Страница 90 из 94
– Прошу тебя, поверь, дорогая. Мы предназначены друг другу судьбой. Если у тебя остались сомнения в этом, отринь их. Я обдумал слова той старой цыганки о том, что ты связана с ними по крови. Это подтверждает мою догадку, которая возникла, когда я увидел твою фотографию и письма и исполнился желания разыскать тебя. Помнишь, я говорил, что у моей жены была сестраблизнец?
– Челестина.
– Дочь Челестины украли цыгане, и никто ее больше не видел.
– Ты хочешь сказать… Потвоему, я происхожу от… – Я затаила дыхание.
– Да. Теперь ты понимаешь. Мы созданы друг для друга, любимая. Ты моя награда за века одиночества. – Он вновь поцеловал меня, схватил за руку и с энтузиазмом добавил: – Идем. Мне столько нужно тебе показать.
Мы поднялись по широкой винтовой каменной лестнице и пошли по длинному коридору. Путь освещали лампы с открытым пламенем, висевшие в держателях на стенах. Дракула открыл тяжелую дубовую дверь. За ней обнаружились комфортабельно обставленная спальня и гостиная, очень похожие на те покои, которые Джонатан описал в дневнике. Несколько ламп уже горело. Я тихо ахнула, поскольку увидела на кровати прекрасное платье из изумрудного шелка, которое Дракула подарил мне в гостиной в Карфаксе. Рядом лежала пара шелковых туфелек в тон.
– Я привез их с собой в надежде, что однажды ты их наденешь, но, похоже, они пригодятся нам прямо сейчас.
Я поняла смысл его слов. Моя собственная одежда и обувь понадобятся, чтобы нарядить тело в лесу.
– Я надену их.
Он любезно поклонился и вышел из комнаты. Я с радостью избавилась от забрызганного кровью платья и обуви, но с глубокой печалью рассталась со своим любимым белым плащом, хотя он был не менее грязным. Изумрудное шелковое вечернее платье и туфельки сели как влитые. Зеркала, разумеется, не было, но я открыла дверь, впустила Дракулу и благодаря его восхищенной реакции ощутила себя Золушкой, преображенной и готовой ехать на бал.
– Ты великолепна! – С сияющими глазами он схватил меня за руку, закружил, как в танцевальном зале, затем привлек к себе, достал из кармана маленькую коробочку и протянул мне. – У меня есть еще коечто. Надеюсь, тебе понравится.
Я открыла коробочку и увидела красивую золотую брошь в виде птицы. Ее хвост и оперение были усыпаны рубинами, сапфирами, изумрудами и жемчугом.
– Ах! – Я узнала мифическое существо. – Это феникс.
– Говорят, что он живет тысячу лет, сгорает в пламени и возрождается из пепла, чтобы жить вновь.
– Бессмертная, – прошептала я.
– И моя, навсегда! – Он приколол брошь к лифу платья, пристально взглянул на меня своими обворожительными глазами и страстно поцеловал.
Прежде чем я успела поблагодарить, Николае вновь схватил меня за руку и с неприкрытым возбуждением повел на экскурсию по замку, показывая, что же скрывалось за бесконечными запертыми дверями. Одной из его любимых комнат оказалась прекрасно оборудованная художественная мастерская, в которой он рисовал и лепил. Десятки холстов стояли вдоль стен. Здесь были портреты его сестер и романтические наброски любовников, одетых в старомодные наряды, а также искусно написанные европейские пейзажи: величественные горы, увенчанные снежными шапками, поля и долины, усыпанные цветами, зеленеющие леса, сверкающие озера и реки. Крошечные фигурки устраивали пикники, бродили в одиночестве или путешествовали группами.
– Они чудесны. Это все твои работы?
– Да.
Меня тронуло то, что картины поведали о его одиночестве, романтической натуре, любви к природе, стремлении путешествовать и общаться с людьми.
– А те, в библиотеке?
– В основном мои. Некоторые – Яна Брейгеля Старшего [24]и Питера Пауля Рубенса.
Неудивительно, что они показались знакомыми!
– У тебя есть работы Брейгеля и Рубенса? – изумленно переспросила я.
– Я учился с ними в Антверпене в начале семнадцатого века. Мы были добрыми друзьями. Потом они узнали, кто я, и весьма настойчиво попросили уехать.
– Какую увлекательную жизнь ты вел! – покачала я головой в благоговейном изумлении.
– Не без того. А твоя жизнь, дорогая, только начинается.
