Полужизни

— Я поеду с тобой! — заявила Чарли, схватив с вешалки куртку и сумку.

— Но я же только что пришла! — возмутилась Оливия. — Неужели Саймон подождать не может?

Уж в чем, в чем, а в умении ждать Саймону Уотерхаусу никто не откажет, — подумала Чарли. Он умел ждать так здорово, что сердце Чарли едва мхом не поросло! Чарли вытащила из сумочки сотовый и, несмотря на протесты Оливии, вызвала такси.

* * *

— Ну, ты мне расскажешь? — Саймон сидел на полу гостиной Чарли — колени подтянуты к груди, в руках непочатая банка пива. Кожа казалась серой и шероховатой, в волосах белела перхоть. Неужели перед походом в паб он душ не принял?

Чарли стояла посреди абсолютно пустой гостиной, готовой к ремонту, и от тоски готова была взвыть. Ради этого они ушли с помолвки? Чтобы тухнуть в грязных четырех стенах и терзаться бестолковой беседой?

— Господи, Саймон, какая разница?!

— Так ты мне не скажешь?

— Саймон, это телесериал о четырех жительницах Нью-Йорка! — простонала Чарли. — Они подружки и трахаются направо и налево.

— Его все видели! Все, кроме меня!

— Да на свете тьма людей, которые про него даже не слышали!

— «Закомплексованные извращенцы». Это я твою блестящую речь цитирую!

— Речь действительно удалась! — Чарли пыталась подбодрить себя: не раскисай, мол, нельзя! — Причину я уже объяснила. Кейт Комботекра сказала по секрету, что многие гости поливают нас грязью, вот я и подумала, что нужно лишить их удовольствия.

— Я иду домой! — вскочив на ноги, объявил Саймон.

Чарли загородила ему дорогу:

— Так ты сбежал с нашей помолвки, чтобы расспросить меня о «Сексе в большом городе»? Неужели только ради этого? Неужели ты не слышал, что болтают о нашей интимной жизни, вернее, ее отсутствии? По словам Кейт, об этом все кому не лень шушукаются! Может, ты инсценировал наш совместный побег, чтобы доказать обратное?

— Проблема в том, что я слышал от тебя! — заорал Саймон. — «Безнравственные, распущенные, несдержанные на язык…» Слава богу, моих родителей не было!

— До сих пор боишься, что папочка с мамочкой увидят мое истинное лицо?

— Но даже их присутствие тебя бы не остановило, верно?

— Их. Там. Не было. Ты ведешь себя глупо, в тебе поруганное тщеславие играет!

— А в тебе извращения и… эксгибиционизм. История про начальную школу — это правда? Все остальное было полной ерундой, вот я и спрашиваю…

— Так ты считаешь ее лишь предлогом, удобным поводом оплевать католиков?

— Для тебя ничто не свято, ты кого угодно оплюешь, чем беззащитнее, тем лучше!

Удивленная его вспышкой, Чарли отступила на шаг. «Стейси Селлерс еще дешево отделалась!» — подумала она.

— Саймон, кто это беззащитный? Католики?

— Так что на самом деле случилось? Учительница сказала: «Поблагодарим Марию», и ты не поняла, в чем дело? Прости, но тогда… — Саймон не договорил, отвернулся и закрыл лицо руками.

— Но тогда — что?..

— Тогда что у нас общего? Мы живем на одной планете?

«Не может быть! Этого не может быть!» — в панике подумала Чарли, а вслух сказала:

— Поступай как знаешь, отговаривать не буду! — Она вышла из гостиной и поднялась на второй этаж.

Дверью Чарли решила не хлопать, наоборот, аккуратно прикрыла. Речь пришлась по вкусу и Лиззи Пруст, и Дебби Гиббс. Ужасная, разнузданная речь. И что на нее нашло? «Безнравственные, распущенные, несдержанные на язык…» Саймон еще «портящие жизнь всем вокруг» пропустил!

Горестное «Эх!» повисло в спертом воздухе спальни. Интересно, а что подумала о заключительной части речи Кейт Комботекра, которая подвигла ее на рискованное выступление?

Дверь открылась.

— От чего не станешь отговаривать? — спросил Саймон. Вид у него был несчастный, впрочем, как всегда.

— Разорвать помолвку! Вот кольцо! — Чарли сняла кольцо с безымянного пальца. — Из-за самого крохотного бриллианта в мире препираться не стану.

