Мясорубка

– Приятно иметь дело с умными людьми, – сообщил голосв динамике. – Старков, твой главный мент, надеюсь, рядышком?Слушай меня внимательно, Конышев. Распорядись, чтобы не было ниодного «цветного» в округе. И еще, полковник. Не нужно питатьиллюзий. Вашу семейку мы тоже вычислили. Двухэтажный коттедж наюжном берегу Сенежского озера. Если свернуть от бензозаправки, тотретий дом с краю. Так что я не советовал бы вам шутить со мной,господа… Старков, ты деньги собрал?

Мэр бросил вопросительный взгляд на Лианозова, тот утвердительнокивнул.

– Собрал. Как вы и просили, купюры номиналом в 50 и 20долларов.

– Упакуй наличность в спортивную сумку. Через десять минутвыйдешь из мэрии, будешь нас ждать на остановке, той, что упочтового киоска. Подъедет машина, сядешь с левой стороны на заднеесиденье. Тебе придется немного прокатиться. Когда покинем пределытвоего княжества, мы тебя отпустим на все четыре стороны…

Лианозов подавил в себе тяжелый вздох и еще раз окинул взглядомокругу. Взрыв был такой силы, что от «Лендровера» осталось лишьискореженное обугленное шасси, а почтовый киоск вообще исчез с лицаземли. Полкило тротила, это как минимум. Скорее всего использовалирадиоуправляемый взрыватель. Существовал, правда, мизерный шанс нато, что у этих мужиков с собой была «адская машинка», а на небесаони отправились из-за собственной неосторожности. Но на этонадеяться было трудно.

– Вадим Николаевич, можно надеяться, что с этим кошмаромпокончено?

Лианозов смерил мэра долгим взглядом, затем отвернулся в сторонуи негромко произнес:

– Для вас да, господин мэр. А для других людей еще тольковсе начинается.

ГЛАВА 1

В понедельник, 8 июля, рабочий день корреспондента московскогобюро газеты «Вашингтон пост» Майкла Брэдли завершился необычайнорано – в час пополудни. После вчерашней попойки самочувствие егобыло скверным. Хорошо хоть Кэтрин не стала допекать упреками, он ибез того чувствовал себя кругом виноватым. Застолье, в котором емудовелось участвовать, можно отнести к плановым событиям. Каквысказался один из русских приятелей, «западло» было бы не отметитьпобеду демократии в России. Кэтрин утверждает, что домой егодоставили в бесчувственном состоянии. Пришлось поверить жене наслово: финальную часть банкета он помнит смутно, а ближе к концу,похоже, и вовсе отключился. Такое с ним случалось крайне редко,пить он умел, без этого в России делать нечего.

Брэдли работал в московской редакции без малого девять лет, снебольшими, правда, перерывами. За эти годы он успел обрастисвязями и знакомствами, а заодно избавился от многих присущихзападным журналистам стереотипов. Участие в подобных мероприятияхон расценивал как малоприятную, но совершенно необходимую частьсвоей работы. Он редко и лишь в силу крайней необходимостиприсутствовал на официальных пресс-конференциях, его никогда невидели среди репортеров, ходящих табуном за очередным моднымполитиком в надежде задать ему пару-тройку глупых вопросов. Этоудел начинающих, Брэдли же в негласной табели о рангах занимал однуиз верхних строчек. Самые свежие сведения он предпочитал получатьиз первых рук. С учетом местной специфики процесс передачиинформации нередко проходил в условиях неформального дружескогообщения, и вчерашний вечер в этом смысле не являетсяисключением.

Материал, посвященный предварительным результатам второго турапрезидентских выборов в России, он вчерне набросал еще в пятницу,осталось лишь пополнить его последними статистическими выкладкамида еще подразбавить собственными впечатлениями. Похвальнаяпредусмотрительность, так как сегодня он не способен на что-либобольшее. Не на шутку разболелась печень, пришлось с самого утраглотать пилюли. Впрочем, плохое самочувствие лишь укрепило его врешимости убраться из бюро как можно раньше. Дело в том, что вовторник, то есть уже завтра, Кэтрин и их двенадцатилетний сын Люкотправляются самолетом в Штаты. Он обещал Кэт провести этот вечердома, в кругу семьи, если, конечно, можно назвать «домом»стандартную трехкомнатную квартиру на Пречистенке, которую подыскалдля них в качестве временного жилья Алекс Проберт, администратормосковской редакции «ВП». Настоящий их дом находится за океаном, впригороде Балтимора, штат Мэриленд. Брэдли планировалприсоединиться к близким 20 июля. В конце концов, он заслужилполноценный отдых и надеялся, что начальство в Вашингтонепридерживается того же мнения.

