Полужизни

— Как именно выразился Эйден?

— «Много лет назад я убил женщину, — зажмурившись, вспоминаю я. — Ее звали Мэри. Мэри Трелиз».

— «Ее звали Мэри Трелиз», — задумчиво повторяет Шарлотта Зэйлер. — Он явно считал, что вы с Мэри не знакомы. Он не подозревал, что это совсем не так?

Такого вопроса я не ожидала!

— Я не знаю Мэри, — бормочу я, чувствуя себя выброшенной на берег рыбой.

— Что?

— Я не знакома с Мэри Трелиз.

— Тогда… Извините, Рут, возможно, я что-то пропустила, но если вы не знакомы с Мэри, то откуда знали, что она жива, когда Эйден впервые обмолвился об убийстве?

Шарлотта все равно не поверит! Тем не менее я пошла бы на откровенность, но тогда встреча с Мэри наверняка встанет перед глазами. Меня же от одной мысли в дрожь бросает! Я смотрю на остатки чая, морщусь и жду нового вопроса. Но сержант Зэйлер его не задает. Она ждет ответа.

— Послушайте, вам нужно лишь убедиться, что Мэри жива. Ее адрес: Мегсон-Кресент, дом номер пятнадцать…

— Это Уинстэнли-Истейт?

— Да, вроде бы… — мямлю я. Раз утверждаю, что не знакома с Мэри, то уверенно говорить нельзя.

— Мегсон-Кресент — кандидат на звание самой неблагополучной улицы Спиллинга. На первых этажах там даже окна не стеклят, потому что все равно выбьют, проще досками заколотить! — Шарлотта Зэйлер выразительно поднимает брови. — Мэри Трелиз — непризнанный талант? Судя по адресу, ее работы продаются не слишком успешно.

Меня душит истерический смех.

— Да они вообще не продаются!

— Выходит, у нее есть другой источник дохода?

— Не знаю.

— Неужели? Рут, по-вашему, я не способна распознать ложь? По-вашему, я никогда не сталкиваюсь со лжецами? Увы, сталкиваюсь, причем наивысшей пробы! Хотите, расскажу, какие они?

— Я не лгунья. Я не знакома с Мэри и ни разу не слышала о ней до того как Эйден… Эйден сказал…

— Сказал, что много лет назад ее убил?

— Да. — Собственный голос кажется чужим и доносится будто издалека.

— Вы паникуете, Рут, и лжете не краснея, уж простите за шаблон. — Шарлотта Зэйлер откидывается на спинку стула и сладко зевает. — А мог Эйден убить другую Мэри Трелиз? — спрашивает она таким тоном, словно кроссворд разгадывает. — Вообще-то Трелиз не самая распространенная фамилия, но вдруг…

— Не-ет, — срывающимся голосом отвечаю я. — Когда я сказала, что она художница возрастом около сорока, что живет на Мегсон-Кресент, что у нее длинные черные локоны с обильной проседью, он ее явно узнал. (В лице Эйдена тогда читалось не только узнавание, но и мертвенный ужас.) Это та самая женщина, которую он якобы убил. И я вовсе не лгу, зачем мне?

— Обильная проседь, хотя Мэри, возможно, нет и сорока? Впрочем, брюнеты рано седеют. — Шарлотта Зэйлер барабанит пальцами по столу и хмурится. — Получается, вы ее видели. Раз упомянули обильную проседь, то наверняка видели, хотя, возможно, и не познакомились.

Я подавленно молчу.

— Или, может, вы фотографию видели? Нет, вряд ли. Фотография бы вас не успокоила. Эйден сказал, что убил Мэри, и вам нужно было увидеть ее живую. Абсурдность ситуации — ведь человек заявил, что он убийца! — не напугала вас, вы решили найти убитую. И чудо — она оказалась живой. Так все было?

Надо успокоиться, представить, что Шарлотты здесь нет, что я одна в кабинете…

— Чем дальше, тем интереснее, — бормочет сержант Зэйлер. — Ладно, задам вопрос попроще. Зачем вы пришли? Поболтать со мной ни о чем?

— Что, простите?

— Зачем вы пришли? Эйден никого не убивал — хорошо. Мэри Трелиз жива — замечательно! От меня-то что требуется?

Вот теперь я в своей тарелке.

— Пожалуйста, проверьте, что сказанное мной правда! И если это так, поговорите с Эйденом, убедите его! У меня ничего не получилось, но вы полиция, вас он послушает.

— Если это так? Иными словами, вы не стопроцентно уверены, что Эйден не убивал ту женщину? Рут, вы понимаете, что говорите?

