Страница 21 из 42
Без единого слова Тримбл положил на стол письмо, напечатанное на отличной плотной бумаге с логотипом юридической фирмы в Сити. Это было то самое письмо, которое миссис Порфир получила в день разбирательства в суде графства.
— «Перси, Пруфрок и Пейн»! — пробормотал Макуильям. — О чем, скажите на милость, они могут писать миссис Порфир? «Мадам. Мы получили уведомление от фирмы «Объединенные агропродукты заморских территорий лимитед», согласно которому дивиденды по их акциям первого выпуска будут выплачены 15-го числа следующего месяца. Как вы помните, вы владеете акциями этого выпуска на сумму 5000 фунтов». Ух ты! «Вместе с накопившимися процентами и наличными денежными средствами, отданными под наше управление, это составляет сумму 5580 фунтов 6 шиллингов 11 пенсов, доступную для реинвестирования. К настоящему письму мы прилагаем выборочный список ценных бумаг, предлагаемых нашими биржевыми брокерами. Памятуя о несколько завышенной доле акций индустриальных компаний в вашем портфеле на данный момент, мы бы рекомендовали...» И так далее и так далее. Мой дорогой суперинтендант, это потрясающе! И есть еще подобные письма?
— Довольно много, сэр. Я сделал для вас лишь небольшую выборку.
— «Памятуя о несколько завышенной доле акций индустриальных компаний в вашем портфеле на данный момент...» Черт побери, она ведь, наверное, была очень богата!
— По всей очевидности, сэр.
На стол главному констеблю легло еще одно письмо от «Перси, Пруфрока и Пейна». Он воззрился на него, не веря своим глазам.
— «В настоящее время мы провели переговоры с комиссией налогового управления, и ваш добавочный налог определен в размере...» Невозможно! Тримбл, вы понимаете, что значит эта сумма? Она не просто была состоятельной в нашем с вами понимании, она буквально купалась в деньгах.
— Так я и предположил, сэр.
— Купалась в деньгах! Она могла бы купить десять таких, как Тодмен с его гаражом, и даже не заметить. С чего, скажите на милость, ей вздумалось жить как она жила?
— Ну, со скрягами мы то и дело сталкиваемся — особенно с престарелыми женщинами. Вы, наверное, помните старуху с Пондфилдс-лейн пару лет назад.
— Знаю... Это был типичный случай. Умерла от голода в свинарнике, а в серванте были рассованы пачки банкнот. Кстати, в доме миссис Порфир нашли деньги?
— Ни пенни, сэр, если не считать пары с чем-то фунтов в сумочке. У нее был кредит на тридцать фунтов в Сберегательном банке. Никаких других банковских счетов я не нашел.
— «П., П. и П.», несомненно, вели за нее эти дела. Тело у нее упитанное?
— По тому, что говорил врач, я бы предположил, что да, сэр.
— Мебель у нее была ухоженная?
— Без единого пятнышка, сэр. Я бы назвал ее очень домовитой хозяйкой.
— Значит, на старуху с Пондфилдс-лейн не похожа. И ни на одного скрягу, о каких я слышал или читал, тоже. А кроме того, скряга не стала бы тратить свое время, работая как раб на различные общества да комитеты. Слыхано ли, чтобы скряга делал добрые дела, разве только ради наследника? Это в смысл слова «скряга» как-то не укладывается.
— Но, сэр, — сказал Тримбл, — если миссис Порфир не была скрягой, то кем же она была?
— Кем она была? Кем она была? Откуда взялись ее деньги? Кто их получит теперь, когда она умерла? И наконец, мой дорогой мистер Тримбл, имеют ли ответы на эти вопросы хотя бы какое-то отношение к единственному вопросу, который по-настоящему нас занимает: Кто ее убил?
Макуильям встал.
— Поеду домой, — сказал он. — Полный успех, суперинтендант: вы определенно меня удивили. Надеюсь, ради вас же, что не арестуете виновного за выходные, не то лишите себя удовольствия от поездки в Лондон, чтобы получить ответы на другие вопросы от господ Перси, Пруфрока и Пейна. Полагаю, их контора откроется ко вторнику, хотя, насколько я знаю поверенных, вы почти обязательно обнаружите, что джентльмена, занимающегося этим делом, как раз сейчас нет на месте. Тем не менее, если вы сообщите о своем приходе заранее, какой-нибудь незадачливый младший клерк, несомненно...
