Страница 70 из 90
— Я убью тебя! — рявкнул он. Спенсер прыгнул к шкафу изапустил толстую поваренную книгу прямо в голову Кенили — тотпотерял сознание. Тяжелый том открылся на титульном листе: «Книга мисс Мэйсон по домоводству».
— Отлично, чтоб мне провалиться на этом месте! —пробормотал Спенсер, наклонился, поднял том и с размаху ударил имУэйта по голове. Тот упал и затих. Дженкин сел и застонал, прижимаяобе руки к левому боку; между пальцами у него текла кровь.
— Ублюдки! — хрипло сказал он.
— Оскорблять нас едва ли разумно, — заметилСуинберн. — Полагаю, вас подстрелил Гилфойл?
Спенсер встал на колени и помог Кришнамурти подняться.
— Да, — простонал Дженкин. — Он попытался забратьу нас Бёртона. Кенили убил его, но двустволка успела выстрелить.Единственное несломанное ружье во всем поместье — и я под негоподставился!
— Что это за молния, которой стреляет Кенили?
— Отвезите меня в больницу — иначе я истеку кровью иумру!
— Ответите на вопрос — и я подумаю, — сказал Суинберн.Спенсеру показалось, что прежде рыжеволосый коротышка никогда неговорил так мрачно.
— Эфирная энергия. У Кенили талант к ее использованию, агоспожа развила его еще больше.
— Госпожа? Это еще кто?
— Предводительница «развратников». А-а-а! Больно! Мне нужнаперевязка, черт побери!
— Предводительница «развратников»? Знаю. Она русская. Какее зовут?
— Не имею понятия, клянусь! Хватит! Видите кровь? Ну же,помогите мне, черт возьми!
— Бёртон жив? — с угрозой в голосе спросилСуинберн.
— Возможно. Он в центре лабиринта.
— Сколько человек его стерегут?
— Никто.
— Врете!
— Правда.
— Хотите поиграть? Пожалуйста, доктор. Но тогда лечите себясами: сдохнете от потери крови — я и глазом не моргну, чертовнегодяй!
— Хорошо, хорошо: там только один человек, клянусь! Егозовут Смизерс. Он и Уэйт привезли Бёртона с сеанса на станциюПаддингтон. Там… — он простонал, потом продолжил шепотом: —там они встретились с Кенили и на поезде поехали в Уинчестер. Навокзале их встретил Богль с коляской, но сразу за Алресфордомпаролошадь сломалась. Тогда они поволокли Бёртона пешком. Они ужепересекали поместье, когда вмешался Гилфойл и получил свое.Пожалуйста, мне нужен врач! Я не хочу умирать!
— Сэм Хор тоже не хотел! — в ярости заоралКришнамурти, которого поддерживал Спенсер. — А теперь он лежитздесь мертвый, ты, чертова свинья!
Дженкин упал на стол и еле слышно сказал:
— Это не я. Его убил Кенили.
— Джентльмены, будьте добры: помогите мне связать этихтроих! — хрипло попросил Кришнамурти, указав на Кенили, Уэйтаи Богля, лежавших без сознания. — Я останусь здесь и попробуючто-нибудь сделать для поварихи. Будет настроение — займусь и этимтипом. С другой стороны, может быть, лучше позволить ему умереть,как бешеной собаке?
— А ты, вообще, в состоянии? На вид как-то не очень, —сказал Суинберн. Действительно, командор выглядел ужасно: из глаз,ушей и носа текла кровь, и он непрерывно дрожал.
— Боюсь, что бегать по туннелям я действительно не всостоянии, но скоро я приду в себя. Как только мы свяжем этихподонков, я немного отдохну, потом найду местных полицейских, и мынаведем здесь порядок. А вы повезете Бёртона в Лондон.
Через несколько минут, связав по рукам и ногам всех троих,Суинберн и Спенсер вошли в кладовую, дверь которой вела в лабиринт.Фиджет сунул голову на кухню, увидел, что драка закончилась, ипомчался за ними. Все вместе они вошли в туннель, прошли под домоми под дорогой, а затем направились к Карачкам. Туннель оказалсяхорошо освещен, и никто не мешал им идти по спирали, всё времяпересекающей саму себя. Наконец они приблизились к центрулабиринта. Там Суинберн поскользнулся на своих коротеньких ножках ина повороте врезался в «развратника» Смизерса, который шел емунавстречу. Оба рухнули на пол, сплелись в клубок и начали колотитьдруг друга руками и ногами, пока к ним не подбежал Спенсер. Философбез лишних слов схватил Смизерса за волосы, задрал его головукверху и с силой ударил о каменный пол. Руки «развратника»дернулись, и он затих.
