Мясорубка

Брэдли кивком поздоровался с Пробертом, затем с мрачноватойулыбкой посмотрел на шефа:

– Пол, такое впечатление, что не один я страдаю сегодня отголовной боли.

Хадсон оторвал лоб от холодного оконного стекла, грузноповернулся. Взгляд у него был задумчивый, как будто он решал просебя какую-то неотложную задачу.

– Если у меня от чего-то и болит голова, Брэдли, то оттаких типов, как ты.

Журналист пожал плечами и вопросительно посмотрел наПроберта:

– А ты что скажешь, Алекс? Что это вы такие надутые? Плохиеизвестия?

– Новости есть разные, – вяло отозвалсяПроберт. – Например, такая: можете потихоньку собирать вещичкии готовиться к переезду. В понедельник сдам вам офис под ключ.

– Через неделю меня здесь уже не будет, – фыркнулБрэдли. – Еще новости?

Хадсон отлепился от подоконника и направился к столу. Открылверхний ящик, достал сигареты и зажигалку. Он был заядлымкурильщиком, но время от времени предпринимал безуспешные попыткипокончить с пагубной страстью. В конце июня шеф во всеуслышаниезаявил, что решительно и навсегда завяжет с курением, если 3 июляна выборах победит Ельцин. Демократия в России победила, ноочередная кампания Хадсона, похоже, провалилась, как и всепредыдущие. И виной тому, несомненно, дурные вести.

Хадсон глубоко затянулся и пустил струю дыма в потолок.

– Сегодня утром я разговаривал по телефону с Платтом.

Дэвид Платт возглавлял отдел политики и международных связей. Онже по линии руководства курировал московскую редакцию газеты.

– Что-нибудь не так с моим интервью?

В четверг Брэдли удалось взять небольшое интервью у русскогопремьера. На первый взгляд ничего нового тот не сказал, но Брэдлидавно уже научился искусству читать между строк, поэтому он, кромеинтервью, тиснул еще и свой развернутый комментарий. Премьер в этидни упорно отмалчивался и на приставания журналистов отвечалстандартной фразой: «Давайте дождемся результатов выборов».Единственным репортером, кому удалось слегка «выпотрошить»премьера, оказался Брэдли. Коллеги из других изданий, естественно,позеленели от зависти. Напечатано оно было два дня назад, в номереза субботу.

– Нет, с этим все в порядке, – наконец выдавил из себяХадсон. – Боссы довольны твоей работой. За серию материалов,посвященных выборам, получишь бонус, правда, сумму Платт мне неназвал.

– С меня выпивка. Но я что-то не вижу по вашим лицам, чтобывы обрадовались успеху коллеги.

Хадсон отвернул голову в сторону, затем поскреб указательнымпальцем за ухом.

– Платт сообщил мне, что руководство положительно решиловопрос с твоим отпуском. Начиная с двадцатого июля можешь бытьсвободен.

– Дэвид звонил мне в пятницу, так что я в курсе.

– Не перебивай меня, – недовольным тоном проворчалХадсон. – В августе тебе придется на несколько дней вернутьсяв Россию.

Брэдли бросил на него недоумевающий взгляд:

– А это еще зачем?

– Не прикидывайся простаком, – поморщился шефбюро. – Ты что, забыл? 9 августа церемония инаугурации.Напишешь по этому поводу несколько строчек и опять свободен.Руководство, очевидно, думает, что без тебя мы с этим делом никакне управимся.

– Что еще? – сухо поинтересовался Брэдли.

– Вернешься из отпуска в Москву десятого сентября. И сразуже примешь у меня дела.

– А тебя куда, Пол? В отпуск? Хотя нет, ты же недавноотдыхал…

– Куда, куда… На свалку, – мрачно пошутил Хадсон, гасяокурок о край пепельницы. – Платт выдал мне открытым текстом:спасибо, старина Пол, ты хорошо служил, но пора уступать дорогумолодым. А мне предложили до пенсии поработать в архиве. Выделяткакой-нибудь скромный кабинетик, смахивающий на эту собачью конуру,в которой мы с вами сейчас находимся, и буду я там до глубокойстарости штаны протирать и бумажки перекладывать.

Брэдли не выдержал и громко расхохотался:

– Так вот в чем, оказывается, дело…

Он присел на краешек стола и сверху вниз посмотрел наПроберта:

– Алекс, ну хоть ты-то понимаешь, что я здесь абсолютно нипри чем? Неужели я похож на интригана и карьериста?

Тот лишь передернул плечами. Брэдли прекрасно понимал причинубеспокойства своего шефа. Если Хадсона переведут в Вашингтон, онздорово потеряет в зарплате. А ему еще два года доплачивать зауниверситетское образование своего младшего сына. Перо у Хадсонауже давно притупилось, исписался старина Пол, это только таккажется, что журналистский век долог.

Брэдли невольно вздохнул.

– Пол, мы уже тысячу раз беседовали на эту тему. Пойми, нехочу я в начальники, мне это не нужно. Да и в материальном планеновое назначение мне ничего не даст, скорее наоборот. Нет уж, пустьлучше все остается как есть. Вы продолжайте руководить, благо это увас неплохо получается, а я буду статейки пописывать.С Платтом я сам поговорю, Пол, так что тебе не о чембеспокоиться.

