Страница 106 из 117
Организацию злодеяний преступная группа приписала в своихпоказаниях Ленке, ибо весть об ее отъезде из США до них дошла, а соскрывшейся в России подельницы, по их соображениям, спрос былневелик. Ибо своих граждан, пусть обладающих иностраннымипаспортами, российские власти не выдавали. На что вся погоревшаякомпания, включая Елену, конечно же, и рассчитывала.
Только не рассчитала она, самонадеянная аферистка, на стольскорое объявление ее в розыск. И не знала, что при выезде заграницу России пограничники, следуя неофициальному предписанию,увидев на компьютерной анкете выезжающего российского гражданинакрасный флажок Интерпола, мгновенно сообщают властям государства,куда тот отправляется, о его активном криминальном статусе.
На Мальте в ожидании судебного решения о депортации Ленкапротомилась пару месяцев, после чего под конвоем ФБР отправилась втюремные американские дебри.
Как понимаю, через свои связи в ЦРУ Юрка пытался смягчить ееучасть, тем более, являла собой его супруга всего лишь сбытчицунаграбленного, реализуя дивные, отмеченные редким мастерствомювелирной работы ценности в родной стране, на благодатном тайномрынке: среди криминальной знати, богемы, чиновных мздоимцев иудачливых коммерсантов, то есть – в круге своего общения.
А в конторе между тем случилось знаменательное событие:назначение нового начальника. Персонажа из питерской команды,близкого к верховной власти. И именовалась эта личность КастрыкинымИваном Сергеевичем.
Странное впечатление оставил после своего представления нашемуколлективу министром этот свалившийся из номенклатурного поднебесьяназначенец, ни дня не прослуживший в милиции, а околачивавшийся досей поры в сферах теоретической юстиции, во всякого родаюридических образовательных заведениях.
Был он непомерно, как баскетболист, высок ростом, сухопар,умеренно лыс, речь его отличалась размеренностью и вежливостью винтонациях, нам он заявил, что полностью полагается на личныйсостав, способный оказать надлежащую поддержку его начинаниям,правда, о сути начинаний не пояснил. Единственное – невнятнообронил о недопустимости перегибов и об исключении дажемикроскопических проявлений коррупции. Тут уж он хватанул со своимидеализмом – коррупция была даже в гестапо… А в нашей странеона, как ни парадоксально, оказалась надежным щитом, оградившим отзападного влияния массу чиновных лиц, извлекающих на своих постахдоходы, несоразмеримые с величинами тех гонораров, которыми их могбы подкупить враг.
В день назначения министр своей властью присвоил Кастрыкинуспециальное звание полковника милиции. В генералы, следовалополагать, президент приличий ради своим указом должен былпроизвести его спустя пару быстротечных месяцев.
В который раз контора замерла в ожидании кадровой чехарды. Идолго ждать себя та не заставила. Одной из первых ее жертв сталтыловик Филиппенко, проворно бросившийся присягать на верностьновому шефу, но тут же отфутболенный из приемной новым помощникомглавного командира: дескать, извольте сдать дела прибывшему насмену вам из Питера ответственному товарищу…
Истекая беспомощной ненавистью к безжалостным варягам,захватившим на сей раз наш ведомственный трон, Филиппенко, помучневналитой багровой сытой мордой, словно окунул ее в бадью с белилами,отправился собирать манатки в свой кабинет, где только что за счетфонда ему установили в комнате отдыха мраморную ванну ипозолоченные толчок с биде, а на стену повесили плазменнуютелевизионную панель.
Я проходил мимо по коридору, когда заметил его, приближающегосяк двери кабинета, возле которой скромно стоял человек летсорока – белобрысый, рыхлый, похожий на потучневшую моль сбесцветными глазами – ставленник Кастрыкина, ныне руководительнаших интендантов. И фамилия ему была Евграфьев.
Хозяйственные деятели, не подав друг другу рук, обменялисьформальными приветствиями и скрылись в недрах служебного помещениядля продолжения своих корректных, но явно неприязненныхотношений.
