В объятиях демона

– Да… да, конечно. – Тейлор хватает Райли за руку. Они втроем идут к раздаточной ленте, Тейлор всю дорогу оглядывается через плечо.

Я сердито смотрю на Габриэля.

– Лучше тебе прекратить это. Ты можешь причинить ей серьезный вред.

– Это война, Люцифер. Все средства хороши.

– Так значит, ваша сторона не прочь нарушить правила? Совсем на вас не похоже.

– Будешь читать мне мораль? – язвительно хохочет он, – Вот это что‑то новенькое. Кроме того, я не нарушаю правил.

– Может, технически и нет… Я просто не хочу, чтобы Фрэнни пострадала.

Ага, точно. И поэтому пытаюсь затащить ее в преисподнюю, обрекая на вечные муки и страдания.

Он, видимо, тоже понимает нелепость моих слов, поэтому лишь молча смотрит на меня.

– Знаешь, я верю тебе, – наконец произносит он. – Ну и ну!

Он продолжает смотреть на меня в упор, и я в ответ кидаю на него недовольный взгляд.

Фрэнни со стуком опускает на стол поднос с тарелками и садится между мной и Габриэлем, прерывая наш визуальный контакт.

– Вы решили поболтать, парни? – мило говорит она, как будто не видно, что мы с Габриэлем готовы перегрызть друг другу глотки, если только представится возможность. – И как давно вы в последний раз виделись?

Четыреста лет назад.

– Очень давно, – говорю я, снова яростно глядя на Габриэля.

Райли и Тейлор присоединяются к нам – стуча подносами, взмахивая ресницами, облизывая губы и теребя волосы.

– Итак, Гейб, – произносит Райли, отпихивая плечом Тейлор, чтобы сидеть прямо напротив него, – Откуда ты?

Габриэль с улыбкой смотрит на нее.

– Из рая, – отвечает он.

Отвратительно наблюдать, как он сияет, применяя силу. Если присмотреться внимательнее, то можно заметить, что это свечение не имеет отношения к его яркой индивидуальности.

Тейлор толкает Райли локтем и бормочет: «Это уж точно», затем лучезарно улыбается Габриэлю.

– Рай – это где? В Монтане или где‑то в тех краях? – спрашивает она.

Габриэль кивает, по‑прежнему улыбаясь.

– Где‑то в тех краях.

Тейлор и Райли выглядят озадаченными – возможно, он и собирался сбить их с толку, ведь ангелы не умеют врать.

– Значит, из рая ты спустился прямо в ад, – смеется Тейлор.

Габриэль бросает удивленный взгляд на меня.

– Ад? – повторяет он, прищурившись.

Тейлор подается вперед.

– Ага… Хейдес Хай, улавливаешь?

Он ерзает и кладет руку на спинку стула Фрэнни, глядя на меня с язвительной улыбкой.

– Преимущество на стороне хозяев поля, – бормочет он.

Фрэнни придвигается ближе к нему, во мне нарастает сила. Прогнав ее, я прислоняюсь к Фрэнни.

– Не хочешь встретиться в воскресенье? Можем поработать над английским, – говорю я ей на ухо своим самым убедительным тоном.

– Извини, сначала я иду в церковь, а потом к дедушке, как и всегда по воскресеньям. Как насчет субботы?

Мне следовало бы догадаться об этом, но все‑таки меня это уязвляет. Габриэль разговаривает с Райли и Тейлор, но я вижу, как он расплывается в улыбке, усиливая это чувство. Самоуверенный мерзавец!

Я прибавляю очарования – но пока не силы.

– Может, пропустишь одно воскресенье?

Она виновато улыбается.

– Ты незнаком с моими родителями, но думаю, видел их по телику: Папа Римский и иеромонахиня?

– Все так плохо?

– Вообще‑то нет. Они не так уж плохи.

Улыбка Габриэля становится еще шире.

ФРЭННИ

Что сказать о моей семье? Я не стыжусь их, ни в коем случае. Многие семнадцатилетние постоянно ноют по поводу предков. По большей части с моими все в порядке. Может, они слишком набожны. А вот я – вроде паршивой овцы.

– Скажем так, я просто не живу в соответствии с их высокими моральными принципами.

На лице Люка появляется широкая улыбка, и он бросает взгляд на Гейба.

– Мне это нравится, – говорит Люк.

На моих щеках вспыхивает румянец.

– Вообще‑то все не так уж интересно. Просто у сестер лучше получается идти у них на поводу.