На лице Хадсона появилась дружелюбная улыбка, да и сам он как-тосразу расслабился.

– Майкл, ты выглядишь ужасно. Пиво в холодильнике.

– Ну… Даже не знаю, – нерешительно протянулБрэдли. – Вообще-то я тороплюсь, нужно собрать Кэтрин вдорогу.

Хадсон сам достал пиво, сдернул «козырек» и вручил банкужурналисту. С первым же глотком в голову пришла мысль, что с утраон выбрал неверный способ лечения. Следовало сразу начать спива.

– Материал готов?

Брэдли одним махом влил в себя пиво, затем прицелился и метнулпустую банку в мусорную корзину. К удивлению присутствующих, бросококазался метким.

– Конечно. С минуты на минуту Сюзэн положит его тебе настол. Пол, я могу быть свободен?

Хадсон остановил его решительным жестом:

– Удели нам еще немного времени, Майкл. До меня дошлислухи, что ты в последнее время усердно роешься в грязном бельерусских спецслужб. Это правда?

Брэдли нахмурил брови:

– Откуда у тебя эти сведения?

Хадсон сделал неопределенный жест рукой. Брэдли понял, что шефрешил уйти от прямого ответа.

– Думаешь, у одного тебя есть источники среди русских? Ядавно заметил, Майкл, что азарт у тебя в крови. Некоторые твоитрюки я считаю рискованными, но до поры готов смотреть на все этивещи сквозь пальцы. Ты толковый работник, спору нет. Но знаешь, чтомне в тебе не нравится, дружище? Ты готов ради ценной информации навсе, даже пойти на сделку с самим дьяволом.

– Наконец-то ты меня раскусил, Пол, – скромно заметилБрэдли.

– Твоя ирония неуместна. – Хадсон бросил на негохмурый взгляд из-под густых бровей. – Смотри, не переступигрань. Выбросят вон из страны в 24 часа или того хуже…

– Не нужно меня пугать, шеф.

Брэдли почувствовал, как в его груди поднимается волнараздражения. В придачу к жуткому похмелью его вынуждают ещевыслушивать дурацкие проповеди. Неужели эти люди еще не осознали,что в этой стране ценную информацию без риска не добудешь?

– И последнее, – после паузы продолжил Хадсон. –Вчера я вынужден был вести неприятную дискуссию с советникомпосольства. Речь шла о твоей персоне. А также о твоих контактах срусскими и методах получения информации. Ты поддерживаешь связи сотставными сотрудниками госбезопасности, а это чреватонеприятностями. Сотрудник посольства, с которым я обсуждал этотвопрос, просил тебя немедленно с ним связаться. Поверь, Майкл, этов твоих же интересах.

– Проклятые церэушники, – пробормотал под носБрэдли. – Теперь ясно, откуда ветер дует.

Заметив на лицах коллег невольный испуг, он негромкорассмеялся.

– А, понимаю… Пардон, совсем вылетело из головы. Здесь дажестены имеют уши. «Осторожно, враг подслушивает!»… «Болтун – находкадля шпиона»…

Последние две фразы он выдал по-русски.

– Считайте, что вы меня предупредили. Теперь-то наконец ямогу идти?

– Проваливай, – вполне дружелюбным тоном сказалХадсон. – Завтра можешь не приходить. Один день без тебякак-нибудь продержимся.

ГЛАВА 2

Говорят, Наполеон мог одновременно выполнять семь дел. Брэдлисчитал эти сведения исторической байкой, но только до тех пор, покаему не довелось познакомиться с миссис Сюзэн Данлоп, вдовойизвестного американского журналиста Филиппа Данлопа,предшественника Хадсона на посту главы московской редакции «ВП». Вредакции она занимала скромную должность технического секретаря,хотя круг ее обязанностей в действительности был гораздо шире.Брэдли был убежден, что именно Сюзэн Данлоп, выступающая в ролидиспетчера, является основным и самым ценным игроком всей ихкоманды. Стоило ей не выйти на работу – такое случалось, правда,крайне редко, – как хорошо отлаженный механизм тут же начиналдавать сбои. Эта сравнительно немолодая уже женщина, – впрошлом году миссис Данлоп исполнилось пятьдесят, – обладалафантастической работоспособностью. У четы Данлоп не было детей, исвой нерастраченный материнский потенциал она щедро расходовала намолодых сотрудников бюро. Хадсон бессовестно взвалил на нее вседелопроизводство, Проберт также не давал ей скучать. Помимо этого,существовали десятки других дел, важных и неотложных, и с каждым изних Сюзэн Данлоп справлялась блестяще. Появлялась она в своемкабинете без четверти семь утра, а уже в восемь был готов списокофициальных мероприятий, на которых желательно было присутствиеспецкоров бюро. В ее голове содержалась уйма полезных сведений, имногие сотрудники без зазрения совести использовали свою секретаршув качестве каталога или телефонного справочника.