— Оттащим его в центральную комнату, — предложилСуинберн, с трудом переведя дыхание. Они взяли «развратника» заноги и протащили последние несколько ярдов, пока не вышли изтуннеля во внутреннюю комнату.
— Это вы? Э-э-э… — спросил знакомый голос.
— Алджернон Суинберн. Здравствуйте, полковник.
— Ужасно приятное зрелище. То есть я рад вас видеть.
Лашингтон сидел у стены, его руки были связаны за спиной. Всегдатщательно одетый, сейчас он выглядел растерзанным и неопрятным, аего экстравагантные бакенбарды скорбно повисли.
— Боюсь, что Бёртон — всё, — объявил он, кивнув всторону маленького водопада. — Потерял рассудок, бедняга.
Королевский агент сидел, не подавая признаков жизни, прямо подпотоком; его руки, широко разведенные в стороны, были прикованы кстене по обе стороны от водопада. Горячая вода, падавшая из щелисверху, стекала ему прямо на голову. Суинберн заорал от ярости ибросился к другу.
— Герберт, помоги мне отомкнуть эти чертовы наручники!
Пока они с философом отстегивали цепи, Лашингтон рассказывал осебе:
— Откровенно говоря, я почти не помню, как оказался здесь.Последние несколько месяцев как в тумане. Кусок ночного кошмара, насамом деле. Поддержал ли я этого жирного самозванца? Думаю, да.Ничего не мог поделать. Всякий раз, когда он оказывался рядом, ябыл уверен, что это сэр Роджер. Боже мой, я даже на судесвидетельствовал в его пользу! Никак не мог заставить себясобраться с мыслями и начать думать! И вот, нахожу себя тут,неизвестно где, связанным.
— Вы под Карачками, полковник, — сообщил емуСуинберн.
— Неужели? Тогда это ближе к дому, чем я думал. Не видал ниодной живой души днями, неделями, месяцами… кроме негодяя Богля,который носил мне еду, и этого пройдохи Кенили!
— Готово, парень, — буркнул Спенсер, снимая наручникис запястий Бёртона. Он и Суинберн оттащили бесчувственное телоисследователя от водопада и положили на пол. Его открытые глазасмотрели в никуда. Он что-то пробормотал. Поэт наклонилсяближе.
— Что, Ричард?
— Аль-Маслуб, — прошептал Бёртон.
— Что?
— Аль-Маслуб.
— Чего он там бормочет? — спросил Спенсер.
— Что-то по-арабски. Аль-Маслуб, — ответилСуинберн.
— Это еще что за хреновина?
— Не знаю, Герберт.
— Он постоянно повторял это слово, — вмешалсяЛашингтон. — И, кроме него, больше ничего. Совсем ничего. Бытьможет, какое-то чертово место?
Философ подошел к полковнику и начал развязывать узлы у него назапястьях. Поэт беспомощно уставился на королевского агента.
— Что с ним случилось? — крикнул он, в ужасе глядя вбессмысленные глаза друга. Потом схватил Бёртона за плечи и потряс:— Ричард, очнись! Ты в безопасности!
— Бесполезно, — печально сказал Лашингтон. — Унего всё в голове перепуталось.
— Аль-Маслуб, — прошептал Бёртон. Суинберн уселся напол и обернулся к Спенсеру. По его щеке текла слеза.
— Герберт, что делать? Я не вижу смысла в его словах. Я незнаю, что такое Аль-Маслуб!
— Вначале — самое главное, парень: нам надо отвезти егодомой!
Внезапно Бёртон сел, откинул голову назад и завыл. Потом, чтобыло намного страшнее, бессмысленно захихикал.
— Аль-Маслуб, — негромко промычал он. Его глазазадвигались, челюсть безвольно отвисла, и он медленно повалился набок. Суинберн посмотрел на него и судорожно всхлипнул. Он никак немог отогнать от себя мысль, что их враг победил. Лондон, сердцеимперии, погрузился в хаос, а Бёртон, единственный человек, которыйможет спасти страну, выглядит так, словно его можно сноваотправлять в Бедлам — теперь уже навсегда!
Часть третья
В КОТОРОЙ РАСКРЫВАЕТСЯ ВЕЛИКИЙ ОБМАН
«Технологисты призывают нас не бояться машин.
Они уверяют нас, что машина не может причинить вредчеловеку.
Они допускают, что их изобретения изменяют общество.
Но они уверяют, что эти изменения совершенно безопасны.
„Всё идет гладко, как часы“, — говорят они.
Но, по моему опыту, часы отбивают тревогу каждый час».
161
Уильям Холман Хант (1827–1910) — английский художник, одиниз основателей Братства прерафаэлитов.