А я же отправился к своей казенной обители, анализируяскоропостижно случившиеся перемены и понимая: новый помощник иновый заместитель по тылу, оба – из Питера, знаменуют собоютенденцию: этот облысевший верзила тащит в управление собственнуюкоманду, а все его сладкие заверения о продолжении боевых традиций,о надежде на нашу лояльность – лишь маскировка подготовки кширокомасштабной чистке. Только зачем она ему нужна? Дабы утвердитьприоритет своего верховенства на голом принципе? Или на самом делеим поставлена цель изжить все ведомственные злоупотребления? Новедь они – неотъемлемая часть существования Системы. Аразрушить ее, даже в каком-то отдельном подразделении, это всеравно что разворотить один из муравейников в лесу. Муравьи уйдут,исчезнут в окружающей природе, но размножатся гусеницы и паразиты,чьей плотью муравьи питались, а на месте действующей пирамиды, гдекаждый имел свои обязанности, долю добычи и кров, воцаритсяразор…
Но, видимо, свежеиспеченные государственные мужи, руководствуясьсвоими доморощенными соображениями относительно идеалов служебногобеззаветного рвения, ничуть не принимали во внимание ни нищенскоежалованье рядового милицейского люда, ни шаткость кресел егоруководителей, не желавших в любой момент, благодаря капризувласти, оказаться за воротами учреждения с парой грошей в кармане ис проездным билетом на трамвай.
Однако как и в достопамятное советское время, народу вешали науши кислую лапшу об улучшающейся жизни, благородстве правителей исветлом будущем. И кто вешал? Некогда – ничтожные особи,копошащиеся в дерьме своих провинциальных амбиций, и решившие,оказавшись у власти, сломать все старое, не имея понятия, как будетвыглядеть новое.
Но я, как весь, впрочем, народ, уже воспринимал как привычноезло построение нашей новейшей истории на недальновидныхимпровизациях и основной задачей полагал собственное выживание в ихнепредсказуемых цунами.
А выживание означало наличие денег и их планомерноеприобретение. А когда возможность планомерного приобретениязаканчивалась, будущее определял накопленный капитал.
Именно таким образом мыслили и все люди у власти, авернее – у ее кормушки. Толкаясь боками, отпихивая от нее другдруга, дабы ухватить кусок пожирнее, и руководствуясь при этомисключительно принципом эгоизма, а никак не интересамисоотечественников и державы. Те же, кто державой непосредственнорулил, был озабочен выдачей надлежащих паек экипажу, дабы тот несподобился на бунт, способный привести в новые вожаки голодных, вочередной раз способных оболванить сознание масс революционнымилозунгами лидеров.
Однако глобальные размышления хороши для тренировки интеллекта,в текущей практике бытия куда важнее тактика сохранения собственнойшкуры.
И я решил присмотреться к обстановке, без нужды к начальству неприближаясь и анализируя со стороны его инициативы, покудазакутанные в туман таинственных государственных интересов.Наивысших. Но шляпу ни перед принципами, ни перед их глашатаями, яснимать не торопился, ибо уяснил непреклонную истину,выкристаллизованную из всей нашей российской истории: за всейзагадочностью финтов наших вождей стояло либо тупое самодурство,либо переоценка своей гениальности, либо элементарнаянедальновидная глупость. За что платили несостоявшимися судьбами,а, зачастую жизнями миллионы невинных жертв.
Так что сообразительному человеку в нашей стране с властью не попути. А если под конвоем – всегда с расчетом на рывок всторону.
Однако куда рыпаться?
Со мной Кастрыкин норова не выказывал, осведомился о теченииоперативных дел в моем ведомстве, я ему о делах бодро поведал,описав их таким образом, что через пять минут он некомпетентнозапутался в их круговерти и хитросплетениях, после чего, ясен хрен,сделал для себя вывод не соваться в паутину борьбы с криминальнымигруппировками и сообществами, предоставив это скользкое делопрофессионалам.
– Нам нужны звонкие результаты работы, – выслушавменя, устало подытожил он, и стало понятно, что первый раундстолкновения с высокопоставленным дилетантом я выиграл безтруда.