— Я-то абсолютно уверена, но… вдруг эта женщина не Мэри Трелиз? Вдруг… наверное, звучит глупо, но вдруг эта женщина просто похожа на Мэри, ее родственница или… или… — «Или выдает себя за Мэри», — едва не добавляю я, но вовремя сдерживаюсь: нельзя выставлять себя совсем уж идиоткой! — Полиция может выяснить то, что мне не под силу.

— Полиция может что-то выяснить, только если расследует преступление, а по вашим словам, преступление не совершено, так что расследовать нечего. — Шарлотта Зэйлер умолкает. Просто задумалась или ей надоело меня слушать? — Лично у меня три вопроса. Первый: убил ли Эйден женщину, известную вам как Мэри Трелиз, ту, о которой вы говорите?

— Нет, не убивал. Это невозможно. Она жива.

— Замечательно. Тогда вопрос номер два: убил ли он другую женщину по имени Мэри Трелиз? И наконец, вопрос номер три: он вообще кого-нибудь убил? Вдруг где-то лежит тело и ждет, чтобы его нашли? Хотя за годы оно наверняка разложилось…

— Нет, я знаю Эйдена, он никого не убивал.

Шарлотта с шумом выдыхает.

— В таком случае вам нужно к психотерапевту, а не в полицию.

— Нет, Эйден здоров! — качаю головой я. — В остальных ситуациях он ведет себя совершенно нормально, даже на стресс нормально реагирует, поэтому я и волнуюсь. (Неужели… сержант Зэйлер задавала бессмысленные вопросы о работе и арендной плате с одной целью — проверить, как я реагирую на стресс?) Вы слышали о синдроме Котара? Ну, когда человек живет в плену своих иллюзий?

— Нет, я слышала только о «Боге как иллюзии».

— Синдром Котара — душевное расстройство, при котором человек страдает от депрессии и низкой самооценки. Например, уверен, что смертельно болен.

— Будь у меня этот синдром, не пережила бы, что выкуриваю по пятнадцать сигарет в день! — ухмыляется Шарлотта, но меня ее шутки не интересуют.

— Насколько я разобрала, а я изучила немало литературы, мутаций у этого синдрома нет. О других расстройствах, при которых больные приписывают себе убийства живых и здравствующих людей, я не слышала и от психологического объяснения давно отказалась. Эйден вряд ли совершил тяжкое преступление, просто… боюсь, случится что-то ужасное! — выдаю я неожиданно для себя самой. — Я очень боюсь, а чего — не знаю сама.

Шарлотта Зэйлер смотрит на меня долго и пристально.

— А подробности того, что совершил, — или думает, что совершил, — Эйден не сообщил? Где, когда и почему он убил Мэри Трелиз?

— Все, что знаю, я уже изложила. Эйден сказал, что убил ее много лет назад.

— Сколько именно лет назад?

— Он не уточнил.

— А где и когда?

— Тоже не сказал.

— В каких они были отношениях? Где и при каких обстоятельствах встретились?

— Сколько раз повторять, я не знаю!

— Мне показалось, Эйден хотел вам довериться. Может, хотел, да передумал? Как он на расспросы отреагировал?

— Я его не расспрашивала.

— Не расспрашивали? Почему?

— Ну… один вопрос я все-таки задала — спросила, было ли убийство случайным. Эйден взглянул так, словно я нож ему в спину вонзила! Мы заранее договорились: никаких вопросов. Он слово сдержал, а я нет.

— Ясное дело, — кивает сержант Зэйлер, — вы не поверили, что он способен умышленно кому-то навредить. И что он сказал?

— Ничего. Только смерил меня выразительным взглядом.

— И вы больше ни о чем не спросили?

— Нет.

— Извините, но это абсолютно нелогично. В такой ситуации любой бы пристал с расспросами. Как же вы удержались?

— Так вы поможете мне или нет? — собрав остаток сил, спрашиваю я.

— Как помочь, если вы утаиваете больше половины важной, с вашей точки зрения, информации, — при условии, что вообще все не сочинили? Для человека, которому нужна помощь, тактика престранная. Эйден признался в убийстве тринадцатого декабря прошлого года. Почему же вы прождали два с половиной месяца, прежде чем обратиться за помощью?

— Надеялась сама разобраться, — бормочу я, понимая, как неубедительно звучит правда.

— Мне во всем мерещатся махинации, такой уж у меня пунктик, — сокрушенно говорит Шарлотта. — В этом случае пока не понятно, кого избрали на роль жертвы — вас или меня. Создается впечатление, что все это чистой воды хохма.