Мясорубка

– Я не собираюсь гадать на кофейной гуще, – угрюмопроизнес журналист. – Извините, но я привык оперироватьдостоверными фактами. Если вас интересуют какие-то версии либогипотезы, то вы ошиблись адресом. Обратитесь к кому-либо из моихрусских коллег-журналистов, они просто обожают версии. Их хлебом некорми, дай только «разоблачить» какой-нибудь заговор, пусть даже онсуществует только в их голове.

– А вы хорошо держите удар, Майкл.

В словах Щербакова прозвучало одобрение.

– Итак, вы не отрицаете, что к вам поступает информация оЩербакове и его фонде? Причем сведения эти носят выраженныйнегативный характер?

Брэдли вновь пожал плечами и оставил вопрос без ответа.

– Эти источники назвать вы, конечно же, отказываетесь.

– Их слишком много, генерал. Я боюсь утомить вас их полнымперечислением.

Брэдли счел момент удобным, чтобы вернуть генералу должок.

– Как вам удалось нажить столько врагов?

– Считайте, что у меня в этом деле особый талант.

– Если серьезно, – продолжил Брэдли, – то мненечего добавить к сказанному. Я никогда не раскрываю свои источникиинформации. Вопрос журналистской этики. Да-да, не улыбайтесь, ячеловек в некотором роде старомодный и придерживаюсь неписаногокодекса чести. Возможно, именно по этой причине многие люди в вашейстране доверяют мне и принимают меня всерьез.

– Я вас также принимаю всерьез, – сухо заметилЩербаков. – В противном случае я никогда не стал бы с вамивстречаться.

– Благодарю за комплимент, господин Щербаков.

Брэдли привстал с кресла и сделал полупоклон.

– А что вы, собственно, так волнуетесь?

Заметив облачко недовольства, промелькнувшее на лице Щербакова,журналист поспешил исправить положение:

– Извините, я употребил не то слово. Скажем так: выражаетебеспокойство… В связи с чем, генерал? У вас полно своихинформаторов. Думаю, вам не составит труда выяснить, кто и почемукопает вам яму. Вы же можете пустить в ход свои обширные связи,включая кремлевские. Господин Щербаков, не будете же вы отрицать,что являетесь одним из ближайших советников президента? По крайнеймере, с декабря прошлого года. Советник президента… Как говорил вашвеликий писатель Алексей Максимович Горький, это звучит гордо.

– Я всего лишь консультант, Майкл, – мягко уточнилгенерал. – Я один из тех, кто консультировал время от времениглаву государства по некоторым аспектам национальной безопасности.Что же касается степени моего влияния на президента…

Щербаков сделал неопределенный жест рукой.

– Я далек от придворных интриг. Никогда не хлебал щи сбарского стола и не ходил с протянутой рукой в надежде на подачку.К тому же у трона сейчас такая давка, что того и глядизатопчут.

– Это вы приложили руку к снятию с должностей хранителейцарственного тела? Вы понимаете, о ком идет речь.

В первый раз за время разговора Щербаков весело расхохотался.Брэдли отметил, что услуги дантиста генералу понадобятся еще нескоро, зубы у него были белые и острые, как у молодого мужчины.

– Извините, давно так не смеялся. Приятно, когда тебясчитают столь важной персоной.

– И все же, генерал? – настойчиво переспросилБрэдли.

Щербаков перестал улыбаться, его лицо приняло прежнеебесстрастное выражение.

– Скажем так, я не очень расстроен уходом этих людей.

– Сразу чувствуется, что перед тобой дипломат с большимстажем. А это правда, генерал, что, когда вас отправили в отставкус поста заместителя директора СВР, кажется, это было летом 94-го,вам установили пенсию в размере оклада прапорщика?

– Правда.

– Можно полюбопытствовать, почему вас сняли с должности? Увас репутация блестящего специалиста в своей области.

Его собеседник на мгновение задумался.

– Я оказался слишком стар для этой работы. Существует такойпорядок: если ты в пятьдесят пять лет имеешь звание нижегенерал-полковника, тебя отправляют на заслуженный отдых.

– И вас не произвели в очередной чин?

Щербаков пожал плечами.

– Как видите.

– Когда вас снимали с должности, вам было 57 лет, то естьна два года больше указанного вами срока.

