Главное управление

Тут мне и в самом деле стало страшно. Вот она, женская интуиция.Не основываясь ни на чем, лишь на одном поверхностном взгляде, матьусмотрела всю суть ситуации, системы и человека, вставшего у нее воглаве.

– С моей горы теперь надо съезжать на тормозах, –промямлил я. – Очень аккуратно, не допуская спешки.

– Разгоняться в гору не надо было! А жена? Она ведь у тебяне актриска из варьете. У нее ведь запросы! И Америкой ты ее несоблазнишь. Да и как теперь сам туда попадешь?

– А… при чем тут твоя Америка?

– А потому что бежать тебе рано или поздно куда-топридется! И не в Сызрань же!

– Там-то как раз скрыться проще, чем в Нью-Йорке, –ответил я, не уверенный, впрочем, в справедливости данногоутверждения.

– В общем, – вздохнула она тяжко, – мне остаетсятолько молиться…

– А мне – полагать, что все случившееся – отБога, а не от лукавого, – сказал я.

– Если бы так…

К вечеру прикатили Лена и Юра. Парочка сияла довольством, лоскоми изыском модных заграничных одежд.

– Ничего так устроился, – удовлетворился Юра осмотроммоей квартиры, еще не успевшей обрасти мебелью и мелочамибыта. – И вид из окна неплохой…

– Поменялся бы? – спросил я.

– Да ни за что! – ответил он уверенно. – Ни закакие пряники!

– Это еще почему?

– Потому что у меня в окне – океан, – сказалон. – Потому что ты дышишь здесь серой, а я – морем.Потому что ваша вода – с привкусом керосина. А та, чтопродается в пластиковых банках с красивыми этикетками, – изтого же водопроводного крана. Жратва опасна для здоровья,одежда – подделки под оригинал, социальной защиты –никакой, а уж если тут заболеешь…

– То поедем лечиться к вам, – продолжил я.

– Ну да, всей Россией… – усмехнулся он. –Хотя… – Пожал плечами. – Ты молодец, признаю.Преодолеваешь социальные недоработки государства личным усердием.Да так, что у всех голова кругом…

– У кого «у всех»?

– У меня, у Ленки, у мамы твоей… И у сослуживцев, наверное…Того глядишь, в генералы пробьешься.

– И перспективе «генерала» не завидуешь? – спросил я,доставая из холодильника снедь.

Он, не ответив, протянул руку к журнальному столику, на которомлежали мои часы – золотые, наградные, от благодарного Сливкинас эмблемой МВД на циферблате. Брезгливо подкинув их на ладони,положил на прежнее место. Затем изрек, посмотрев на свое запястье,где красовался платиновый бочонок «Фрэнк Мюллер»:

– Мои, по-моему, лучше.

– И у меня такие же есть, – хмыкнул я.

– Но украшаешься-то ведомственной фурнитурой. Потому что«Фрэнк» сеет сомнения в казенных завистливых умах. Какие вывсе-таки лицемеры… Так что – не завидую. И дело тут не вовсяких побрякушках, ты к ним равнодушен, я знаю. Дело, брат, вбольшой и прекрасной свободе бытия!

– Да где ты ее видел?..

– Ну, в возможности устремления к таковой свободе. А с нейу тебя тяжко. Даже, я бы сказал, никак.

– Да ладно тебе! – фыркнула возившаяся у плитыЛенка. – Еще недавно одной ногой за порогом тюрьмы стоял, асейчас разглагольствует!

– О! – оживился я. – А что у тебя за историяслучилась?

– Не будем о печальном, – сказал Юра. – Но есливкратце, согрешил я на ниве подделки кредитных карт, но раскаялся ибыл прощен.

– То есть сдал подельников? – благодаря приобретенномуопыту мгновенно сообразил я.

– Подельники кинули меня с долей, потом пытались удалить изсписка пребывающих на планете лиц как нежелательного свидетеля, такчто виноваты сами, – ответил Юра. – Ну а я как лицо,просветленное истиной закона, не убоялся чистосердечного признания.А поскольку жизнь моя подвергалась угрозе, попал под программузащиты свидетелей. И обрел имя Джордж Кларк.

