Полужизни

— Мы отвлеклись, — нетерпеливо произнес Саймон. — Безусловно, Смит искорежил Эйдену жизнь. Вероятно, он любил пасынка, вероятно, нуждался в нем, как в снотворном и успокоительном, но эта нужда толкнула мальчика в руки развратной бабы, и Смит это понимает. Каждую ночь мерзавка ждала, когда Смит отключится, и влезала на Эйдена. В итоге отчаяние заставило парня пережать ей горло, чтобы раз и навсегда покончить с издевательством. А что в это время делал Смит? Спал, нажравшись дешевого виски, пускал слюни на потную подушку! Разве хочется такое о себе рассказывать? Смит до конца жизни будет цепляться за свою ложь, и желание Эйдена тут роли не играет.

— Именно поэтому у нас такие сложности, — резюмировал Пруст, наконец поставив многострадальную кружку вертикально. Инспектор знал, что мерный стук раздражает всех присутствующих, Саймон ясно видел это по его лицу. — Уотерхаус, спасибо, что четко обрисовали ситуацию. Значит, Лен Смит будет цепляться за свою историю, Эйден Сид, едва здоровье позволит, — за свою, а уголовный суд с таким же рвением — за конституционное право закончить рабочий день ровно в три, ведь каждая лишняя минута в офисе для его служащих смерти подобна.

— Про картину уже сказал? — спросила Чарли у Сэма.

— На вашем месте я бы не доверил столь важную миссию сержанту Комботекре. Мы бы сэкономили много времени и сил, если бы уже первичный поиск информации, который сержант Комботекра называет тщательным, а я — тщетным, обнаружил убийство двадцатишестилетней давности.

— Я искал среди нераскрытых преступлений, сэр. Базы данных по именам жертв, к сожалению, не существует. Как я мог…

— Так что с картиной? — спросил Пруст у Чарли.

Чарли подавила зевок. Безнадега, она только время зря теряет.

— Сэр, я не уверена, что картина существует, но если да, она прояснила бы многие факты.

— Я-ясно, — протянул Снеговик, всем видом показывая, насколько ему отвратительно то, что сказала Чарли. «Взгляд-отвращение» очень напоминал «взгляд для подлых предателей», только первый выражал неприязнь к глупости, а второй — к предательству. — Значит, наша доля — тереть волшебные лампы и ждать джиннов, так?

— Эйден Сид написал картину под названием «Убийство Мэри Трелиз». Марта Вайерс уничтожила ее вместе с остальными его работами, поэтому нам неизвестно, что на ней изображалось. По мнению Рут Басси, нечто важное, и я с ней согласна. Нечто важное явно присутствовало, ведь Марта Вайерс, узнав от Кэрри Гатти, что за убийство Мэри Трелиз осужден отчим Эйдена, тотчас поняла, в чем дело. Сид пока еще не может отвечать на наши вопросы, но… — Чарли дождалась кивка Саймона: давай, мол, все выкладывай! — Уничтожив картины Эйдена, Трелиз написала их копии.

— В ее доме мы нашли семнадцать таких репродукций, — вставил Комботекра. — Угадайте, какой не хватает?

— Наверняка как только Марта поняла, что уничтожила изобличающее Сида доказательство, она по памяти создала копию той картины. Почему бы и нет? Семнадцать других она же воспроизвела!

— Что же, о лучшем доказательстве я и не мечтал! — В голосе Пруста звенел лед.

— Сэр, если найдем эту картину и покажем Лену Смиту… Понимаю, улика неважная, но вдруг это развяжет Смиту язык…

— Помните, сержант, мы сидели в том шумном кафе и вы заявили, что не годитесь для службы в уголовной полиции? Тогда я с вами не согласился, зато сейчас согласен. Речь о картине, которая то ли существует, то ли нет.

— Ни в Гарстед-коттедже, ни в других зданиях Виллерса ничего подобного не обнаружено, — сообщил Комботекра. — Ричард Беделл, заместитель директора школы, ясно дал понять: будь его воля, он бы картины Марты отправил прямиком на свалку. Беделл не стеснялся в выражениях, рассказывая, какой ущерб нанесли Вайерсы репутации школы. Марта, оказывается, бродила по территории школы и приставала к девочкам с рассказами о том, как умерла и воскресла. Однако щедрая спонсорская помощь Вайерсов связывала администрации руки.

