В объятиях демона

– Фрэнни, борись! – Я дотягиваюсь до ее руки.

Лицо девушки напрягается от усилий.

– Я хочу, чтобы ты сгинул. – Ее голос больше похож на шепот, но все же принадлежит ей.

Тело извивается в руках Габриэля. Он опускает ее на кровать, а я обхватываю руками, посылая ей всю свою силу.

– Так держать, Фрэнни, – подбадривает Габриэль. – У тебя есть сила. Используй ее.

Меня захлестывает волна надежды. Подчинение. Фрэнни обладает даром подчинения. Если она будет бороться – если захочет этого достаточно сильно…

– Ты не хочешь находиться внутри меня, – Ее голос звучит громче, а когда она открывает глаза, я вижу, что красный цвет остался лишь по контуру радужной оболочки, – Я не нужна тебе, – выкрикивает она.

Девушка продолжает корчиться, ведя внутреннюю борьбу за контроль над своим телом, но внезапно затихает, словно кто‑то все‑таки сдался. Я пристально смотрю в ее глаза, находясь на грани безумия.

– Фрэнни? – взволнованно спрашиваю я.

Ее глаза на секунду закатываются, а из груди раздается стон, становясь все громче. Лицо краснеет, а глаза чуть ли не вылезают из орбит. Вспышка красного огня… Фрэнни дергается, затем обмякает.

Отгоняя панику, я прижимаю ее к себе.

– Фрэнни? Ты слышишь меня?

Наконец она поднимает на меня глаза голубого цвета – испуганные, но ясные.

– Он ушел, – слабо улыбается она.

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы утихомирить сердцебиение, затем наклоняюсь и целую ее.

ФРЭННИ

Я сжимаю руку Люка, сидящего рядом, пока я лежу на кровати.

– Ты отлично справилась. Подчинение становится сильнее, – говорит он.

Я по‑прежнему вся дрожу, зубы стучат.

– Почему я очень мало помню из того, что произошло?

– Ты помнишь лишь моменты, когда обретала контроль над собой.

– Меня точно автобус переехал. Почему с тобой я такого не чувствовала?

– Ну, для начала, я не швырял тебя о стену, – отвечает Люк. Они с Гейбом обмениваются взглядами, и Люк мстительно улыбается, – Думаю, все совсем иначе, когда ты сама приглашаешь демона.

Мэтт опускается на стул за письменным столом и впивается взглядом в Люка.

Гейб печально улыбается мне. Я пожимаю плечами, не зная, что сказать, но затем по телу снова проходит дрожь, и меня начинает мутить. Ни с того ни с сего появляются слезы, и я никак не могу остановить их.

– Теперь у меня не будет нормальной жизни, так? – спрашиваю я между всхлипами.

Люк крепко прижимает меня к себе, но не отвечает.

Гейб стоит в дверях и лишь смотрит на меня.

– Фрэнни, будущего не знает никто. Происходящие события меняют все последующие. Но дело в том, что ты ценное приобретение для обеих сторон. Шансы, что ты пройдешь сквозь все это неотмеченной, невелики. А как только тебя отметят – с любой стороны, – тобой можно будет манипулировать. Конечно, я высказываюсь не объективно, но если бы я кому и позволил дергать меня за веревочки, то уж явно не аду.

У меня на душе невероятно тяжело. Знаю, что должно произойти, что нужно сделать, но…

– Как я могу простить себя за самый ужасный поступок, который когда‑либо совершала? За самый ужасный поступок для кого угодно?

– Вспомни, что произошло на самом деле. – Мэтт перемещается к изножью кровати и садится. Люк отпускает меня и отходит к дверям, становясь рядом с Гейбом и давая нам с Мэттом поговорить, – Я упал, потому что слишком быстро взбирался. Это моя вина.

Горло сжимается, когда я вспоминаю это.

– Нет. Я схватила тебя за лодыжку. Я была зла и столкнула тебя с дерева.

– Прекрати. Фрэнни, ты и так слишком долго мучаешь себя. Твоей вины не было. Тебе нужно отпустить это.

Он обнимает меня, и так мы сидим, казалось бы, целую вечность.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты вернулся, – наконец объясняю я.

– Я и так здесь, – улыбается он.

Невероятно тяжело у меня на душе.

– Не совсем. Ведь ты мертв.

– Ты права. У меня не та жизнь, какая была бы, не упади я с дерева, но это не значит, что мое нахождение здесь и сейчас становится менее важным. И не значит, что в моей смерти виновата ты.

