Золотые дни

— Есть такое понятие, как родословная, и даже если у человека нет денег, порода все равно говорит сама за себя.

— Порода? О чем ты?

— Тэм должен стать вождем клана Мактернов, — сказала Харриет. — Разве ты об этом не знала? Когда Ангус откажется от титула, он перейдет к юному Тэму.

— И если что-нибудь случится с Тэмом, он перейдет к Малькольму, — прошептала Эдилин. — Ты мечтаешь стать женой предводителя клана?

— Не говори ерунды! — воскликнула Харриет и отвернулась, но Эдилин все же успела заметить, как порозовели ее щеки.

— Надеюсь, порода для тебя не так важна, как была важна для твоего брата?

— Почему ты о нем заговорила? — спросила Харриет и обернулась, чтобы посмотреть на Эдилин. — Он объявился?

— Нет, — отмахнулась Эдилин. — Я упомянула его лишь потому, что твоя любовь к родословной напоминает мне о том, что он предпочел мне графскую дочь. Малькольм заинтересовал тебя из-за своего аристократического происхождения?

— Заинтересовал меня? Понятия не имею, о чем ты! — надменно поморщилась Харриет.

Эдилин ничего не сказала. Харриет совсем потеряла голову, и домочадцы хихикали над ней. Харриет была типичной старой девой, сухой и черствой дамой, не способной ни на какие нежные чувства, но три недели назад она познакомилась с Малькольмом и начала расцветать. Она стала похожа на растение, которое сорок лет никто не поливал, но первые же капли дождя вернули его к жизни.

Харриет всегда была строгой, даже суровой со служанками, но они знали, что под напускной суровостью прячется доброе сердце. На людях она могла отчитать какую-нибудь горничную за то, что та не знает счета своим деньгам, но когда кому-нибудь из них отчаянно были нужны деньги, она давала в долг И никогда не требовала возврата.

Именно мисс Харриет выходила встречать корабли, прибывавшие в Америку, и выкупала закладные арестанток, высланных из Британии. Некоторые были напуганы, некоторые искали приключений, а некоторые были закоренелыми преступницами, которым не терпелось взяться за старое. Мисс Харриет с первого взгляда могла определить, кого можно взять на работу. И ни разу не ошиблась в своем выборе. Она брала на себя заботу об этих женщинах, находила им жилье и нередко сама занималась их лечением. Условия на кораблях были часто такими плохими, что арестантки прибывали едва живыми. Харриет заботилась о том, чтобы их хорошо кормили и чтобы в их комнатах было чисто. Выздоровев, бывшие арестантки отправлялись работать на фермы.

И теперь все они были рады за Харриет, рады, потому что она нашла Малькольма.

Что касается Эдилин, то она вернулась только вчера вечером. После того как она вышвырнула Ангуса из своего дома, Эдилин и Малькольм проговорили не один час, и Малькольм рассказал ей и о смерти ее дяди, и об их планах сделать Тэма вождем клана. Эдилин с готовностью согласилась вернуть им земли, но ей претила мысль о том, чтобы явиться к судье и рассказать о той роли, которую на самом деле сыграл в ее жизни Ангус. Ей пришлось бы сказать, что она сбежала с ним по собственной воле, что он хорошо с ней обращался и никогда ни к чему ее не принуждал. Малькольм сказал, что от нее потребуется даже приукрасить историю так, чтобы создалось впечатление, будто Ангус сделал ей много добра, будто он был чуть ли не святым и что он заслуживает того, чтобы с него сняли несправедливые обвинения.

Все это было разумно и обоснованно, и все же Эдилин очень не нравилось то, что ей придется проводить время с Ангусом. Им надо обсудить, что и как говорить судье, чтобы там не случилось заминки.

После того как Малькольм изложил ей свою просьбу, Эдилин пробормотала, что ей нужно время, чтобы все обдумать. Но думать об этом было невыносимо. В тот же вечер она побросала в саквояж кое-что из одежды, вызвала большую зеленую карету и направилась на юг, в колонию Коннектикут. Она слышала, что там продается ферма с несколькими акрами сада, и хотела взглянуть на нее. Поначалу она решила, что эта ферма расположена слишком далеко от Бостона и не представляет для нее интереса, но после встречи с Ангусом ей надо было уехать куда-нибудь подальше и отвлечься.

