вминающих восклизлый асфальт податливую плоть… И наконец, скрюченный бурыйкомок с подрагивающими в агонии копытцами, хрипящий натужно заобрезом багажника остановившейся машины.

Мы оторопели, потерявшись в мыслях, не зная, что делать и какпоступить. Но в следующее мгновение из леса, обтекая машину,хлынула целая волна мощных кабаньих хребтов основной стаи, и намодинаково подумалось, что из мести за убитого собрата эти тонныналитой дикой силой жил и мяса опрокинут нас с дороги в кювет изатопчут как консервную банку. Однако с хрюканьем, визгом ичавканьем волна обтекла машину и пронеслась дальше, за обочину, взаснеженные дебри, и то, что мы увидели на пути ее слепого,безумного похода, заставило похолодеть: от подранка осталось лишьнесколько розовато-молочных костей, сиротливо раскиданных послякотному полотну дороги.

Говорят, генетически человек похож не столько на хрестоматийнопричисляемую к нашим предкам обезьяну, а на свинью. Судя по моимвоспоминаниям о том давнем происшествии – не толькогенетически.

И вот – вывод из размышлений моих скорбных и личногонерадостного опыта: рассчитывать на круговую поруку, царящую в моемведомстве, мне не следовало. Как и передавать своими руками аммоналв руки Лене Плащу. И уж тем более обеспечивать прикрытие егозлодейств собственными оперативными силами, плодя соучастников,способных превратиться в свидетелей. Но на какие-то рискованныеотступления, означающие решительные деяния, волей-неволейпредстояло пойти, дабы не прослыть трусом и не уронить авторитет вглазах Олейникова. Ведь по сути надежным спасательным кругом,случись что, мог для меня стать только он.

Информацию по криминальным подвигам Ходоровского и Сосновского япредоставил ему в избытке, хотя в ее практическом использовании натекущий момент сомневался. Как сомневался и в том, что кто-тоспособен прижать Волоколамского – финансиста выборовпрезидента, сохранившего, как я знал, в укромном месте всебанковские платежки по данному поводу в качестве своей страховки.Кроме того, зарплаты сотрудников того же ФСБ перечислялись сосчетов его банка. Как, впрочем, МВД, Минюста, армии и самогоКремля. По фактам криминального отмывания денег на территории США уменя лежали две папки материалов, тем более моя американскаяподруга Лена активно с олигархом сотрудничала и просвещала меня оподробностях его афер восторженно и постоянно. Но кто бы мнепозволил отдать эти папки в ФБР – единственную службу,способную распорядиться ими по назначению? Не удивлюсь, если бы мнепришили статью о шпионаже. Хотя руки чесались. Но с другой стороны:американцам был крайне выгоден бардак в России и вывод ее денег всвои банки, а потому симпатичен и Волоколамский со всеми егоаферами.

Беззаветные от сытости и высоких зарплат опера из ФБР сблагодарностью и с сочувствием приняли бы от меня ценныеоперативные материалы, а их начальство, ознакомившись с ними,тотчас бы распорядилось взять меня в разработку с целью вербовки,отложив увлекательные отчеты о махинациях российских деляг намеждународной арене в активный архив.

И какая, спрашивается, цена этим материалам?

Олейников успокаивал:

– Жми в том же духе. Ничего не пропадет. Каждая страницакомпры – боезаряд. А для войны нужно много снарядов.

Оптимизма генерала я не разделял, хотя на успех нашего правогодела надеялся. Хотя и беспочвенно. Смести олигархическую шушеру могтолько новый, независимый в своих решениях президент, да и то немановением ока. А в президенты вырисовывался, причем отчетливо ипугающе, Решетов. Слухи о таковых его перспективах блуждали всферах весьма могущественных и компетентных. Президент бы из него,ясное дело, был бы никакой, но вот диктатор – отменный. Главойего администрации, естественно, стал бы Соколов. И мне бы, ктознает, перепало местечко от щедрот…

Родится ребенок хоть в крестные тирана приглашай… Глядишь, насамый верх пробьюсь с родственничком таким названным…

Тьфу, что за мысли, гадость какая…

Прибыли опера. Деловитые, собранные. Подтянутые, как струны,настроенные на выверенную партию в предстоящем концерте с арестомвымогателей, звенящие от предвкушения схватки и победы в ней.

Да, хоть и смелы уголовнички, и хитроумны, но не советовал бы яникому из них схлестнуться с этой командой волкодавов –бестрепетных, ловких, зубастых… Вот ведь тоже – особаяпорода…

– Ну, и чего там в Марьиной Роще? – буркнул яначальственно.

– Район пятиэтажек, – доложил, лениво расправляяплечи, Корнеев. – В пятиэтажках – сплошные чечены,ингуши, осетины и вообще полная и уникальная коллекция всехнародностей седого Кавказа. Клоповник какой-то… Теперь –насчет места закладки. Ландшафт просматривается со ста позиций.Любую наружку они усекут тут же. А нам ведь процесс изъятияконвертика на пленочку надо зафиксировать… Из соседнего дома невыйдет: расстояние, кусты. Из автомобиля? Но незнакомая машинабросится в глаза.

– А если бабушка на лавочке? – предположил я.

– Нет там лавочки. И бабушек тоже. Их кавказскиепереселенцы вывели, как превосходящие силы тли божьих коровок.

– Тогда какие идеи?

– Вообще-то, – сказал Корнеев задумчиво, – ходконем я придумал.

– Так чего тогда пешки впустую перебираешь?

– Ход такой: конверт закладывается, но денег в нем небудет.

– А что будет?

– Записка: пятнадцати тысяч не наскреб, но отдам восемь.Если согласны – сообщите.

– Крепкая идейка, – согласился я. – Чем большесуеты, тем больше выявится фигурантов.

– Но район следует обложить со всех сторон, – подалголос начальник отдела. – Требуется семь оперативных машин сэкипажами, все просчитано.

– Семь?! – возмутился я.

– Семь дополнительных, – ангельским голосом подтвердилКорнеев. – Наши – это само собой…

Я позвонил Олейникову. Объяснил важность задачи по вызволению изчеченского плена советника президента страны, рассыпал комплиментыпо поводу самой профессиональной службы наружного наблюдения,находящейся в ведении государственной безопасности, и о своемстремлении поработать с этой службой на паритетных началах…

– Ты этому Лене технические материалы передал? –вкрадчиво спросил меня генерал, пропустив, как показалось, моютираду мимо ушей.

– Завтра все будет, – пообещал я, омрачившись духовно.К передаче аммонала все-таки придется привлекать своих бойцов, неотвертеться.

– Ну и завтра тебе будут семь машин, – донессяответ.

Тут меня как укололо: ликвидация Волоколамского означала большуюнеразбериху в его хозяйстве. И соответственно, нового владельцатого же банка… И что, если моими, дурака, руками?!.. А ведь вполнеможет быть!