Страница 10 из 90
Внутри здание полностью перестроили, для того чтобы в нем моглопоместиться гигантское тело Брюнеля. Из трех этажей уцелел толькосамый верхний. Всё остальное превратилось в огромное пустоепространство, которое прерывалось высокими железными подпорками,заменившими внутренние стены. Наверх вела только узкая лестница безперил, слева от Бёртона. Справа от него, за деревянными ширмами синдийскими орнаментами, виднелись богато украшенная мебель,стоявшая на узорчатых коврах, и большой камин, в котором заманчивомерцало пламя. Именно туда указывали многосуставчатые руки ПаровогоЧеловека.
— Где бриллианты, Брюнель? — спросил Бёртон.
В ответ, с жужжанием шестеренок, поднялась еще одна рука. Зажимына ее конце держали несколько плоских футляров с драгоценнымикамнями.
— Здесь. Объяснение ждет вас у огня. Я настаиваю, чтобы выподошли к огню и обсушились. Иначе вы простудитесь и умрете.
Это прозвучало явно как угроза. Бёртон повернулся и неровнымшагом направился к камину, минуя скамейки с разбросанными на нихмаленькими механическими деталями, инструментами, сверлами,латунными трубками, шестеренками и пружинами. Он обошел ширмы иувидел немолодого человека, сидевшего в кожаном кресле. Лысый,сморщившийся, с ввалившимися глазами и бледной, покрытой мелкимипятнами кожей. Никаких сомнений: это был сэр Чарльз Бэббидж.
— Будь я проклят! — воскликнул старый изобретательнадтреснутым скрипучим голосом. — Вы больны? Вы выглядитеизмученным! И вы промокли до мозга костей, черт побери! Ради бога,садитесь. Подтащите кресло поближе к огню. Брюнель, Брюнель!Подойдите сюда!
Бёртон прислонил трость к камину и рухнул в кресло. ПаровойЧеловек подошел к ним, убрав с дороги пару ширм; его гигантскаяфигура нависла над обоими людьми.
— Где ваши манеры? — спросил Бэббидж. — Принеситесэру Ричарду бренди!
Брюнель подошел к буфету и потрясающе аккуратно вынул из негохрустальный графин с двумя бокалами. Щедро наполнив их, он вернулсяи протянул людям бренди. Бёртон и Бэббидж взяли по бокалу, иБрюнель отошел на несколько шагов назад. Пар с шипением вышел изнего, он опустился на корточки и замер; только его меха ритмичнохрипели.
— Скрип-скрип! Скрип-скрип! — заметил Бэббидж. —Какой ужасный шум! Без остановки. И еще весь вечер дождь стучит вокно. Тук-тук, тук-тук. Как можно думать в таких условиях? Выпейтеэто, Бёртон. Но что с вами?
Бёртон залпом выпил бренди. Зубы с клацаньем ударились о стекло.Он отер кровь с лица, вытащил из кармана платок и приложил к ранена носу. Потом вздохнул, бросил окровавленный матерчатый квадрат вогонь и пробормотал:
— Малярия.
— Мой дорогой друг, прошу прощения! Могу ли я что-нибудьдля вас сделать?
— Вы можете объяснить мне, что происходит, сэр.
— Я могуобъяснить, сэр Ричард, и, когда я этосделаю, вы, боюсь, поймете, что всё это преследование Брюнеля ибессмысленное уничтожение троих моих вероятностных калькуляторов —серьезное недоразумение.
— Я действовал так только потому, что Брюнель, великийинженер, унизился до обычного грабежа.
— Уверяю вас, здесь нет ничего обычного: одно то, что ядобровольно пожертвовал одним из своих калькуляторов, сделав егоприманкой, разве не является достаточным доказательством, как высчитаете? Разрешите мне задать вам вопрос: будет ли кражабриллиантов считаться преступлением, если миллионы людей,фактически вся империя, извлекут из этого пользу? Прежде чем выответите, я хочу напомнить, что подобный вопрос часто используетбританское правительство для оправдания грабежа целых стран.
Бёртон поднял руку.
— Погодите. Я сам утверждаю, что распространение такназываемой цивилизации мало чем отличается от вторжения, подавлениясопротивления, грабежа и закабаления, но, ей-богу, не могу понять,как это связано с грязным ограблением ювелирного магазина!
Бэббидж хихикнул.
— Ну вот, вы опять. Если двое бродяг взламывают фомкойдверь и бьют полицейского по голове — вот это я называю грязнымограблением. Но механизированный гений, управляющий тремя заводнымивероятностными инструментами? Ай-ай-ай, сэр Ричард! Ай-ай-ай!
