Страница 6 из 120
Сергей поежился.
Неудивительно, что в магазине практически не было посетителей. Лишь, прилипнув к стеклу, восхищался двуручным мечом какой-то мальчишка, да ленивая волоокая продавщица, прислонясь к заполненному танками стеллажу, тонкой пилочкой подравнивала и без того холеные ногти: даже на расстоянии был заметен вызывающий маникюр, словно пальцы чуть-чуть обмакнули в ванночку с кровью.
Продавщица подняла хризантемную голову и, не меняя позы, спросила:
— Желаете что-нибудь приобрести, Сергей Николаевич?
Разумеется, она его знала. В маленьком городе учителя знают все.
Тем не менее, Сергей растерялся.
— Собственно… Я еще не решил… Просто так завернул — присмотреть на будущее…
Продавщица неторопливо кивнула:
— Вам для мальчика? Возьмите радиоуправляемый вездеход. Или вот — арбалет, мальчику это понравится…
Полированный теплый приклад сам собой удобно лег в руку. Арбалет был тяжелый, со множеством металлических причиндалов, лук, насаженный на него, выгибался черной пластмассой. Спусковой крючок щелкнул тупо и даже как-то зловеще.
— Из такого убить можно… — с сомнением протянул Сергей.
Продавщица выложила перед ним россыпь стрел с резиновыми наконечниками.
— Видите, здесь — присоски. Если резинку снять, тогда — да. А так просто — залепит по лбу, и никаких последствий..
Она коротко хохотнула.
— Сколько стоит? — нерешительно поинтересовался Сергей. — Сколько-сколько? А вы на ноль не ошиблись?
Продавщица снисходительно пожала плечами.
— Разумеется, дорого, зато красиво. Ну так что, Сергей Николаевич, покупаете? — Что-то вроде презрения мелькнуло в ее глазах. Невысказываемое презрение к тем, кто вкалывает, а денег все равно не имеет. — Впрочем, заплатить вы можете позже. Ничего-ничего, я ж вас знаю…
Сергей опомниться не успел, как завернутый арбалет оказался у него под мышкой. Коробка была красивая, и отказываться стало неловко.
— Собственно, я не за тем… — начал он. — Собственно, я зашел — насчет мальчика. Мальчик у нас в школе исчез, может, слышали?..
Он еще рассказывал что-то — с ненужными подробностями, объясняя, но, наверное, продавщица уже нажала кнопку звонка, потому что появилась из глубины черноволосая женщина и, кивнув, суховато, но вместе с тем корректно спросила:
— Чем могу быть полезна, Сергей Николаевич?
Она была в деловом темно-синем костюме с желтой блузкой, воланчиками выбивающейся из-под лацканов, и, наверное, выглядела бы даже красивой, если бы не толстые линзы очков, как будто вставленные в глазницы. Из-за этого глаза казались искусственными.
— По поводу мальчика, — произнесла продавщица.
И, по-видимому, директор магазина посторонилась:
— Ну что ж, заходите.
Они прошли коридорчик, в котором отсутствовал свет, и, слегка повернув, очутились в довольно грязном маленьком кабинете, вероятно, использовавшемся заодно и как подсобное помещение, потому что громоздились коробки вдоль двух его стен, а в проеме меж ними валялись картон и оберточная бумага. Здесь директор усадила Сергея за крохотный столик и, усевшись напротив него, объяснила:
— Не знаю, чем я еще могу быть полезна. Все, что было, я уже рассказала милиции. Этот мальчик, мне кажется, вчера забегал в магазин. Правда, я не могу поручиться, что — именно этот мальчик. Потому что мальчишки время от времени — забегают. А к тому же я только мельком заглядывала в торговый зал, но, похоже, что он действительно здесь появлялся. Но вот больше я ничего сказать не могу. Я с ним не общалась никак и не разговаривала. Продавщица же наша, Людмила, его вообще не помнит… — Она непринужденно заметила. — Да вы положите, Сергей Николаевич, арбалет, — вот сюда, я вижу, что он вам мешает…
Сергей попытался пристроиться на пачке каких-то бумаг, пачка тут же поехала, и директор, едва прихватила рассыпающиеся страницы — подравняла ладонями, после чего улыбнулась.
— Тесно тут, извините. Меня зовут Альдина Георгиевна. Имечко, как видите, не слишком удобное. Называйте меня — просто Алла… Кажется, мы с вами не сталкивались?
Сергей слегка покраснел:
— Скажите, Алла… Почему у вас в магазине такой странный подбор игрушек? Одни чудовища, даже смотреть неприятно. Ну, и еще оружие, тоже — однообразно.
Альдина подняла палец.
