Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 82 из 85

   — Следить можно и за ними.

   — А вдруг преемник Митридата со всеми договорится? А Эвпатор — никогда. Слишком всем насолил. К тому же мы поимели бы в союзники человека, которого следует распять. Нет, ты все сделал правильно.

   — Да, но что-то решать с Фимбрией все равно придется.

   — Несомненно. Об этом мы еще поговорим.

   Некоторое время они молчали, потягивая вино, затем Лукулл поинтересовался:

   — Какие дальше у тебя планы, Луций Корнелий? Будем стоять здесь до весны?

   — Ну, уж нет. Легионам такой период безделья пойдет во вред. Есть для "мулов" дело.

   — Какое?

   Сулла отставил пустой кубок.

   — Отличное вино, не хуже фалернского, — император поднялся с ложа, потер затекший локоть и мотнул головой, указывая виночерпию на выход, — пошел вон.

   Раб убрался. Лукулл терпеливо ждал.

   — При Херонее у Архелая был крупный отряд фракийцев, предводительствуем неким Дромихетом.

   — Знакомое имя.

   — Да, не сомневаюсь, ты слышал, но бьюсь об заклад, не помнишь, откуда.

   — Пожалуй, не помню.

   — Из книг, Луций, — Сулла вновь удобно устроился на ложе, — из сочинений греческих историков. Так звали князька гетов, который успешно бил Лисимаха, одного из полководцев Великого Александра.

   — Припоминаю, что-то действительно читал. Это не он убеждал взятого в плен Лисимаха, что геты очень бедны, и их нет смысла завоевывать?

   — Да, тот самый Дромихет. Однако, как ты понимаешь, речь совсем о другом варваре.

   — Он тоже гет?

   — Не знаю, думаю — нет. Геты, по некоторым сведениям, сидят за большой рекой, которую называют Истром. Они даже Митридата, насколько мне известно, послали к воронам. Этот, похоже, из ближних фракийцев. Весьма шустрый. В бою уцелел. Многих своих сохранил и ушел. Отделился от Архелая. Я за ним не гнался, понтийцев хватало. Ну, ушел и ушел, наплевать. [122]

   Сулла потер виски, словно у него болела голова.

   — Недавно пришло письмо от Гая Сентия.

   — Он все еще наместник Македонии?

   — Да, хотя я, признаться, удивлен, как ему до сих пор не свернули шею понтийцы, которые превратили провинцию в проходной двор, перегоняя через нее свои армии одну за другой. Ну, так вот, он пишет, что на провинцию напали варвары, если не ошибаюсь — дарданы...

   — Дарданы?

   — Да, фракийское племя. Или иллирийское, Плутон их разберет. Пришли, дескать, "в силах тяжких и учинили многия разорения". А предводительствует ими некий Дромихет. Вот я и думаю, что недобитка следует примерно наказать.

   — Понятно. Какими силами ты собираешься выступить?

   — Сам я не собираюсь. Пока. Пошлю два легиона, Базилла и Гортензия. Солдатам следует упражняться. Думаю провести некоторые перестановки среди трибунов и одним из них поставить Марка. В первый из легионов. Что скажешь? Все-таки квестор выше трибуна.

   — Приветствую. Ему следует набираться опыта. Военную карьеру не сделаешь, просиживая в лагере.

   Между братьями всего два года разницы, но старший до сих пор опекал младшего так, словно тот был гораздо моложе своих лет.

   — Так и поступим... Да, кстати, совсем забыл насчет твоего дела, тех фимбрианцев. Допрашивать их, думаю, уже не имеет смысла. Я не вытяну из них больше, чем они рассказали тебе.

   — Ты принял решение, как с ними поступить?

   — Да.

   Лукулл провел ладонью по горлу, вопросительно взирая на императора.

   — Нет, к чему такие бессмысленные расходы. Пусть отправляются с Базиллом. Из всего следует извлекать пользу, а от мертвого какая польза? Пусть служат. Ты говорил, при Лекте они хорошо бились.

   — Так мне передали. Марианец в претории... Не слишком ли опрометчиво?

   — В претории ему нечего делать. У меня своих трибунов достаточно. Пойдет центурионом.

   — Не согласится.

   — Тогда, закую в кандалы, как мятежника. Не хватало еще с ним нянчиться. Некоторых моих центурионов следует повысить, заменить погибших отличившимися солдатами. Твой марианец будет одной из таких замен. Командный опыт есть, служит не первый год. [123]

   — Твое право, Луций Корнелий, хотя, мне кажется, ты запускаешь лису в курятник.

   — Посмотрим на его реакцию. Возможно, она подскажет, как поступить с Фимбрией. Вернее, не с ним самим, этому негодяю я обязательно постараюсь свернуть шею. С его солдатами.

   Лицо трибуна было безупречно-породистым, под стать родовому имени — Пульхр. Патриций, знает себе цену. Такой, даже стоя перед конным, все равно будет взирать на него свысока. Деревенщина Север всегда подсознательно сторонился лощеных сенаторских сынков, изрядно насмотревшись на них еще в Испании. Гонором, не подтвержденным заслугами, они резко отличались от всадников, хотя и среди тех встречались любители расставлять окружающих по количеству сестерциев в кошельках. А тут к доходам следует присовокупить еще и родовитость. К сожалению, она не добавляла ума, что нередко приводило в прошлом к военным катастрофам, когда такой вот бестолковый, но невероятно самонадеянный мальчишка получал под свою руку целый легион. [124]

   Впрочем, трибун, вошедший в палатку, выделенную марианцам, мальчишкой не был. На вид — не моложе Севера, даже, скорее, старше. Холодный взгляд, вскинутый подбородок, поджатые губы. Лицо, как у статуи.

   "Не иначе, с малолетства перед бюстами предков вырабатывал взгляд, исполненный достоинства, чтобы, не приведи Юпитер, не посрамить славной фамилии".

   Легионеры отдыхали. Барбат и еще двое где-то шлялись по лагерю. Север и Лапа, сидевшие на колющемся соломой тюфяке, в четыре руки чинили рваную кольчугу. Бурос держал перед их лицами масляный светильник: снаружи уже сгущались сумерки.

   Трибун молчал, оглядывая контуберний. Север, изучающе провел взглядом по его фигуре с ног до головы, нехотя поднялся и вытянулся перед сулланцем.

   — Мое имя Клавдий Пульхр Глабр, трибун Второго Победоносного.

   — Квинт Север, префект конницы не менее победоносных легионов Гая Фимбрии.

   — Бывший префект.

   — Меня никто не освобождал от этой должности.

   — Луций Корнелий Сулла, император, освобождает тебя, марианец.

   — Уважаемый, не называл бы ты меня марианцем, мы тут все порядком подустали от этого.

   — Вот как? Пришла зима и заяц решил сменить шкуру?

   — На что ты намекаешь, Клавдий Глабр?

   Трибун не удостоил Квинта ответом на этот вопрос.

   — Сулла прощает тебя, марианец и дарует тебе возможность принести пользу Риму. Искупить измену кровью.

   "Где-то я уже такое слышал. Совсем недавно. Они сговорились, что ли?"

   — Прощает? Искупить измену? Ты не ошибся палаткой, уважаемый?

   — Ты отказываешься? Другого предложения не будет.

   — Я отказываюсь? Ты еще ничего не предложил.

   — Тебе предоставляется возможность встать под знамя Орла...

   — ...уже под ним стою.

   — ...в должности центуриона шестой центурии десятой когорты Второго Победоносного легиона.

   "О, как. Шестая центурия десятой когорты. Младший крайний. С другой стороны, могло быть хуже". [125]