— Я… У меня и мыслей таких не было. Слушай, прости меня, напрасно я разозлился!

— Да неужели? — От сердца отлегло, но она не покажет этого, ни за что не покажет! Хотя досадно. Скольким потенциальным женихам понравилась бы история про Марию? Миллиардам, ну как минимум миллионам, причем большинство тут же потащили бы ее в койку!

— На службе был трудный день, — начал оправдываться Саймон. — Пришлось говорить человеку…

— Бедняжка! А в столовой бифштексы и почки в тесте прямо на тебе закончились?

— Заткнись и надень чертово кольцо! — прорычал Саймон.

— Вчера у меня тоже был трудный день на службе! — рявкнула Чарли. — Настолько трудный, что даже в выходной расслабиться не удалось, тем не менее я ухитряюсь вести себя прилично. Точнее, ухитрялась, пока ты на меня не накинулся! — Чарли смахнула слезы и надела кольцо. «Из-за самого крохотного бриллианта в мире…» Неправда, и говорить так не следовало. — Извини, кольцо мне очень нравится, и ты это знаешь! — произнесла она, а про себя подумала: «Если мы поженимся и если из нашего брака выйдет толк, он первым будет спрашивать меня, как дела на службе!»

— Всю вторую половину дня я провел с человеком, который признался в убийстве, — сообщил Саймон. — Проблема в том, что женщина, которую он якобы убил, жива.

Чарли вмиг позабыла о личных неурядицах.

— Что?

— Да, звучит ошеломляюще, у самого мороз по коже. Сидеть с тем типом в одном кабинете — то еще удовольствие!

— Расскажи, как все было, — неожиданно для себя попросила Чарли.

Праздник в честь помолвки и ссора отступили на второй план, она мысленно перенеслась во вчерашний день. Вот приемная полицейского управления. Вот Рут Басси — хромающая, с дрожащим голосом, которая боится, что случится что-то ужасное, боится, а чего именно, не знала сама.

«Нет, нет, нет! Не может быть, что я снова ошиблась!»

— С самого начала я не присутствовал, меня только сегодня привлекли, — пояснил Саймон. — В первый раз тот тип пришел вчера, и его допрашивал Гиббс.

— Вчера? В какое время? Как зовут того человека?

— Эйден Сид.

— Невероятно!

— Ты его знаешь?

— Не совсем. Так в какое время он появился?

— Между часом и двумя, — нахмурившись, ответил Саймон.

Чарли шумно выдохнула.

— Без десяти двенадцать у здания управления меня караулила его подружка. Дожидалась, когда я заступлю на смену.

— Его подружка?

— Да, представилась как Рут Басси.

— Эйден упоминал ее, — кивнул Саймон. — Не по фамилии, естественно, он звал ее просто Рут. Что хотела от тебя Рут?

— Видимо, то же самое, что Эйден — от вас с Гиббсом. Заявила, что ее друг уверен, будто убил женщину по имени Мэри Трелиз.

— Про это я тоже слышал, — сказал Саймон.

— И добавила, что этого не может быть, поскольку Трелиз жива. Я сперва решила, что нарвалась на душевнобольную, и задала несколько вопросов о ее жизни и работе. Чем больше мы разговаривали…

— …тем больше ты убеждалась, что она в своем уме? — перебил Саймон. — Болезненно замкнутая, но в своем уме.

— Болезненно замкнутая — это еще мягко сказано. Я в жизни немало неудачников и размазней перевидала, но Рут Басси — настоящая чемпионка мира. Тряслась от страха, плакала, то и дело уходила в себя, врала, причем явно и по-глупому. Она сильно хромала и сказала мне, что растянула лодыжку. Я заметила, что «растянутая» лодыжка распухшей не выглядит, и она на ходу перестроилась: мол, стерла ногу.

Расхаживая по комнате, Саймон покусывал большой палец — так он обычно пытался сосредоточиться.

— Эйден Сид, наоборот, держался очень твердо. Был сдержан. Сперва я тоже решил, что по нему психушка плачет, но нет, он рассуждал здраво, даром что настаивал на совершенно невероятном. Мои доводы слушать отказывался, сказку свою повторил раз тридцать, очень четко.

— В смысле — здраво?

— Я попросил описать внешность убитой, и Сид деталь за деталью выдал подробный портрет. Сегодня утром я встретился с той женщиной и убедился: словесный портрет соответствует ее внешности…