Харриет, которой так нравилось контролировать жизнь Эдилин, не стала возражать против ее отъезда. Харриет в одно мгновение перенаправила весь поток своей неизрасходованной материнской любви на Малькольма. Она порхала над ним на кухне, и четыре горничные носились вверх-вниз по лестнице, пока она готовила для него комнату.

Такое быстрое забвение стало для Эдилин очередным ударом. Харриет едва заметила отъезд Эдилин.

Вернувшись, Эдилин обнаружила, что ее дом стал «их домом». Малькольм и Харриет были самой настоящей парой, разве что официально еще не стали мужем и женой и спали в разных комнатах. Кстати, Харриет спала в спальне Эдилин. Она отдала Малькольму свою комнату, сказав, что не знает, когда Эдилин вернется и собирается ли она возвращаться вообще.

— С чего бы я раздумала возвращаться в собственный дом? — огрызнулась Эдилин. — Где еще я должна жить?

— Послушайте, девочки, — вмешался Малькольм, — мы все это можем уладить. Мы с ребятами сегодня же уедем отсюда.

— Нет! — громко воскликнула Харриет и злобно взглянула на Эдилин.

— Нет, конечно, не надо уезжать, — сказала Эдилин, подавив желание отпустить саркастическое замечание по поводу гостей, задержавшихся уже на три с лишним недели и не смущающихся отсутствием хозяйки.

За ужином она чувствовала себя чужой, зато Тэм, Шеймас, Малькольм и Харриет стали большими друзьями и разговаривали так, словно знали друг друга всю жизнь. Харриет безупречно играла роль хозяйки.

Эдилин сидела за дальним концом стола и с завистью наблюдала за всеми прочими. Но помимо зависти, она испытывала еще одно неприятное чувство. Она чувствовала себя так, словно была тут нежеланной гостьей. Словно теперь ей не находилось места в собственном доме.

По правде говоря, в Коннектикуте она чувствовала себя куда комфортнее. Едва увидев ферму, она поняла, что хочет ее приобрести. Ферма была ухоженной, и урожай обещал быть богатым. Владелец фермы неожиданно умер, оставив жену и двух маленьких дочерей. Эдилин сказала, что хотела бы пожить на ферме, пока бывшая хозяйка не подготовится к отъезду, но, по правде говоря, ей просто не хотелось возвращаться домой. Она все еще не пришла в себя после той эмоциональной бури, которую вызвало в ней неожиданное появление Ангуса. Она сразу вспомнила все. Как они проводили время наедине и на людях. Но самым сильным воспоминанием было его бегство. Он оставил ее в своей постели. Он не остался даже для того, чтобы с глазу на глаз сказать ей о том, что уходит. Нет, он предпочел передать ей все это через Кадди.

Почти два дня потребовалось ей, чтобы заставить Кадди повторить слова Ангуса. С убийственным спокойствием Кадди спросил, не хочет ли она, чтобы он убил Ангуса. Эдилин хотелось сказать «да», но она сдержалась. Преданность Кадди сослужила ему добрую службу. Он оказался в числе тех трех мужчин, которых Эдилин оставила в своем услужении, создав компанию «Подруги поневоле». Двое других были слишком стары, чтобы их увольнять.

После того как Ангус так безжалостно покинул ее, Эдилин стойко сносила сердечную боль, не проронив ни слезинки. Она даже Харриет никогда не рассказывала, что между ними произошло. Чтобы забыться, Эдилин создала собственное дело и с головой ушла в работу.

И все шло неплохо до того самого момента, как она вошла в собственную гостиную и увидела Ангуса. Он сидел и смотрел на нее так, словно видел ее на прошлой неделе. Так, словно ему не терпелось обнять ее. А что потом? Затащить в кровать, провести ночь безумной страсти, а потом оставить еще на четыре года?

И, как это уже случалось, Эдилин охватило безумие. Она взбежала из комнаты и сказала служанкам, которые на заднем дворе упаковывали фрукты в ящики, что ей нужна помощь. Она знала, что из благодарности к ней они сделают для нее все, что она ни попросит. Если она велит им взять ружья и пристрелить Ангуса, они повинуются, и плевать им на последствия!