Он снова взял меня за руку и отвел по коридору в очередное помещение. Я вошла и затаила дыхание. Комфортабельно обставленная музыкальная комната была увешана элегантными гобеленами и освещена множеством ламп и роскошных канделябров. В камине горел ослепительный бездымный огонь. В комнате стояли клавесин, рояль и не меньше полудюжины других музыкальных инструментов.
– Можно? – Я инстинктивно двинулась к роялю.
– Чувствуй себя как дома.
Я села на скамейку и принялась играть отрывок из Мендельсона, который знала наизусть. Дракула взял скрипку и подыграл мне искусно и от чистого сердца. Когда мы закончили, я невольно засмеялась от радости.
– На остальных инструментах ты играешь так же хорошо, как на скрипке?
– На одних получше, на других похуже.
– Ты на редкость образован.
– Имея в своем распоряжении вечность, можно многого достичь.
Я умолкла, вновь вспомнив о своем неотвратимом будущем. Такова ли будет моя жизнь? Дни и ночи рядом с Дракулой, полные прекрасной музыки, чтения, бесед и искусства… и так до скончания веков? Волнующая мысль, но, задрожав от предвкушения, я невольно сжалась от страха. Все это попрежнему казалось совершенно фантастическим, невозможным и… пугающим.
Я взглянула на Дракулу со скамейки у рояля и спросила:
– После того как мы разыграем мою смерть, что будет дальше?
– Разумеется, ты останешься здесь со мной, – пожал он плечами. – Я позабочусь о тебе, пока ты не умрешь.
– А когда это случится?
– Сложно сказать. Каждый идет своим путем.
Мои опасения росли.
– Умирать – это больно?
– Нет. Ты не испытаешь боли.
– На что будет похоже, когда я…
– Когда ты воскреснешь?
Я кивнула с колотящимся сердцем.
– Я точно не помню. Это случилось очень давно. Но мне рассказывали, что это напоминает пробуждение от поразительно глубокого сна.
– Я стану такой же, как твои сестры и Люси?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты и сам знаешь.
Он помедлил, отводя глаза.
– Возможно, поначалу. Молодой вампир испытывает желания и порывы, которые сложно укрощать. Но со временем ты справишься с ними, как это сделал я.
Меня затопила внезапная паника. Я была не в силах забыть презренное, распутное поведение вампирш, которых мы уничтожили, равно как и свой похотливый кошмар, в котором едва не набросилась на профессора. А ужасные преступления, которые совершил Дракула сразу после превращения? Он убил свою жену, детей и множество других людей!
– Меня создал брат, – поспешно ответил он на мои невысказанные мысли. – Тебя обращу я. Ты будешь другой, и я стану руководить тобой.
– А если ты не преуспеешь?
– Преуспею.
Я не испытывала подобной уверенности и спросила:
– Где мы будем жить?
– Здесь, там, где пожелаешь.
– Где угодно, кроме Англии. Мы не сможем вернуться туда.
– Это было бы неблагоразумно.
– Полагаю, нам придется избегать солнечных стран.
– Я обычно так и делаю.
– Куда бы мы ни отправились, нам придется брать с собой два огромных ящика земли, чтобы спать, и охранять их как зеницу ока.
– Да, но теперь, когда ты станешь вампиром в моей родной стране, все будет значительно проще. Мы можем спать вместе на земле Трансильвании.
Почемуто эта мысль показалась мне не слишком привлекательной.
– Расскажи мне о… питании. Что мы будем есть?
– Во время путешествий у нас будет широкий выбор людей. Дома есть животные в лесах и случайные путники.
Я подумала о своем последнем сне, мучительной жажде и отвращении, которое испытала, когда высосала жизнь из птицы. Смогу ли я пить кровь живых тварей? Каково это – напасть на человека и поглощать его кровь? Я содрогнулась при мысли об этом.
– Это станет твоей второй натурой, – заверил Дракула.
Меня охватил жар замешательства. Я действительно хочу навеки превратиться в существо, которое алчет крови других и не может без нее жить? А если я не научусь останавливаться, прежде чем моя жертва умрет? Мне вспомнился страх, который мы с профессором замечали в глазах цыган и других встречных жителей Трансильвании при виде меня. Они крестились и хватались за амулеты от дурного глаза. Каково это, когда весь мир вечно сторожится и боится тебя? Приятно ли больше никогда не прикасаться к еде, не подставлять лицо и плечи ласковому солнцу, не видеть своего отражения? Буду ли я счастлива, навсегда оставшись в этом одиноком замке? Если мы покинем Трансильванию, то нам придется целую вечность убегать и прятаться.