— Жадность их и сгубила! — вздохнул Пруст. — Однако за Виллерс тревожиться не стоит: школа живет и процветает. Так, что же мы намерены делать дальше? Есть предложения, в которых не фигурируют мифические копии картин?

— А если убедить Сида отправиться к отчиму на свидание?

— Ни в коем случае! — Саймон повернулся к Чарли. Он не сомневался в ее поддержке, пока не заглянул в глаза. — Только не говори, что ты «за»! После всего, на что обрек Эйдена этот ублюдок, мы заставим его навестить «любимого отчима»?

— Встреча со Смитом может пойти Эйдену на пользу, — заметила Чарли. — Скажет отчиму правду, потребует правду взамен. Ложь и недомолвки сослужили ему плохую службу! Почему бы не объяснить ему суть проблемы, вместо того чтобы оберегать его, как глупого несмышленыша?

— А если из этой затеи ничего не выйдет? Тогда после всех испытаний Эйден почувствует себя никчемным идиотом, и виноваты будем мы.

— Весьма разумно, — кивнул Пруст. — Только вы, Уотерхаус, не беспокойтесь, убеждать Сида предстоит не вам. Уверен, сержант Зэйлер справится и без вашей неловкой помощи.

— Простите, сэр, но я теперь работаю не на вас.

— Если нужно убедить, я попробую, — перебил Саймон. — Понимаю, конечно, что не гожусь для…

— Список бесконечен, правда? — сочувственно поинтересовался Пруст. — Список того, на что вы, Уотерхаус, не годитесь. Однако суть не в этом. — Пруст достал из ящика стола внушительную книгу.

«Нет, это не… — в отчаянии подумал Саймон. — Неужели… Вот проклятье!»

— Да, Уотерхаус, это новенький, блестящий, свежеизданный атлас автомобильных дорог Великобритании. Я купил его за десять фунтов, которые вскоре после нашего тет-а-тет нашел в мусорной корзине возле ксерокса.

— Сэр, вы же не собираетесь…

— Люди, Уотерхаус, делятся на две категории: те, кто признает ошибки и старается исправить, и те, кто мысленно исправляет их задним числом, то есть притворяется, что их не совершал. Если что-то получается, они «всегда так и думали», если нет, они «с самого начала были против». — Пруст откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. — Искренне надеюсь, что принадлежу к первой категории. Если в чем-то не прав, то признаю свой промах и по возможности заглаживаю.

Саймон, Чарли и Сэм Комботекра онемели от удивления.

— В этой ситуации я доволен собой целиком и полностью, — продолжал Снеговик. — Что бы ни говорили наши коллеги из Лондона, я твердо знал: вы, Уотерхаус, человек надежный и сумеете это доказать. Когда другие сомневались, я верил: вы обязательно к нам вернетесь. Представьте, если бы, вернувшись, вы обнаружили, что дело Нэнси Беддоус перепоручено Селлерсу или Гиббсу! Нет, я так не поступил, вопреки многочисленным попыткам ваших коллег, имена которых разглашать не стану, — Пруст хмуро взглянул на Комботекру, — украсть работу, являющуюся по праву вашей. Недостатки у меня, разумеется, есть, но осмелюсь утверждать, что неверность и предательство в их число не входят. — Пруст протянул Саймону атлас. — Счастливого пути, Уотерхаус! Попутного ветра!

29

1 апреля 2008 года, вторник

— Думаете, он там в порядке? — в двадцатый раз спрашиваю я Сола. Мы сидим в машине Сэма Комботекры на стоянке тюрьмы Лонг-Лейтон и ждем Эйдена, Чарли и Сэма.

— Не думаю, а уверен, — в двадцатый раз отвечает Сол. — А вы, Рут? Вы готовы к тому, что может произойти?

— Если Эйден готов, то и я тоже.

Вчера я подарила все свои книги по психологии магазину «Слово улицы», где купила добрую половину, а сегодня утром убрала со стены досье Чарли Зэйлер. Хватит иллюзий, на них потрачено слишком много времени и сил. А вот то, насколько мы с Эйденом сблизились после трагедии в Гарстед-коттедже, — действительность.

— Выдам один секрет, хотя поклялся Эйдену молчать, — говорит Сол, положив руку мне на плечо.

— Что? — Сердце болезненно сжимается. — Решили ведь: никаких больше секретов. Когда он…