Страница 2 из 38
Цель эта состояла в том, чтобы отправить все к тому времени имнаписанное и уже давно отснятое им на пленку – за границу, наЗапад….
…Со Львом Копелевым, – пишет он, – развитие было такое: из нашейзэческой компании он раньше и ближе всего стоял к столичнымлитературным кругам, к иностранцам… Приехавший в Москву в 1956 г. яв туристах иностранных и в возможности прорваться к посольствуразуверился быстро. Но на Льва была надежда огромная, я ему читал,читал написанное в лагерях, в ссылке и с надеждой смотрел: чтосогласится отправить? Но – не хвалил он моих вещей.
(А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. Новый мир, 1991, № 12.Стр. 38)
Вообще-то нельзя сказать, что эти его вещи Льву так-таки ужсовсем не нравились. Кое-что нравилось. Но даже и те, чтонравились, он не хвалил, а в лучшем случае – похваливал.
Вот, например, что он записал в своём дневнике на другой деньпосле первого приезда «Сани» в Москву. (Только он и Д. М. Панинвстречали его на вокзале):…
С. приехал к нам на дачу. Сумка рукописей… Читает стихи – тосказаключённого о далекой любимой. Искренние, трогательные, но все жекнижные… очень интересные пьесы:«Пир победителей» – мы в ВосточнойПруссии… «Республика труда». Лагерный быт… «Декабристы» – дискуссиив тюремной камере… Я всего до конца и не услышал, заснул где-топосле половины.
(Р. Д. Орлова, Л. З. Копелев. Мы жили в Москве, 1956–1980. М.1988. Стр. 74–75)
А вот – ещё одна запись из того же дневника: 17 января 1958г.
На этот раз не Солженицын приезжал из Рязани в Москву, а Лев –по случаю – побывал в Рязани:…
Поездка с бригадой Госэстрады… На вокзале встречал С. Все ещёхудой и словно бледнее. Долгополое пальто, как шинель. Решили: будуночевать у него… Ночью, утром, днем читал «Шарашку». Митя твердилвзахлеб: «Гениально, лучше Толстого, все точно, как было, игениальная художественность». Митя, как всегда, фантастическипреувеличивает. О «Шарашке» – добротная, хорошая проза, но все нашиспоры опять, как в «Декабристах», преображены на свой лад. Мой«протагонист» глупее, равнодушнее, а «сам» и «Митя», и«синтетические» персонажи – их единомышленники – умнее,благороднее. Страницы про волю, про красивую жизнь сановников –карикатура на Симонова, посредственная, а то и плохаябеллетристика, скорее боборыкинская. Когда говорю об этом, Наташазлится больше, чем он.
(Н. А. Решетовская. Хронограф. Архив Н. А. Решетовской)
Из того же дневника. Запись того же дня – 17 января 1958года:…
До этого, ещё раньше, я читал рукопись, именно рукопись, неперепечатанную на машинке «Не стоит село без праведника»… Рукописьбыла иллюстрирована снимками, которые он делал сам: Матрена, еёшурин, изба и др. Мне показалось хорошим «физиологическим очерком»в традициях народников, Глеба Успенского.
2 ноября 1959 года Копелев опять приехал в Рязань. И тут сталодним из первых (в сущности, первым, если не считать НатальюАлексеевну) читателей только что законченной Солженицыным (онзакончил её 11 октября) повести «Щ 854».
И вот как вспоминает об этом Н. А. Решетовская:…
Перед Октябрьскими праздниками в Рязань приехал Копелев прочестьлекцию о Шиллере. Ночевал у нас. Прежде он хвалил Санины пьесы. Атут, перелистав рукопись «Ивана Денисовича», отмахнулся от неё,небрежно бросив: «Это типичная производственная повесть в духесоциалистического реализма. Да ещё перегружена ненужнымидеталями».Саня очень расстроился от подобного приговора.
(Н. А. Решетовская. Хронограф. Архив Н. А. Решетовской)
Позже, когда они уже совсем рассорились, Александр Исаевич всеэто бывшему другу припомнил. И уже прямо обвинил его в том, что онне только не способствовал тому, чтобы «Щ 854» дошёл доТвардовского, но чуть ли даже этому не препятствовал.
Копелев ответил на эти обвинения подробно, и этот его ответмногое в этой запутанной истории проясняет:…
История «хождения рукописи» «Щ 854» изложена тобой, теперь уже вличном письме, столь удаленно от истины, что я прежде всегоудивился, хотя за последние годы должен был бы перестать удивлятьсятому, как своеобразно ты «живёшь не по лжи»…
Ты привез нам рукопись в мае 1961 года. Я начал читать при тебеже. И сразу сказал, что это мне нравится гораздо больше, чем«Шарашка». Позднее говорил, что могу повторить слова Ленина оМаяковском: «не знаю, как насчет поэзии, но политическисвоевременно».
