Лучше подавать холодным

Они прокрались друг за дружкой по коридору, пара немых теней, и остановились у тяжёлой двери кабинета Мофиса. Блеснули отмычки Дэй, когда она, нагнувшись, вставила их в замок. Лишь миг был потрачен, на то, чтобы кулачки замка повернулись с мясистым лязгом, зато дверь отворилась бесшумно.

— Дрянные запоры для банка, — сказала она, вытаскивая отмычки.

— Хорошие замки они ставят туда, где деньги.

— А мы пришли не воровать.

— О, нет, нет, мы несомненно редкий вид взломщиков. Мы приносим подарки. — Он обошёл вокруг чудовищного стола Мофиса и распахнул увесистую счётную книгу, стараясь ни на волос не сдвинуть её с того места, где она лежала. — Раствор, будь добра.

Она вручила ему бутылочку, почти до горлышка наполненную жидкой пастой, и он бережно открутил пробку с лёгким всасыванием воздуха. Для нанесения он использовал тонкую кисточку. Именно тот инструмент, что нужен художнику, обладающему таким же как у него неисчерпаемым талантом.

Страницы трещали, когда он их переворачивал, нанося лёгкий мазок на уголок каждой.

— Видишь, Дэй? Быстро, ровно и точно, но тщательно и осторожно. Тщательно и осторожно — это самое главное. Что убивает большинство практикующих наше ремесло?

— Их собственные вещества.

— Истинно так. — И со всей тщательностью он закрыл счётную книгу, её страницы уже просохли, убирая кисточку и плотно закручивая пробку обратно.

— Пора идти, — сказала Дэй. — Я хочу есть.

— Пора? — расширилась улыбка Морвеера. — О, нет, моя милая, мы далеко не закончили. Ты должна ещё отработать свой ужин. Впереди у нас долгий ночной труд. Очень… долгий… ночной… труд.

— Эй.

Трясучка, чуть не прыгнув прямо через перила — настолько это было неожиданно, заозирался по сторонам, сердце билось где-то в горле. Муркатто подкралась сзади, она ухмылялась, дыхание дымкой вилось вокруг её тёмного лица.

— Клянусь мёртвыми, ты меня напугала. — зашипел он.

— Всяко лучше, чем то, что сделали бы с тобой те стражники. — Она придвинулась к железному кольцу и потянула узел. — Значит, ты смог туда попасть? — В голосе довольно неслабое удивление.

— Разве ты во мне сомневалась?

— Я думала ты расшибёшь свой череп, если конечно сможешь забраться достаточно высоко.

Он пальцем постучал по голове. — Наименее уязвимая часть меня. Отвязалась от наших друзей?

— На полдороге к улице Лорда Сабельди, будь ему неладно. Если б я знала, что они так легко поведутся, я бы окрутила их с самого начала.

Трясучка усмехнулся. — Что ж, рад что ты окрутила их в конце, иначе они скорей всего скрутили бы меня.

— Не могла этого допустить. У нас ещё очень много работы. — Трясучка поёжился. Временами легко забывается, что их работа — убивать людей. — Холодно, а?

Он фыркнул. — Там, откуда я родом, это летний денёк. — Он вытащил из бутылки пробку и протянул ей. — Оно поможет тебе согреться.

— Ну, ты такой заботливый. — Длинный глоток. А он смотрел как ходят мышцы её шеи.

— Для одного из банды наёмных убийц, я очень заботливый.

— Чтобы ты знал — среди наёмных убийц попадается очень милые люди. — Она ещё раз глотнула, затем протянула бутылку обратно. — Конечно, в этой команде их нет.

— Чёрт, конечно нет. Каждый из нас и дерьма не стоит. Или каждая.

— Они там, внутри? Морвеер и его подпевалка?

— Айе, и уже, по моему, какое-то время.

— И Дружелюбный с ними?

— Он с ними.

— Морвеер сказал, сколько он там пробудет?

— Он, да чтобы мне что-то сказал? Я думал, это я у нас оптимист.

Посреди холодного безмолвия они съёжились и вместе прислонились к перилам, всматриваясь в тёмные очертания банка. Почему-то ему было очень тревожно. Даже больше, чем положено, когда планируешь совершить убийство. Он украдкой скосил на неё глаза, и не успел отвести их достаточно быстро, когда она посмотрела на него.

— Выходит, нам больше нечего делать, кроме как ждать и мёрзнуть, — произнесла она.

— Думаю, больше нечего. Если только, ты не хочешь подстричь меня ещё короче.

— Я бы побоялась доставать ножницы, ведь ты б сразу начал раздеваться.