– У вас хорошо обстоят дела с арифметикой, мистерБрэдли.

– И эти два года руководство почему-то не обращало вниманияна ваш возраст.

– Существуют исключения из правил. Но существуют временныерамки и для любого из исключений.

– Софистика, – буркнул журналист. – Почему бы несказать прямо, что причиной гнева руководства послужило тообстоятельство, что вы без всякого согласования, то есть на свойстрах и риск, приступили к созданию агентурной сети на территориибывших республик СССР. Что скажете на это, генерал?

– Не комментируется.

– Вас также поймали за руку, когда вы попытались внедритьспециально подготовленных офицеров внешней разведки в политическиепартии и коммерческие структуры.

– Нет, не поймали, – краешком губ улыбнулся Щербаков.Глаза его при этом оставались совершенно холодными.

– Но такие попытки все же были?

– Задайте этот вопрос своим информаторам. Они простообожают сочинять обо мне разные небылицы. Это их самое любимоезанятие.

Брэдли недоверчиво покачал головой, но, пока его собеседник невыражал недовольства, решил продолжить допрос:

– Говорят также, что вы отказываетесь раскрыть данные обагентурных сетях русских в Западной Европе и Америке, хотя на васбыло оказано большое давление. Эти сети все еще существуют? Вы лишьвременно законсервировали своих агентов, не так ли, генерал? Комувы собираетесь передать агентуру ПГУ?

Щербаков невольно вздохнул.

– Не нужно меня разочаровывать, Майкл. Признаться, я считалвас умным человеком.

– То же самое могу сказать и я, – огрызнулсяжурналист. – Вы меня так же серьезно разочаровали, господинЩербаков. Я не собирался брать у вас интервью, к тому же этосовершенно пустое занятие. Наша беседа напоминает дорогу содносторонним движением. Если хотите знать, то я планировал насегодня другие дела.

– Да-да, я знаю, Майкл, – невозмутимо произнесЩербаков. – Ваши близкие завтра в полдень улетают в Нью-Йорк.Только крайняя нужда заставила меня настоять на нашей встрече.Поверьте, я вас долго не задержу.

– Тогда выкладывайте, что вам от меня нужно, –раздраженно сказал Брэдли. – Если говорить начистоту, то ни скем из ваших врагов я не встречался и никаких тайных союзов противвас не заключал. Видите, я выложил карты на стол. Теперь вашаочередь. В чем заключается ваш интерес к моей особе?

Он взял со стола сигареты, прикурил от зажигалки. В какой-томомент ему показалось, что во взгляде Щербакова появилось нечтоновое – если не симпатия, то, во всяком случае, сочувствие.

– Вы не поверите, Майкл. Я хотел на вас посмотреть. Простопосмотреть.

Брэдли поперхнулся дымом, откашлявшись, с недоумением уставилсяна Щербакова.

– И всего-то? Из-за этого вы и затеяли весь сыр-бор?

– Я неплохо вас знаю, Майкл, правда, только заочно, –продолжил Щербаков. – Следовало убедиться, что у менясложилось верное мнение о вас.

– Ну и как? – ухмыльнулся Брэдли. –Соответствую?

– В целом, да, – серьезным тоном сказал егособеседник. – Вы мне симпатичны, хотя кое-что мне в вас ненравится.

– Ну и ладно. Меня это совершенно не волнует.

Брэдли затушил недокуренную сигарету и поднялся.

– Посмотрели? Мнение составили? Тогда я пошел.

– Не торопитесь, мистер Брэдли, – мягко сказалЩербаков. Он по-прежнему оставался в кресле. – Уделите мне ещенемного времени. И не нужно обижаться. Впрочем, если наш разговоруспел вам наскучить, не смею вас дольше задерживать.

ГЛАВА 7

Брэдли некоторое время колебался, но все же вернулся обратно вкресло.

– Десять минут, генерал.

– Благодарю вас, Майкл, – без тени улыбки сказалЩербаков. – Этого будет достаточно. Знаете, чем вы мнеособенно интересны? Любопытно было взглянуть на человека, с которымводит дружбу моя дочь. Когда вы виделись с Викой в последнийраз?

– Месяц или чуть больше, – сухо произнесБрэдли. – Вы хотите поговорить со мной о дочери, генерал? Я неуверен, что нам стоит затрагивать эту тему.