— Ответьте мне… — Бёртон остановился и застонал: дрожьзавладела им, стакан выпал из рук и разлетелся на куски, ударившисьо край очага. Бэббидж вздрогнул от шума, но мигом опомнился. Онхотел было встать, но Бёртон остановил его взмахом руки:
— Нет, я в порядке. Скажите мне: что приобретет империя врезультате сегодняшнего ограбления?
Паровой Человек звякнул, встал и вернулся к буфету снапитками.
— Я должен поделиться с вами своим представлением обудущем, — сказал Бэббидж. — Заранее хочу сказать вам,что построить новый мир возможно. При условии, конечно, что я будудолго жить.
— Каким образом эти бриллианты связаны с вашим выживанием?Я не понимаю.
— Сейчас поймете.
Бёртон взял стакан, предложенный Брюнелем. Паровой Человеквернулся на свое место. На его теле открылась маленькая заслонка:одна из рук с клещами на конце потянулась в нее и вытащила длиннуютолстую сигару. Заслонка закрылась, и рука вставила сигару вмаленькое отверстие на несколько дюймов ниже мехов. Затем подняласьдругая рука с паяльной лампой на конце и зажгла сигару. Мехаподнялись и опустились, в воздухе поплыл голубой дым.
Старые привычки живут долго.
Бёртон отпил из стакана. Джин: хороший выбор. Бэббидж наклонилсявперед:
— Бёртон, что вы скажете, если больше не будетнеобходимости в рабочем классе?
Королевский агент посмотрел на свои туфли: от них валил пар.
— Продолжайте, — сказал он, чувствуя себя странноотделенным от происходящего, словно мир, в котором он жил, былтолько сном и он скоро должен проснуться.
— Представьте себе, от одного конца империи до другогомеханические мозги непрерывно заботятся о людях: пекут нам пищу,убирают наши дома, чистят наши дымоходы, работают на нашихфабриках, доставляют нам товары, поддерживают всю нашуинфраструктуру. Они служат нам, не задавая вопросов, не жалуясь,изо всех сил — и ничего не требуют взамен!
— Вы имеете в виду механических людей с бэббиджами вголовах? — хрипло и невнятно спросил Бёртон.
— Фу! Ведь это только прототипы. Они сущая ерунда посравнению с тем, что я могу создать, если проживу достаточнодолго.
— Если проживете, — эхом откликнулся Бёртон. — Икак вы предполагаете сделать это? Ведь вы уже старик.
— Пойдемте со мной.
Бэббидж поднялся с кресла, взял стоявшую рядом трость и шагнулза экраны. Бёртон с трудом встал, взял свою тросточку и последовалза Бэббиджем. С шумом, звяканьем и завитками пара за ними потопалБрюнель. Они подошли к центру мастерской, где стоял постамент,завешенный тонкой материей.
— Пожалуйста, — сказал Бэббидж Брюнелю. ПаровойЧеловек вытянул руку и сдернул материю. Бёртон ошеломленно гляделна сложный латунный агрегат: фантастическое переплетение зубчатыхколес, пружин и линз, собранное в похожем на мозг контейнере.Прибор казался изысканным, смущающим воображение истранно-прекрасным.
— Очередной бэббидж? — спросил он.
— Намного больше. Это мое будущее, — ответилученый. — И, соответственно, будущее Британской империи.
Бёртон оперся на трость, мысленно попросив детектива-инспектораТраунса и его людей поторопиться.
— То есть?
— Это мое последнее создание, — сказал престарелыйученый, нежно погладив устройство, — вероятностныйкалькулятор, предназначенный для информации из электрическогополя.
— Какой информации? — не совсем понял Бёртон.
— Вот этой, — ответил Бэббидж, касаясь своего черепакостистыми пальцами.
Королевский агент тряхнул головой:
— Нет. Электрическое излучение мозга крайне слабо — егоневозможно измерить. И потом, мозг — смертный орган, немеханический: после его смерти поле исчезает.
— Что касается измерений, вы ошибаетесь. Что касаетсясмерти, вы безусловно правы. Однако кое-что вы даже не приняли вовнимание. Брюнель, не будете ли вы так добры показать нам,пожалуйста?
Изамбард Кингдом Брюнель опустился пониже и поставил ящички сдрагоценностями на пол. Их было ровно шесть, все из сейфаБрандльуида. Руки Парового Человека согнулись: зажимы обхватывалиодин ящичек за другим, тонкие пилки скользили в замочные скважины,ящички открывались — и механические руки переходили к следующему.Наконец тиски обхватили шестой и извлекли из него пять большихчерных камней.