Страница 82 из 90
Они опускались сквозь холодный ночной воздух.
— Что бы ни случилось со мной, — сказал Бёртон, —ты должен завершить это дело. Однако, должен сказать тебе, ядействую, руководствуясь скорее интуицией, чем точным расчетом.Многие решили бы, что я сошел с ума, полагаясь на сны, и совершеннонеправильно оцениваю положение. Но, надеюсь, ты-то согласен с моимидоводами?
Заводной человек кивнул латунной головой. Их окутало облако.Бёртон послал Покс к Суинберну и проверил ремни: они крепко держалиего.
— Будем надеяться, что твои вычисления совершенноточны, — сказал он слуге. Тот потянул еще за один рычаг. Иззадних концов крыльев вышли тонкие широкие металлические перья; носмашины поднялся, и падение существенно замедлилось. Королевскогоагента тряс страх: он не видел ничего, кроме густого тумана, ноточно знал, что они в нескольких секундах от удара о землю.
Протянув руку назад, Бёртон нащупал четыре крюка, каждый изкоторых был прикреплен к фюзеляжу длинной тонкой цепью. Он взял подва крюка в каждую руку и стал ждать. Перед ним подняласьмеханическая ладонь с четырьмя вытянутыми пальцами. Большой палецсогнулся. Осталось четыре. Три. Два. Один. Из миазмов возниклакрыша большого здания. Раздался сильный глухой удар — и орнитоптер,рассыпая искры, с металлическим визгом заскользил по ней.Полумертвый от страха, Бёртон кинул крюк, потом второй и третий.Правое крыло наткнулось на печную трубу; машина повернулась, пошлаюзом, из крыши полетели кирпичи. Он бросил за борт последний крюк,ухватился за ремень и воззвал к Аллаху. Орнитоптер проскрежетал покрыше, ударился о парапет, взгромоздился на него и замер на самомкраю. Мгновение ужаса, невесомость, визг напряженного металла истрашный удар, бросивший Бёртона прямо на спину своегометаллического слуги.
Он потерял сознание. Потом пришел в себя. Дезориентация. Внешниймир появился. Ремни зарылись в грудь. Он с трудом вздохнул, помоталголовой и осмотрелся. Орнитоптер висел на стене здания, междубольшими белыми буквами Й и О вывески «КОРОЛЕВСКИЙ ОТЕЛЬ„ВЕНЕЦИЯ“». Крылья машины изогнулись, одно из них пробило окно.Снизу доносились крики и вопли: битва на Стрэнде продолжалась.
— Красивое зрелище, — пробормотал королевский агент,затем обхватил ногами выступ на фюзеляже, схватился за край седла,убедился, что трость надежно прикреплена к брючным ремням, ирасстегнул их.
— Ты в порядке? — спросил он латунного человека.
Тот кивнул.
— Я поднимаюсь. Следуй за мной.
Поочередно хватаясь за туго натянутые кольца цепей, на которыхвисел орнитоптер, Бёртон проворно добрался до крыши и с чувствомоблегчения перевалился через парапет. Мгновение спустя к немуприсоединился заводной человек. Королевский агент заметил, что трииз четырех крюков крепко засели в кирпичной кладке, а четвертыйпробил стеклянную крышу и застрял в раме.
— Значит, войдем здесь, — сказал он, подходя к нему иглядя сквозь разбитое стекло в темную комнату. — Что-то вродезала для приемов. Для меня высоковато, но не для тебя. Спускайсявниз и поставь на этот стол еще один: тогда и я смогу приземлиться,не сломав ноги.
Через пару минут Бёртон и его заводной спутник прошли черезбольшой зал и вышли в коридор. В отеле «Венеция» было темно и тихо;верхний этаж, на котором находились офисы, комнаты для встреч иподсобные помещения, был совершенно пуст. По широкой лестнице ониспустились этажом ниже. Бёртон поглядел на потолок: к нему прилиплочто-то, похожее на толстые лианы, которые он видел в Африке, но онопульсировало и извивалось; кроме того, его никак не удавалосьувидеть четко, словно оно не было полностью материальным. Ну,конечно, эктоплазма! Целый «канат» тянулся из верхнего проемадвойных дверей, ведущих в коридоры и комнаты, извивался по потолкуи исчезал на лестничной клетке.