Потом прочла Рая, и мы вместе с тобой составили список тех, комуты разрешил показывать рукопись, не выпуская её из нашей квартиры ине называя имени автора: Всеволод Иванов, Вячеслав Иванов, ЛидияЧуковская, Владимир Тендряков, Иван Рожанский, Лев Осповат… Не всеиз них тогда прочитали, но летом прибавились ещё читатели. Когда мывернулись в ноябре 1961 года с Кавказа после XXII съезда, в твойпервый приход к нам (5-го или 6-го ноября) мы обсуждали, как теперьбыть с рукописью. Мы вдвоем долго уговаривали тебя, что наступиловремя показать рукопись Твардовскому.
Никто из нас тогда не рассчитывал на публикацию. Но после того,как рукопись побывает в редакции «Нового мира», ты уже не будешьотвечать за её распространение.
И как именно передавать, мы с тобой обсуждали очень подробно.Решили, что передаст Рая через Асю Б., а не я через Марьямова, таккак Твардовский и некоторые другие члены редколлегии ко мне плохоотносятся.
В тот день, когда я пришел к Твардовскому говорить о «Тарусскихстраницах», А. Б. сказала мне, что вручит ему рукопись в ближайшиечасы, и просила назвать какое-либо имя автора. И я надписал сверху«А. Рязанский».
С Твардовским у меня произошло резкое объяснение: он отказалсявмешаться, чтобы предотвратить грозившее уничтожение большей частитиража «Тарусских страниц», ругал Паустовского, поэтому я уже нестал говорить о «Щ 854».
В то утро, когда он позвонил мне: «Оказывается, это вы принеслирукопись. Почему же вы ничего не сказали про неё?» – я ему так иответил: «У нас с вами получился такой неприятный разговор, что яне хотел испортить судьбу этой рукописи». Он возразил: «Ну, тутникакие разговоры не могли бы ничего испортить. Эта вещь, как«Записки из Мертвого дома». Кто автор?» и т. д.
Рая отнесла А. Б. единственный имевшийся у нас экземпляр,сказала ей, что это произведение о лагере, настойчиво просилапередать лично Твардовскому, минуя всех членов редколлегии…
В апреле 1964 года у нас с тобой возникла весьма сердитаяразмолвка по поводу нового варианта «Круга». Я высказал тебенекоторые критические суждения. Ты возразил сердитым письмом, вкотором впервые заодно упрекнул меня за недооценку «ИванаДенисовича».
А теперь, 10 лет спустя, в последнем письме ты пишешь уже, чтоякобы я «забраковал его – то есть «И. Д.» вместе с «Кругом» каксоцреализм». Но неужели ты забыл, что для меня в те годы понятие«соцреализм» было весьма одобрительным? В 1960 году вышла мояпервая книга «Сердце всегда слева», где я с искренней глупойуверенностью излагалсвою теорию соцреализма. И в этом я не был ниодинок, ни оригинален. В. Днепров и Г. Лукач хвалили «ИванаДенисовича» именно как образец социалистического реализма. А ГенрихБелль в 1968 году писал о тебе с любовью и как охудожнике-обновителе социалистического реализма.
(«Синтаксис», № 37, Париж, 2001. Стр. 89–92)
Насчет тогдашнего «глупо уверенного» его отношения к соцреализмуЛев, наверно, не врет и даже не преувеличивает. Но даже из этих егообъяснений ясно видно, что никакого художественного открытия в«Иване Денисовиче» он не разглядел. Видно даже, что «Щ 854» тогдане шибко ему понравился. Об этом внятно говорит его собственнаяреплика, – перифраз знаменитой ленинской: «Не знаю, как насчетпоэзии, но с точки зрения политики это замечательно». Сказано этобыло Лениным о Маяковском, которого как поэта он ставил совсем невысоко и не скрывал этого.
Но что бы там ни было, каковы бы ни были в тот момент отношенияЛьва с Твардовским, передавая «Щ 854» Асе, уж её-то – ни он, ниРая, – «о свойствах этой вещи» не предупредить не могли.
Удивляться тому, что А. И. был несправедлив к бывшему другу идаже взвел на него напраслину, особенно не приходится. Он ведь и оТвардовском в своём «Телёнке» пишет впрокурорском тоне. Обвиняетего в том, что не спешил, слишком затянул процесс передачи рукописив высшие инстанции, упустил момент и чуть даже не погубил вседело:…