Объяснение было логичным, но какую-то недоговоренность, а может,и ложь в его словах я почувствовал, однако открыто усомниться возвученной версии себе не позволил. В конце концов, Юрина судьбаотныне меня не касалась. Но приди бы подобный мошенник в нашуконтору с повинной головой, события для него развились бы в иномнаправлении. В самом деле – забрел бы к моим операм какой-либотаджик или узбек, имеющий целью сдать сообщников, в чьей компаниидо сего он совершил серьезное преступление. Окунули бы мы его вбетонную надежность камеры, как в сейф, дабы не драпанул и не исчездо суда, подтянули бы поводок обещания условного срока и забыли быо нем до поры. А тут мечись по инстанциям с выправлением паспортови прошением об иммиграционных льготах, как будто иных дел нет. Неслыхал я о подобных подвижниках в нашем меркантильном горячем цехе,где не до штучных работ во имя забавы или пустого участия.

– Чего головой-то качаешь? – спросил Юра.

– Похоже, тобой занималась не полиция, а Армия спасения илиже Красный Крест, – ответил я.

– Там просто внимательно читают Библию, – возразилон. – Где сказано, что один раскаявшийся грешник дорожедесятка праведников. Это, кстати, дополнительный аргумент в пользувыбора моего местожительства.

– Да, мошеннику среди простофиль – как щуке средиплотвы, – подтвердил я.

– На себя посмотри.

– Я – жертва навязанной мне судьбы, не путай. А ты-точем теперь занят?

– О, отныне он у нас пай-мальчик, – оглаживая плечимуженька, сказала Лена. – Я же тебе говорила… Владелецкомпании по продаже авиабилетов. Наращивает оборот, заключил прямойконтракт с «Люфтганза» и с «Бритиш-эйр-вэйз». Скоро будетмонополистом на рынке. Ну, наливайте, выпьем за новобрачных…

– Но вы ведь тоже в их числе!

– Правильно! Выпьем и снова нальем!

– А у меня к тебе предложение, – сказал Юра, пытаясьзафиксировать вилкой ускользающий по орбите тарелки кусокстудня. – Можем наладить отличный бизнес, коли ты сейчас прибольших мусорских делах. Давай создадим охранную структуру.

– Этих структур – как ворон на помойке, –поморщился я.

– Правильно. Но наша будет отличаться спецификой.Обеспечение безопасности приезжающим зарубежным бизнесменам, помощьв выходе на нужных людей, информационно-техническая поддержка… Ну,и частная сыскная деятельность по заказу ваших толстосумов.

– Что за деятельность?

– Изменяет ли жена, замышляют ли каверзу конкуренты, что замысли в головах доверенных лиц… – Он вдруг светло и виноватоулыбнулся. Прибавил сокрушенно: – Все же сидит во мне мент, недает покоя…

– И ты готов переехать в Москву и заниматься…

– Ни в коем случае! – Он поднял руку. – Чур меня.Я готов побыть здесь, дабы создать фундамент фирмы. Далее в деловступают иные люди. А мы – в доле. Можем определить ееежемесячный размер, и пусть капает…

– Ты представляешь себе размер инвестиций? А техника, штат,помещение, лицензии? Заказы, наконец. Они ведь с неба неупадут.

– Под эту идею даются деньги, – произнес онвеско. – Одним из питерских миллиардеров. Техническимиусловиями займусь я, потрачу месяц-другой. От тебя же требуетсяисключительно благословение. Ну, а когда предприятиезаработает – косвенная поддержка. Разрываться между службой ихобби тебе не придется. Подумай о завтрашнем дне, о личномподсобном хозяйстве… Ведь как бывает? Сегодня на вершине, наолимпе, а завтра он оказывается Везувием… Ба-бах! И вот тыопаленный, в синяках и в переломах ползаешь у подножия, не зная,куда приткнуться… А былое величие обращено в пшик и в насмешку.

– Действуй, – согласился я равнодушно. – Атам – война планы покажет.

– Какая еще война? У нас тихий, невидимый фронт.

Засиделись мы допоздна, застав прибывшую со спектакля Ольгу, адалее, не успев за бегом времени в разговорах и тостах, встретилимутный цементный рассвет, всполошились и принялись за мытье посудыи лихорадочные сборы: утром мы улетали в Эмираты, в трудновыклянченные нами на службах недельные свадебные отпуска, а Лена иЮра еще задерживались в Москве по загадочным своим делишкам.

– Какие замечательные ребята! – сделала окончательныйвывод о посетившей нас парочке моя наивная супруга, склонная подчаск легкомысленной восторженности. – И как жаль, что живут онитак далеко…

Я тонко усмехнулся в ответ.

– Ты со мной не согласен? Или… что? Ну! – подпихнуламеня локтем. – Ты опять чего-то не договариваешь?!