— Хотел бы я знать: поднимается он или спускается? —прошептал королевский агент. Он подошел к дверям и открыл их.Газовые лампы, висевшие в держателях на стенах, освещали длинныйкоридор. С обеих сторон в него выходили двери восьми номеров. Всеони были открыты, и из каждой тянулась нить, присоединяясь ктолстому канату на потолке. Бёртон нервно стиснул зубы, осторожноподошел к первой комнате и заглянул внутрь. Вся мебель быласдвинута к стенам, кроме большого стола, вокруг которого стоялосемь стульев. Только на одном из них сидел… нет, уже не человек, амумия: кожа сморщилась и высохла, острые скулы, пробив ее, торчалинаружу, голова была откинута назад; эктоплазма вытекала изоткрытого рта и подымалась к потолку.
— Бисмалла! — прошептал Бёртон. — Здесь былспиритический сеанс, но, похоже, парень его не пережил…
Он подошел к человеку, наклонился над ним, заглянул в лицо и скриком изумления отпрыгнул назад, врезавшись в своего механическогослугу: глаза у мумии открылись и бессмысленно уставились нанего.
— Живой, чтоб я пропал! Сколько же этот бедолага здесьсидит? — Он обернулся к слуге: — У меня кошмарноепредчувствие, что в других комнатах нас ждет то же самое.
Так оно и оказалось. В каждой комнате на седьмом этаже отеля«Венеция» был стол, за которым проходил сеанс, и за каждым столомсидела мумия, изо рта у которой вытекала эктоплазма, поднималась кпотолку и уходила в коридор. Спустившись на шестой этаж, ониобнаружили то же самое, хотя здесь эктоплазма казалась болеегустой. На пятом этаже она была еще гуще, слегка отдаваязеленовато-синим свечением; оттуда она ползла по стенам иобразовывала причудливые органические формы, напоминающие ребра,вены и пульсирующие внутренние органы. Четвертый этаж оказался ещехуже: все стены, весь потолок, вся мебель, буквально всё былопокрыто этой пульсирующей субстанцией: Бёртону казалось, что ониидут прямо по артерии какого-то организма. Очень осторожнокоролевский агент подошел к лестнице, ведущей на третий этаж.Дорога вниз напоминала глотку мифического зверя.
— Войти в пасть дракона, — пробормотал Бёртон и сделалшаг. Что-то коснулось его сознания.
«Тебе полагается быть мертвым!» — прошипел голос внутри черепа.Бёртон явственно ощутил присутствие Блаватской.
— Мои извинения, — сказал он вслух, — и живой, идаже брыкаюсь. Я знал, что найду вас здесь.
«Позволь спросить тебя, май литл мэн,как ты меня нашел?»
— Несколько месяцев назад мне сказали, что всю «Венецию»арендовала какая-то особа. Это большой отель, значит, у этой особыдолжно быть просто невероятное число спутников. Но поскольку«Венеция» опрометчиво разместилась посреди Стрэнда, а Стрэнд —центр беспорядков, то вы понимаете, почему я решил, что все«развратники» находятся здесь вместе со своим неуловимым новымпредводителем.
«Не все „развратники“, но очень многие, это правда. А теперьприди и стань пред лицем моим. [173]Заодно захвати с собой своюнелепую игрушку».
Бёртон стал спускаться по лестнице. Ступеньки были почтиневидимы под плотной медиумической субстанцией, которая вязла искользила под ботинками. Он аккуратно переставлял одну ногу задругой, стараясь не потерять равновесие; заводной человек следовалза ним. И всё это время Блаватская пыталась проникнуть в сознаниеБёртона.
«Ну и ну! Ты стал намного сильнее, хани!» [174]
— Даже не пытайтесь вторгнуться в мой мозг, вы, русскаяведьма! Неужели вы не поняли, что я очень многое узнал о вас именнотогда, когда вы сделали это в последний раз?
«Тогда ты знаешь, что мне не нужна твоя уязвимость».
— У вас тоже есть свои слабости.
«Неужели? Значит дуэль, господин Бёртон?»
— Как вам угодно.
«Как мне угодно? Да я предвкушаю это удовольствие! Ком ту ми, дарлинг,[175]ты найдешь меня вбиблиотеке на этом этаже».
Дойдя до лестничной площадки, Бёртон повернул налево — именнооттуда неслись эманации Блаватской — и прошел через открытыедвойные двери в коридор. Эктоплазма превратила его в трубу,настолько узкую, что Бёртону и его механическому помощнику пришлосьползти на четвереньках. Температура резко упала. Уши сдавилазловещая тишина, словно он внезапно оглох; голову туманило странноеощущение отрешенности от времени. Туннель сузился еще больше, ставмясистым и мокрым; теперь из него шло тошнотворное зеленоесвечение. Бёртон лег на живот и, тихонько ругаясь, пополздальше.
173
Книга пророка Иеремии: 7:10.
174
Любимый мой (англ.).
175
Иди ко мне, мой милый (англ.).