Брэдли проглотил очередную таблетку аспирина, запив ее остывшимкофе. Рядом в поте лица трудился Питер Шеридан, собрат по ремеслу.Неделю назад в Москву прибыла целая бригада журналистов из «ВП» воглаве с продюсером проекта, вместе с ним прилетел и Пит. На дняхэта публика, освещавшая ход президентских выборов, отправляетсяобратно, в Америку. А вот Шеридану придется подзадержаться в Москвееще как минимум на два месяца, пока Брэдли не возвратится изотпуска. У него была одна привычка, которую Брэдли находилзабавной: Шеридан вначале проговаривал фразу из будущего репортажавслух и лишь после этого вносил ее в память своего портативногокомпьютера. При этом он мастерски подражал дикторам информационныхпрограмм, так что у присутствующих порой создавалось впечатление,как будто в помещении находится включенный телевизор.

Брэдли развернулся в кресле. Шеридан был сегодня явно в ударе,шпарил как по бумажке, практически без пауз.

– Пит, отвлекись на минуту, мне нужна твоя помощь.

Брэдли постучал указательным пальцем по экрану компьютера:

– Что-то с концовкой у меня не заладилось. Последние дваабзаца – полнейшая ерунда. Посмотри, в чем там дело, Пит, может,удастся что-то исправить. Закончишь, дашь знать Сюзэн, она покажетстатью шефу.

Брэдли дружески хлопнул коллегу по плечу, набросил на плечипиджак и вышел из помещения. В последние годы московская редакция«ВП» снимала офис в старинном особняке на Садовом кольце, вернее,на том его участке, что называется Смоленским бульваром, пососедству с офисом банка «Национальный кредит». Вторую частьособняка занимали коллеги из бюро Ассошиэйтед Пресс. Здание ужедавно нуждалось в капитальном ремонте, поэтому американскимжурналистам пришлось на время переселиться в известинский комплекс,где им сдали в аренду дюжину помещений. Брэдли такое положениевещей вполне устраивало, у него среди известинцев было немалоприятелей, которые не раз делились с ним ценной информацией.

Брэдли остановился у дверей, за которыми находился кабинетХадсона, шефа московского бюро. Несколько секунд он колебался,стоит ли ему вообще сегодня показываться на глаза начальству. Сюзэнпредупредила его, что Хадсон, во-первых, с самого утра не в духе, аво-вторых, шеф просил передать Брэдли его просьбу, чтобы тот зашелк нему сразу же, как только закончит работу над материалом.

Брэдли вошел, не постучавшись. В кресле шефа за колченогимписьменным столом сидел Алекс Проберт, администратор бюро. Круг егообязанностей был весьма широк, так что для обозначения занимаемойим в редакции должности лучше всего подходил русский термин«завхоз». По правую руку на тумбочке, такой же уродливой, как стол,разместились два городских телефона и интерком. Компьютер ителефакс отсутствовали, Хадсону они были без надобности. На полулежала вытертая ковровая дорожка, первоначальный цвет которойопределить было невозможно. Два скрипучих деревянных стула игромоздкий шкаф с застекленными дверцами составляли наряду свышеперечисленными предметами обстановки собрание казенной мебеливремен хрущевского правления. В шкафу теснились коленкоровые папки,каждая снабжена надписью «Для писем» и порядковым номером. Все этоимущество досталось Хадсону от прежних хозяев. Из современногооборудования в кабинете были холодильник финского производства ителевизор «Филипс».

Пол Хадсон стоял у окна. Это был высокий грузный мужчина летпятидесяти с небольшим мрачноватой внешности. Глубоко посаженныеглаза, нос со сломанной в юности переносицей и слегка оттопыреннаяи сдвинутая набок нижняя губа создавали впечатление, что Хадсон всевремя презрительно кривится. В последнее время отношения междуХадсоном и Брэдли были натянутыми, журналист постоянно ощущалскрытую неприязнь со стороны шефа. Он догадывался, в чем дело. Вцентральной конторе бытовало мнение, что московская редакциядержится на плаву благодаря лишь одному Брэдли. Поговаривали также,что Хадсон, конечно, был хорош в прежние советские времена, носейчас безнадежно отстал от жизни. Культивируемые им представленияо России и русских остались неизменными еще с андроповских времен,методы подачи информации полностью изжили себя, так что пора его,то есть Пола Хадсона, посыпать нафталином и убрать в запасник. Этислухи ходили без малого пять лет, – в первый раз о грядущейсмене руководства заговорили сразу же после августовскогопутча, – но пустыми разговорами все и закончилось.Справедливости ради следует отметить, что вашингтонское руководстводважды делало Брэдли официальное предложение возглавить московскоебюро, но он отвечал вежливым отказом, ссылаясь на тообстоятельство, что не видит для себя возможным плодотворносочетать журналистику с чисто административной работой.