Он долго смотрит на меня, а я не знаю, что сказать.

– Габриэль говорит, что тебе нужно простить себя, – наконец произносит он. – Или мы не сможем защитить тебя. – Кончики его губ приподнимаются в улыбке, – Фрэнни, ты должна сделать это. Я не могу провалить свое первое дело из‑за несговорчивого клиента. Это испортит мне все на целую вечность.

– Не могу…

Его улыбка исчезает.

– Он говорит, тебе нужно понять, почему ты не можешь простить себя, – перебивает он.

– Потому что…

Перебарывая слезы, я достаю из‑под матраса дневник. Я вспоминаю все беседы с Мэттом, записанные в этой тетради. Все, что рассказала, отдавая ему часть себя – своей жизни. Как сильно я хотела, чтобы он жил в моем сердце.

– Мне было нужно это, чтобы не забывать. Мне нужно было ненавидеть себя, чтобы боль не давала памяти затянуться. Это помогало сохранять тебя хоть сколько‑нибудь живым.

Мне вдруг кажется, будто меня сейчас стошнит. Внутри сидит нечто, от чего мое тело должно избавиться.

– Как мне сделать это? Как отпустить?

– Конечно, тебе тяжело, но нужно избавиться от чувства вины. И исходить это должно изнутри. Ты обязана вспомнить, что произошло на самом деле.

Я упираюсь лбом в колени и закрываю глаза, ожидая, что тошнота пройдет, но она лишь усиливается, когда я оживляю в памяти картину из прошлого. Мэтт взбирается на дерево, его нога соскальзывает. Я сильнее зажмуриваюсь и со стоном смотрю, как он падает. Я мысленно вижу, что хватаю его, но успеваю поймать лишь кроссовку, выскальзывающую из ладони. Слышу собственный крик, когда Мэтт ударяется о землю.

Я резко открываю глаза, перекатываюсь и содрогаюсь в рвотных спазмах над корзиной. Мэтт обхватывает меня руками, притягивает к плечу, а я сижу и трясусь.

Наконец поднимаю голову и смотрю на него, по щекам моим струятся слезы.

– Ну почему ты упал?

Он пожимает плечами.

Я не удивлена тому, как зла, но меня удивляет то, что зла я на него. Я отстраняюсь.

– Тебе следовало взбираться помедленнее – и быть осторожнее.

Он кивает.

– Но ты ничего не могла поделать. Это был несчастный случай.

Я опускаю голову на руки и стараюсь отогнать злость. Когда дрожь проходит, поднимаю с кровати дневник и прижимаю ко лбу, затем передаю Мэтту.

– Я делала это для тебя… или, скорее всего, для себя. Все это время я могла по‑настоящему поговорить лишь с тобой.

Он с улыбкой принимает тетрадь из рук.

– Я отвечал тебе. Разве ты не слышала меня? Говорил тебе держаться подальше от него, – бросает он взгляд на Люка.

Мое сердце сжимается.

– Почему ты так ненавидишь Люка?

– Почему? Да ты, наверное, шутишь! Фрэнни, из‑за него тебя чуть не убили. Он один из них.

– Он заодно со мной, – поправляю я, повысив голос.

Люк и Гейб прекращают перешептываться и смотрят на нас. Люк с обеспокоенным лицом делает шаг вперед.

– Он имеет право на собственное мнение, есть причины считать так, как он. Ведь из‑за меня тебя действительно чуть не убили… и не раз.

– Нет. Это я чуть не убила тебя, – напоминаю я.

Мэтт по‑прежнему язвительно смотрит на Люка.

– Мне ненавистна сама мысль, что ты рядом с ней, и если обидишь ее хоть как‑нибудь – я сам тебя убью.

Люк кивает, выдерживая пристальный взгляд Мэтта.

– Принято к сведению.

Люк поворачивается к Гейбу с тяжелым взглядом. Он думает о том же, о чем и я. Гейб сказал, что для этого дела Мэтт лучший ангел. Но я начинаю сомневаться.

Мэтт расслабляется и прижимается лбом к моему.

– Фрэнни, мне из‑за этого действительно непросто. Ты уверена? В смысле, насчет Люка. Я не могу заставить себя доверять демону, что бы ни говорил Габриэль.

– Мэтт, я уверена. Он любит меня. Разве ты не можешь прочитать его мысли? Ты бы увидел тогда.