Он вздергивает брови.

– Мэри, Мэри, Мэри и Мэри?

Еще и издевается!

– Ага.

– Они старше или младше?

– Две старше и две младше.

– В коридорах я не видел никого похожего на тебя…

– Сестры не ходят сюда.

– Да?

Люк все больше загоняет меня в угол. Тейлор улыбается во весь рот, сидя напротив и пиная меня под столом. Вот стерва.

Я тыкаю вилкой в помидор черри, прыская соком в липкую лужицу на столе тошнотного цвета.

– Меня вроде как выгнали из католической школы.

Люк громко хохочет.

– Мне это определенно нравится!

От довольной улыбки Люка я вспыхиваю, а его взгляд перемещается на Гейба.

– На самом деле все не так уж и плохо, – говорю я, словно защищаясь, – Просто парочка мелких промахов, но у них «политика жестких мер»…

– Фрэнни сознательный отказник, – не может сдержаться Тейлор.

– От армии?

– От католической религии. Фрэнни задавала слишком много вопросов на уроках богословия, – объясняет Тейлор.

– Например? – Люк изгибает бровь.

Я сердито смотрю на Тейлор.

– Ничего особенного.

– Сильно сомневаюсь, что они выставят ученика за вопросы «ни о чем особенном».

– Просто у меня возникла пара вопросов о Боге.

Он теснее прижимается ко мне, кладя локоть на колено, а в глазах его догорают угольки.

– И ты купилась на это? На всю чепуху про Бога?

Перед глазами встает образ Мэтта в гробу. Но не такой, каким он на самом деле выглядел, я ведь не видела. Мне было слишком дурно, чтобы идти на поминальный обряд и похороны. Преследующий меня образ возник в голове прямо перед падением Мэтта. Я прогоняю эту картину, как и всепоглощающую скорбь, старающуюся выбраться из глубокой ямы, куда я ее заточила. Я пытаюсь представить лицо этого семилетнего мальчишки в семнадцать.

– Я пока обдумываю все это.

Слова мои звучат слегка натянуто, ведь я с трудом выжимаю их из себя. Хотя на самом деле я размышляю, как сказать вслух правду. Бога нет.

Иначе быть не может. Если бы он был, я бы ненавидела его. Намного проще не верить.

– Ты веришь, – словно врывается в мои мысли Гейб.

Я сверкаю в его сторону взглядом.

– Ты и понятия не имеешь, во что я верю.

Он берет мою ладонь и проводит пальцем по линии жизни, посылая дрожь по позвоночнику.

– У меня есть мысль или даже две, – говорит он, устремляя на меня голубые глаза.

В этот момент мне кажется, что он заглядывает внутрь – и все видит. Я прерывисто вздыхаю и отворачиваюсь к Люку.

Лицо Гейба на секунду омрачается, но быстро проясняется.

– А как насчет обратной стороны? – спрашивает он с выражением предвкушения на лице. – В дьявола веришь? В ад?

– Да, – отвечаю я, глядя на него в упор.

Гейб отпускает мою ладонь.

– Это не совсем честно.

В его голосе чувствуется улыбка, но поворачиваться я не собираюсь, чтобы снова не попасть в плен голубых глаз.

Черные омуты Люка полыхают огнем, а улыбка расползается все шире. Он откидывается на стуле и заводит руку на мои плечи.

– Отлично. Так что с субботой? Встречаемся у меня?

О‑о… его улыбка сводит меня с ума. Но семь раз отмерь, один – отрежь.

– Как насчет моего дома?

– С Папой Римским, иеромонахиней, Мэри, Мэри, Мэри и Мэри? Звучит забавно, – говорит он.

– Ага, очень забавно, – закатываю я глаза.

ГЛАВА 5ОДЕРЖИМОСТЬ

ЛЮК

Я сижу на полу темной квартиры, бьюсь затылком о стену и наблюдаю, как за окном в сумерках пролетают летучие мыши. От песни «Wish You Were Here» группы «Pink Floyd» дрожь пробирает меня до костей.

Раньше я не страдал навязчивыми мыслями, но всю неделю в школе я наблюдал за Фрэнни и Габриэлем, испытывая эмоции, которым даже не нахожу названия. Знаю лишь, что желаю его смерти. Из‑за него я весь на нервах, сомневаюсь в себе и, как только могу, стараюсь сдержаться и не помчаться прямо сейчас на «мустанге» к дому Фрэнни.