Полужизни

— Да, да, сержант, понятно, — отмахнулся Пруст. — Вы не упомянули, что эти трое не члены труппы оперного театра Роундесли и не играли в «Вест-Сайдской истории».

— Мы с Саймоном считаем, что, несмотря на все это, у Эйдена Сида следует взять письменные показания. — Комботекра нервничал, искренне считая, что храбро отстаивает свою правоту, поэтому его голос звучал громче обычного.

— Не только у Сида, — вмешался Саймон. — И у Басси с Трелиз тоже.

— Понимаю, вам хочется развлечься, но, к сожалению, не получится, — с фальшивой грустью заключил Пруст. — Нет ни времени, ни возможностей. Только представьте себе показания Мэри Трелиз: «В день, который неизвестный мне человек по имени Эйден Сид отказывается называть, он не лишил меня жизни…» — Пруст ударил кулаком по столу. — Да что с вами обоими?! Может, в середине восьмидесятых бифштексами не там, где надо, угощались? Тогда, если помните, бешенство свирепствовало!

— Нет, сэр. — Комботекра отступил на шаг. Храбрости в нем явно поубавилось.

— Об Эйдене Сиде я наслушался предостаточно, а если взглянуть на ваши взволнованные физиономии… Мальчишки, ей-богу! Жаль, что Санта не угодил с подарками, но в нормальную трубу разумных, так сказать, габаритов, увы, много не запихнешь.

В нормальную трубу разумных габаритов? Снеговик себя подразумевает? Сколько Саймон помнил Снеговика, тот всегда считал свое мнение истиной в последней инстанции. Вот и сейчас ему явно и в голову не пришло, что он сам больше напоминает дымящую трубу, чем здравомыслящего человека.

— Конечно, сэр! — подобострастно кивнул Комботекра. Если бы не присутствие Саймона, он бы, наверное, раскланялся.

— Отлично! А теперь убирайтесь и займитесь, наконец, бренными делами!

Комботекра попятился к двери, очевидно предполагая, что Саймон за ним последует, но тот лишь плотно закрыл за его спиной дверь.

— Уотерхаус, вы еще здесь?

— Да, сэр.

— Раз уж организовали нам маленький тет-а-тет, могу попросить об услуге? Пожалуйста, велите сержанту Комботекре называть вас детективом Уотерхаусом, а не Саймоном. Я уже несколько раз указывал ему на досадный промах, но он предпочитает фамильярность. На днях заявил, что ему, мол, будет приятнее, если я стану называть его Сэмом. — Пруст неодобрительно поджал тонкие губы. — Я ответил: «Друзья не разлей вода вроде нас с вами, Сэм, зовут друг друга ласкательными именами. Мой вариант ласкательного имени для вас — сержант Комботекра».

— Сэр, вы заблуждаетесь относительно Эйдена Сида! Разумеется, преступление еще не совершено, но мы с сержантом Зэйлер не сомневаемся: что-то назревает. Поэтому показания нужно взять уже сейчас и принять меры предосторожности. Нельзя отмахиваться от тревог и опасений! Вы ведь читали рапорт Гиббса. И когда было упомянуто имя Эйдена Сида, Мэри Трелиз перепугалась. С другой стороны, сержант Зэйлер уверена: Рут Басси тоже боится, хотя чего именно, говорить не желает…

— Тем не менее она ничего не предприняла, — перебил Пруст.

— Басси оставила в кабинете куртку, в кармане которой сержант Зэйлер обнаружила вырезку из местной газеты. Ту статью опубликовали в 2006 году. В ней говорится, что сержант Зэйлер… как она…

— В общем, о давнем проколе сержанта Зэйлер. На днях она совершила еще один, согласившись выйти за вас замуж. Но вы продолжайте!

— Вырезку со статьей Басси прятала в кармане. Сержант Зэйлер сопоставила ее с невероятной, полной неувязок историей той женщины и решила, что это… дурацкий розыгрыш. — Саймон понимал, что этим эпизодом вставляет себе палки в колеса.

— Что? — Пруст нахмурился так, что лоб превратился в гармошку.

— Сэр, сержант Зэйлер предпочитает молчать, но любое упоминание той истории очень ее расстраивает. Она решила, что Рут Басси тайком ведет журналистское расследование, ну, есть же программы, в которых добиваются увольнения неугодных чиновников и устраивают им разные ловушки. Сержант Зэйлер испугалась, что попадет на Би-би-си…

— Преступление еще не совершено… — медленно повторил Пруст. — Как называется тот фильм?

