Страница 86 из 90
Смог стал еще гуще. Бёртон пробрался сквозь трупы и обломки, подороге коротко приветствуя констеблей, свернул со Стрэнда, прошелпо Хеймаркету и пересек площадь Пикадилли. Было где-то пять илишесть утра, и он ждал, когда зазвонит Биг-Бен, небо над головойслабо светилось, сквозь мрак пытался пробиться рассвет.
Огромный город молчал. Бёртон шел по Риджент-стрит, миморазбитых окон и выпотрошенных магазинов, и никак не мог избавитьсяот ощущения, что мир вокруг него рушится, распадается на куски.Восстание закончилось. Блаватская умерла. Разум Распутинаразлетелся на куски, и настоящее освободилось от его мрачноговлияния.
Тем не менее что-то было неправильно. Глубоко неправильно!
Струи тумана кружились вокруг Бёртона, приглушая шаги. Оноказался на Оксфордской площади и свернул налево. На негообрушилось нестерпимое отчаяние — точно такое же, как тогда, вАдене, после возвращения с центральноафриканских озер. Несмотря навсе усилия, он никак не мог избавиться от чувства, что работа незакончена.
— Что это? — пробормотал он. — Почему я чувствуюсебя так, словно потерпел поражение?
Он вышел на Вир-роуд и остановился перед узким зданием,сгорбившимся между скобяной лавкой и Музеем анатомии. Рядом сблестящей желтой дверью было высокое окно с синей занавеской.Изнутри к нему был прикреплен лист бумаги с объявлением, написаннымразмашистым почерком:
«Несравненная ГРАФИНЯ САБИНА, потомственная ясновидящая ипророчица.
Предскажет будущее, угадает мысли, сделает тайное явным, вернетлюбовь, поможет сохранить семью, снимет порчу и сглаз.
Стопроцентная гарантия успеха!
Прием с 11 утра до 2 дня и с 6 до 9 вечера.
Добро пожаловать!
Подождите в приемной — вас пригласят».
Бёртон взглянул на свое отражение в окне. Всё его жесткое лицобыло усеяно красными и фиолетовыми порезами.
— Ничто из этого не твоя работа, — сказал он, —но Случай бросил тебя в гущу событий. И теперь ты должен сыгратьсвою роль до конца.
Он посмотрел на объявление.
Пророчица.
Он наклонился и оперся лбом о холодное стекло.
Африканский Глаз будет найден.
Внезапно он задохнулся и начал судорожно ловить ртом воздух.
Найден тобой.
— Бисмалла! — выдохнул он. — Да пропади оно всёпропадом!
На другой стороне улицы он заметил кафе, почему-то открытое встоль ранний час. Бёртон подождал, пока дыхание успокоится, пересекулицу, вошел и попросил кофе.
— Ты первый чертов посетитель за последние несколькодней! — сказал владелец, с любопытством разглядывая избитоелицо Бёртона. — Как насчет домашних гренок с маслом,приятель?
— Было бы замечательно. Благодарю!
Королевский агент сидел, попивая кофе и жуя гренки, пока невстало солнце; даже сквозь туман он увидел верхнее окно дома напротивоположной стороне. Потом подождал еще три четверти часа,вышел из кафе, пересек улицу и постучал в дверь. Никого. Онпостучал снова. Наконец графиня открыла дверь; на ней был длинныйтемно-синий халат.
— Прошу прощения, графиня Сабина, — сказал он. —Я знаю, что сейчас слишком рано.
— Капитан Бёртон, бог мой, что с вами случилось? Не попалили вы под одну из этих ужасных многоногих карет?
Бёртон криво улыбнулся:
— Что-то в этом духе, графиня. Мне нужен ваш талант: речьидет об одном очень важном деле.
Какое-то мгновение она смотрела на него бездонными глазами,потом кивнула и отступила в сторону. Он вошел, проследовал за нейпо короткому коридору через дверь, завешенную толстым бархатнымзанавесом, и очутился в приемной. Пахло благовониями сандаловогодерева. Вдоль стен, ничем не украшенных, стояли деревянные стулья.Оттуда они прошли в другую комнату, поменьше: здесь мебели почти небыло, но вдоль стен поднимались полки, на которых стоялиэзотерические амулеты и талисманы. Над круглым столом в центрекомнаты низко висела неяркая лампа. Графиня поднесла спичку к еефитилю, потом села. Бёртон сел напротив. Он облизнул губы исказал:
— Я… я боюсь.
Она молча кивнула. Потом посмотрела сквозь него и едва слышнопрошептала:
— Цикл завершен. Настало время изменений. Приближаетсявойна.
— И я должен сыграть свою роль.
— Да.
— Я чувствую себя… не на своем месте.