У него вырвался смех. — Очень хорошо. Считаю, ты заработала ещё глоток.

— Да я вообще юмористка, для бабы, которая нанимает убийц. — Она придвинулась ближе, чтобы взять бутылку. Вполне близко, чтобы у него возникло что-то вроде покалывания в том боку, который ближе к ней. Вполне близко, чтобы он вдруг осознал, что у него участилось дыхание. Он отвернулся, не желая строить из себя ещё большего дурака, чем ему уже удалось за последнюю пару недель. Услышал как она запрокинула бутылку, услышал как она пьёт.

— Снова благодарю.

— Не за что. Всё что смогу, Вождь, просто скажи.

Когда он повернул голову, она смотрела прямо на него, губы твёрдо сжаты, глаза устремлены в его глаза. Так было с ней, когда она решала, сколько он стоил. — Есть тут ещё одна вещь.

Морвеер с виртуозной изысканностью задвинул на место последние листы свинца и сложил стекольщицкие инструменты.

— Ещё послужит? — спросила Дэй.

— Сомневаюсь, что оно отразит бурю с ливнем, но до завтра доживёт. Вдобавок я надеюсь, что их займут гораздо более серьёзные неприятности, чем протекающее окно. — Он смахнул последние катышки замазки со стекла и пошёл вслед за ассистенткой по крыше к парапету. Дружелюбный уже пересёк шнур, нечто коренастое на корточках виднелось на другой стороне наполненного лишь воздухом ущелья. Морвеер заглянул через край. За шипами и резьбой орнамента гладкая каменная колонна головокружительно обрывалась навстречу булыжной мостовй. Водя фонарями, мимо неё как раз проходила одна из групп стражи.

— А что с верёвкой? — зашипела Дэй, как только они оказались рядом. — Когда поднимется солнце, кто-нибудь…

— Все мелочи предусмотрены. — Морвеер усмехнулся доставая крошечный флакончик из внутреннего кармана. — Пара капель разъест узел через какое-то время после нашего перехода. Нам надо только подождать на той стороне и смотать её.

Насколько можно было определить во тьме, его ассистентка выглядела неуверенно.

— Что, если его разъест прежде, чем…

— Не разъест.

— Однако, случай кажется рискованным.

— На что я никогда не полагаюсь, дорогая?

— На случай, но…

— Во всяком случае, ты пойдешь первой.

— Можете не переживать об этом. — Дэй нырнула под верёвку и полезла вперёд вдоль неё, ставя руку за руку. Достичь той стороны заняло у неё не больше времени, чем досчитать до тридцати.

Морвеер раскупорил бутылочку и дал нескольким каплям упасть на узлы. Подумав, он добавил ещё немного. У него не было желания ждать, пока проклятая штука развяжется, до самого восхода. Он выждал, пока внизу уберётся следующий патруль, затем взгромоздился на парапет с, надо признать, гораздо меньшей ловкостью, чем показала его ассистентка. Всё таки в излишней поспешности нужды не было. Всегда первым делом убедись. Он взял верёвку в защищённые перчатками руки, повис на ней, забросил наверх один ботинок, поднял другой…

Раздался грубый рвущийся треск, и внезапно холодный ветер коснулся его колена. Морвеер уставился вниз. Его штанина напоролась на шип, выдававшийся гораздо дальше остальных, и разорвалась почти до самой задницы. Он потряс ступнёй, пытаясь распутать её, но добился только того, что шип схватил его ещё крепче.

— Вот падла. — Это явно не входило в план. Слабый дымок теперь свивался в кольца от балюстрады, оттуда, где привязали верёвку. Похоже, что кислота дейстовала быстрее, чем от неё ожидалось.

— Падла. — он извернушись, качнулся обратно к крыше банка и завис возле дымящегося узла, обхватывая верёвку одной рукой. Достал из внутреннего кармана скальпель, потянулся и стал срезать разлохмаченную ткань с шипа ловкими ударами. Раз, два, три и с хирургической точностью практически всё готово. Последний штрих, и…

— Ааа! — Он с досадой, а затем с растущим ужасом понял, что задел лезвием свою людыжку. — Падла! — Режущая кромка вымочена Ларинкской настойкой и, из-за того, что от данного вещества его всегда по утрам мутило, он позволил угаснуть сопротивляемости организма к той настойке. Это был бы не приговор. Сам по себе. Но отравитель вполне мог под её воздействием выпустить верёвку, а иммунитета к приземлению плашмя на твёрдые булыжники мостовой он так и не выработал. Насмешка, конечно, горькая. Большинство практикующих его ремесло убили их собственные агенты.