— Простите, сэр?

— Там еще тот актер играет, красавчик-сайентолог, у которого вторая жена совсем молоденькая. Как же его?

— Не знаю, сэр! — Кино Саймон почти не смотрел: терпения не хватало.

— Эх, Уотерхаус, старость не радость! В том фильме главный герой видит будущее и предотвращает еще не совершенные преступления. Если не ошибаюсь, события происходят в следующем веке. Как по-вашему, почему сценарист не выбрал наше время?

«Нельзя ли без лирических отступлений?» — беззвучно простонал Саймон.

— Не потому ли, что сейчас нет ни методов, ни средств расследовать еще не совершенные преступления? А вот если сделать местом действия двадцать второй век, можно притвориться, что все нужные прибамбасы на месте и красавчик-герой видит будущие убийства в виде трейлеров…

— Сэр, я вас понял.

— Вот и отлично!

— Но почему Мэри Трелиз не пустила Гиббса в дом? — в отчаянии спросил Саймон. — Почему разговаривала с ним через порог и вынесла документы на крыльцо? Меня она впустила, но с явной неохотой. Когда я попросил разрешения осмотреть главную спальню, где Сид якобы убил ее и бросил тело, Трелиз недвусмысленно намекнула, что мне там не место. Что она скрывает?

— С охотой или без, но она вас все-таки впустила? А что вы обнаружили в спальне помимо большого количества, хм, ее гениальных полотен? Ничего?

— Да, но…

— У большинства обывателей шныряющие по дому копы восторга не вызывают, тем более если приближаются к их драгоценным творениям. Ничего удивительного!

«Последняя попытка!» — сделав глубокий вдох, решил Саймон.

— Почему Рут Басси поведала свою историю лишь сейчас? Сид признался ей в убийстве Мэри Трелиз тринадцатого декабря прошлого года, то есть более двух месяцев назад. Зачем ей статья о Шарл… сержанте Зэйлер? Почему они пришли порознь, но в один и тот же день, часть истории выдали, а часть явно утаили? Почему их рассказы не совпадают? По словам Басси, Сид рассказал ей, что совершил убийство много лет назад, а Гиббсу он намекнул, что в доме номер пятнадцать по Мегсон-Кресент лежит свежий труп…

— Скажем, не свежий труп, а тело недавно погибшей женщины, — поправил Пруст. — Уотерхаус, речь о человеке, а не о фруктовом салате.

— Сэр, вы прекрасно поняли, о чем я! Прочтите, что Трелиз сказала Гиббсу. «Почему вы допытываетесь, не обидел ли меня кто? Речь об Эйдене Сиде? В таком случае вы не в том месте жертву ищете!» Разве из этого не следует, что существует место, где нужно искать жертв Сида?

— Взгляните на ситуацию глазами Трелиз! — мягко, чуть ли не по-отечески посоветовал Пруст. — Для нее естественно предполагать, что у Сида есть жертвы. К ней стучится детектив, допытывается, не знакома ли она с Сидом, сто раз переспрашивает, в порядке ли она.

— Хорошо, допустим, Сид не трогал Трелиз, но вдруг ей известно о других жертвах — о тех, кого он убил или покалечил? — Саймон вытер вспотевшую шею. — А как вам вопрос, который задал мне Сид: «Вы передали мой рассказ об убийстве женщине, которая живет в доме номер пятнадцать по Мегсон-Кресент?» Сэр, вы прочли эту часть рапорта?

— Уотерхаус, я читаю рапорты полностью, от первой до последней строчки. Я умею читать.

— По словам Сида, Мэри Трелиз погибла: он ее убил. Почему же его волнует, что я рассказал погибшей женщине, а что нет? Видели бы вы его! Этот парень явно не в себе, зато более чем рационален, с помощью логики меня убеждал: «Если взять за основу незыблемость того факта, что я убил Мэри Трелиз, напрашивается вывод: ваше заявление о том, что она жива и невредима, неверно». Да вы прочтите! — Саймон схватил стопку документов со стола Пруста, разыскивая свой рапорт, но, как назло, нужный листок не попадался. Впрочем, слова Сида он помнил наизусть.

— «Единственная альтернатива — убитая мной женщина воскресла и вы с ней встретились. Однако в сверхъестественное я не верю, и этот вариант правдоподобным не считаю». Сэр, по-вашему, его слова звучат нормально? — осведомился Саймон. — Боюсь, кто-то пострадает, если уже не пострадал.