— Да. Это не тот путь, который вам предначертан.
— Чей-то другой?
— Нет. Мы живем в странном мире, капитан, но скоро онстанет еще страннее. Для вас обоих.
— Обоих? Вы имеете в виду моего помощника?
— Обоих вас,капитан.
— Объясните!
— Я… я не могу. Не знаю как. Прошу прощения. Но я чувствую…я чувствую, что вы разделитесь.
— Очень странно, — ответил Бёртон. — Но ядействительно часто чувствую себя разделенным, особенно во времямалярии. Я не знаю, что это означает.
— И я. Но… каким-то образом я знаю: от этого зависитвсё.
Бёртон наклонился, и его брови взлетели:
— Что?
Графиня тряхнула головой и пожала плечами:
— Больше я ничего не могу сказать.
Наступило глубокое молчание. Они долго глядели друг на друга,пока предсказательница не прошептала:
— Зачем вы пришли ко мне, капитан?
Бёртон потер воспаленные глаза. Боже, как он устал! Положивизрезанные шрамами ладони на стол, он посмотрел на них иответил:
— Графиня, будущее принимает свою форму благодаря прошломуи настоящему. Ни прошлое, ни настоящее не должны принимать форму взависимости от будущего. Тем не менее в двух случаях — я знаю поменьшей мере о двух таких случаях — люди тянулись назад ивмешивались в ход событий. Сколько вреда они принесли? Нам надоответить на этот вопрос. Я хочу заглянуть в то будущее, каким емуположено быть.
— Изначальная история? Невозможно.
— Отчего же? Ведь если мы идем по дороге «А», разве этоозначает, что дорога «Б» перестала существовать?
— Нет… но, хоть я и чувствую второй путь, я не могу егоувидеть! Мы слишком далеко ушли от развилки — это за пределами моихспособностей.
Бёртон сунул руку в карман.
— У меня кое-что есть. И это усилит ваши способности.
Он положил на стол два черных камня.
Они издавали негромкое гудение.
Глава 15
ДРУГОЕ БУДУЩЕЕ
«ФРАКЦИЯ
технологистов объявляет о немедленном прекращении всяческихсношений с членами секты евгеников, получающими дотации от правительства Пруссии.
Технологисты осуждают всех ученых и исследователей, которыевстали на этот путь.
Евгеники, оставшиеся верными Британии, отрекаются от своихбывших коллег и желают теперь именоваться
ГЕНЕТИКАМИ.
Мы вновь подтверждаем свою приверженность заветам нашего мудрогопредводителя —
Изамбарда Кингдома Брюнеля.
Технологисты останутся верны великой Британскойимперии!»
— Медиумической силы не существует.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон дал этому утверждению немного повисетьв воздухе, а затем продолжил:
— В викторианской Британии — так я называю наше время,каким оно было бы, если бы не вмешался Эдвард Оксфорд, —астральные тела, чтение мыслей, эфирная энергия и спиритизмсчитаются, с научной точки зрения, в высшей степени невероятными.По всей видимости, всё это вообще полная чушь.
Королевский агент сидел во главе длинного стола в Главном залеБукингемского дворца. Кроме него за столом были еще девять человек:евгенически измененный премьер-министр лорд Пальмерстон; военныйминистр сэр Джордж Корнуолл Льюис [190]с хищным лицом; канцлерказначейства Уильям Гладстон, постоянно отводящий глаза;седобородый министр иностранных дел лорд Джон Рассел; [191]первый лорд АдмиралтействаЭдвард Сэймур, [192]выглядящий несчастным;рыжеволосый поэт-извращенец Алджернон Суинберн; надменный главныйкомиссар Скотланд-Ярда сэр Ричард Мэйн; заводной философ ГербертСпенсер и паровой инженер Изамбард Кингдом Брюнель. Безо всякойтени сомнения можно утверждать, что королевская резиденция никогдане видела более странного собрания. Еще один человек участвовал внем удаленно. Над столом висел аппарат, похожий на причудливыйканделябр: его слуховые трубки и линзы служили монарху ушами иглазами; кроме того, они всякий раз поворачивались к говорившему.Монарх жил затворником. Из всех присутствующих только Пальмерстониногда встречался с ним лицом к лицу.
190
Джордж Корнуолл Льюис (1806–1863) — канцлер казначейства(1855–1858), министр внутренних дел (1859–1861) и военный министрВеликобритании (1861–1863).
191
Джон Рассел (1792–1878) — министр иностранных дел(1859–1865) и дважды премьер-министр Великобритании (1846–1852,1865–1866). Дед Бертрана Рассела.
192
Эдвард Адольф Сэймур (1804–1885) — уполномоченный по деламлесничества (1849–1851), первый лорд Адмиралтейства(1859–1866).