Его прервал звонок телефона на столе.
— Возьмите, пожалуйста, трубку, мистер Тримбл, — попросил он, — и, кто бы ни звонил, скажите, что я уже ушел.
Взяв трубку, Тримбл поговорил с дежурным констеблем, который позвонил в кабинет. Макуильям тем временем надевал пальто и шляпу.
— Кто? — сказал в трубку Тримбл. — Он сейчас здесь?.. О чем?.. Понимаю.
Главный констебль дошел до двери.
— Здесь мистер Петтигрю, сэр. По делу миссис Порфир. Сказать ему, что вы ушли?
Макуильям помедлил у открытой двери. Несколько лет назад он воспользовался неофициальной помощью Петтигрю в расследовании, которым руководил Тримбл. История получила вполне счастливое и удовлетворительное завершение, с извинениями, прошениями и с повышением для Тримбла — в утешение. С тех пор о ней не упоминалось, но он знал, что от того дела профессиональная гордость Тримбла еще саднила. Теперь неукротимый Петтигрю возник снова — на сей раз незваным, — когда расследование только-только началось. Щекотливая ситуация. Если Петтигрю есть сказать что-то важное, снимать с него показания должен суперинтендант без вмешательства извне. Но Макуильям знал, что для Тримбла это просто любитель, решивший воспользоваться своей единственной удачей, чтобы втереться со своими нежеланными теориями, которого лучше поскорее отправить своей дорогой. И Тримбл не преминет это сделать.
Макуильям вернулся от двери.
— Думаю, нам лучше принять его вместе, — сказал он. — Скажите, чтобы его проводили сюда.
Петтигрю сразу почувствовал царящую в кабинете атмосферу. Едва переступив порог, он понял, что его визит вызвал только подозрение, и, не тратя трудов на выяснение причины, решил по возможности сократить разговор.
— Я не намеревался тревожить вас лично, главный констебль, — сказал он. — И суперинтенданта, если уж на то пошло. Я просто пришел заявить о факте, который, предположительно, может быть важным.
Он с интересном отметил, как при этих его словах в лице Макуильяма проступило явное облегчение, и продолжил:
— Вероятно, мне следует начать с объяснения, что меня весь день не было дома и я услышал о случившемся только в шестичасовых новостях. Учитывая, где я живу, очень мало что может произойти на холме, чтобы я сразу этого не заметил.
— И каков же ваш факт, мистер Петтигрю? — сухо спросил главный констебль.
— Мое заявление вытекает непосредственно из того, что я только что сказал, и заключается в следующем: в последний раз миссис Порфир видели живой вчера ровно без десяти пять.
— Вы?
— Я. И чтобы избежать возможного недопонимания, должен добавить: с расстояния около ста ярдов, в бинокль.
— Вы хотите сказать, что смогли узнать ее лицо с такого расстояния?
— Лицо нет, хотя бинокль довольно мощный, но шляпу ее я узнал бы где угодно. Я видел ее вблизи не более чем часом ранее.
— Где она была, когда вы ее видели?
— На тропинке, ведущей от «Альп», — она как раз входила под тисовые деревья.
— И что заставляет вас думать, что вы видели ее живой последним?
— Прошу прощения. Это неоправданное предположение с моей стороны. Я должен был сказать, что видел ее прямо перед тем, как она вошла в лес, откуда, настолько я понимаю, не вернулась. Разумеется, если у вас есть информация о более поздних ее передвижениях, я зря потратил ваше время.
— Напротив, — сказал Макуильям гораздо дружелюбнее. — Ваша информация очень для нас ценна. Вы согласны, суперинтендант?
— Согласен, сэр. Мне бы хотелось спросить мистера Петтигрю, вполне ли он уверен, что она была одна, когда он ее видел.
— Определенно. Я особо это отметил, потому что точно знаю — она в «Альпы» приехала, а не пришла пешком.
— В таком случае, сэр, думаю, мне придется попросить вас составить свое заявление в письменной форме, изложив в нем, что вы видели за весь период с того момента, когда, по вашим словам, вы встретили миссис Порфир, до без десяти минут пять вчерашнего вечера.