— О, я слышу речь завзятого педагога. На самом деле все очень просто, Сережа. Мы как подневольная организация не определяем ассортимент. Продаем только то, что нам поставляют. Принцип здесь примитивный: не нравится — не бери. А поскольку выбора нет, то — приходится соглашаться.
— И однако ассортимент действительно специфический, — сказал Сергей.
— Ребятам, тем не менее, нравится. И не только мальчишкам, девочкам — тоже. Привлекательно, броско, будоражит воображение. Ну а что до специфики, то это как посмотреть. Мы готовим наших детей к жизни в реальном мире. В мире, где существуют еще и жестокость, и страх. И желательно, чтобы дети были обучены соответствующим образом. Чтоб они имели понятие и о первом, и о втором. А быстрее всего это происходит через игрушки. И поэтому наша лепта, наверное, имеет значение. Извините, Сережа, но вам, по-моему, не интересно.
Сергей вздрогнул. Он действительно пропустил последние фразы. Он, не отрываясь, смотрел туда, где между сейфом и штабелем узких коробок образовывала гнездо груда такелажных ремней: петли, кожаный пояс, брезентовые обрезки. Что-то в этой груде его зацепило. Что-то очень знакомое, только вот что?
— Нет-нет-нет, я вас внимательно слушаю…
— Это тоже определенная педагогика, — сказала Альдина. — Помогаем ребятам преодолеть детские страхи. Научившись обходиться с игрушечными чудовищами, они меньше будут бояться чудовищ, так сказать, настоящих: темноты, всяких там домовых, привидений…
— Пока наблюдается противоположный эффект, — заметил Сергей.
Альдина загадочно усмехнулась.
— Ну, это — временное явление. Они постепенно привыкнут. И тогда их дальнейшая жизнь станет проще и упорядоченнее…
Она покивала.
Сергей тоже кивнул — вместе с тем, безусловно не соглашаясь.
— Я вас все же не понимаю, — сказал он. — Вы считаете, что чудовища должны стать для нас привычным явлением — частью быта — тогда мы перестанем относится к ним с омерзением? Но ведь так можно оправдать любой негатив — воровство например — и включить его в нашу жизнь как норму. Или, скажем, дурную привычку обманывать… Нет, — добавил он, — мне это не нравится.
Альдина опять усмехнулась.
— Какой вы нетерпеливый. Сразу взяли, не разобравшись, и осудили, А, быть может, осуждать как раз и не следовало.
Она остро прищурилась.
И тут в дверь постучали, и немедленно вслед за стуком в кабинет валился Евсей, принеся с собой запах неряшливости и перегара.
— Это… Альдина Гр-гивна… — бодренько сказал он. — Машина, значит, пришла. Ну — с товаром; которая — договаривались… Мужики, значит, интересуются: будем разгружать или как?
Он потер мягкий нос — алкогольного, синюшного цвета.
— Разгружайте, разгружайте, конечно, — холодно сказала Альдина. — Не обратно же отправлять. Я не вижу, в чем тут проблема…
— Дык, того-этого… — смутно сказал Евсей.
— Того-этого?
— Ну — чтобы, значит!
Тогда Альдина полезла в ящик стола, после некоторой возни достала оттуда четыре зеленых купюры и, как фокусник, демонстрирующий зрителям карты, провела их по воздуху перед самым носом Евсея.
— Вот, но только после того, как разгрузите…
— Будет сделано! — радостно заверил Евсей. И, как пьяный гиппопотам, затопал по коридору. — Мужики!.. Давай разгружай!.. Все нормально!..
Послышались довольные возгласы.
— Товар привезли, — пояснила Альдина. — Охломоны, ведь обещали, что только двенадцатого. Ну куда мне теперь все это складировать?
Ее черные брови озабоченно сдвинулись.
Сергей тут же поднялся.
— Намек понял, — кисло сказал он.
Из магазина он вышел в несколько подавленном настроении. Кажется, ничего особенного не произошло, и тем не менее у него было чувство, будто он пропустил в «Детском мире» нечто очень существенное — важную какую-то мелочь, штрих, однако меняющий всю картину. Перед глазами вставала Альдина: вороные гладкие волосы, прилипшие к черепу, толстые стекла очков, будто вдавленные в глазницы, мелкозубье внезапно прорезающейся улыбки. Все это не имело отношения к делу. Он сжимал под мышкой коробку с ненужным ему арбалетом, было душно, неистовствовало летнее солнце, и только когда он, почему-о устав, минут через пятнадцать притащился домой и когда раздраженно запрятал трижды проклятый арбалет в багажник автомобиля, то, уже захлопнув задребезжавшую крышку, неожиданно понял, что именно его потревожило в кабинете.