Страница 7 из 120
В этой куче ремней присутствовал, как ему показалось, и — ошейник Тотоши…
4
Харитон был доволен. Губы его лоснились, сытенько выдаваясь вперед, щеки тусклого песочного цвета — порозовели, проступили набрякшие кровью вены на лбу, а глаза, обычно прикрытые веками, сияли энтузиазмом.
Он напористо говорил:
— Жалко, Гришка не подтянулся, сволочь такая. В кои веки вот так собираемся, без затей. И машина у него, у собаки, имеется, и куча помощников. Нет, не вырваться, идиоту, — купи-продай! Миллиона четыре уже нахапал, все ему мало. Вот подлец, коммерсант хренов!.. — Возмущался он совершенно искренне. Но при этом не забывал жевать красную рыбу, которую пододвинул к себе, и одновременно накалывал малиновые аккуратные помидорчики. Вилка у него так и летала. — Чертов лавочник, капиталист, дери его за ногу!..
Лидочка, сидевшая рядом с ним, кривила напудренный носик.
— Фу, Харитоша, что ты себе позволяешь?
— А что такого? — трубным басом спрашивал Харитон.
— А то, что не ругайся, ты не у себя в кабинете!..
— Кто ругается?
— Ты!
— Да разве же я ругаюсь, я — так, напряженку сбрасываю…
Он повернулся к Сергею.
— Ведь в самом деле обидно. Раз в году договорились увидеться, — я, пожалуйста, вырвался, встречу межобластную для этого отменил, разогнал всех шестерок, каждому — поручение, а он, видите ли, вечер не может освободить. Пашет, пашет, как будто его привязали. Нет, я стукну Петру Николаевичу: живет слишком вольготно. Надо будет устроить ему такую — финансовую проверочку. Чтобы не зазнавался, чтобы не забывал старых друзей… — Харитон хохотнул и без тоста, опрокинул в открытый рот рюмку водки. На него приятно было смотреть — крякнул, вытер губы рукой, энергично откинулся, хрустя корнишоном. — Нет, вот этого Гришка, конечно, не понимает. Умный, умный, казалось бы, а все-таки идиот. Не врубается, что иногда необходимо расслабиться. На работе ведь, как под рентгеном, сидишь. Этот смотрит, не хапнул ли ты себе чего-ибудь лишнего. Тот докладывает наверх — что было и чего не было. Третий каждое слово твое на всякий случай записывает. Компромат, понимаешь ли, собирает, ядрить его разъядрить! Морды чиновничьи! Как я их ненавижу! Только у тебя и оттянешься. Давай выпьем, Серега!..
Он размашистым жестом, через стол потянулся к бутылке — тут же Лидочка быстро перехватила ее и решительно прикрыла сверху ладошкой. Как будто запечатала навсегда.
— Темпо, темпо, — сказала она непреклонно.
Харитон возмутился:
— Ты, мать, чего?
— Ничего! А пока что — достаточно!
Это были их обычные семейные столкновения. Вмешиваться не следовало.
Сергей спросил:
— А то, что ты сейчас у меня находишься, тебе потом на вид не поставят? Машина твоя во дворе стоит, соседи ее уже отследили…
Харитон отмахнулся:
— А… не всякое лыко в строку. Ты не думай только, что я насчет этого мальчика не переживаю. Дескать, забурел Харитон, оторвался от простого народа. Знаешь, как говорят… Хотя, если честно, то, конечно, не переживаю. Понимаю, разумеется, что — трагедия и что — общественность взбудоражена. И, конечно, предпринимаю соответствующие усилия: и милиция поставлена на ноги, и по радио объявляют. Даже денежную награду назначили тому, кто поможет. Но, признаться, старик, не волнует меня это по-настоящему. Ведь на самом-то деле — мелочи, ерунда. Что такое ваш мальчик в масштабах города? У нас каждый год по крайней мере один человек исчезает. Ничего, тишина… Эх, Серега, мне бы федеральный кредит увеличить, да добиться, чтобы налоги не ускользали из города неизвестно куда, — провести ремонт улиц, благоустроить районы, вот тогда мне сограждане на выборах скажут спасибо. Ну а мальчика мы отыщем, подумаешь, мальчик. Пекка землю рыть будет, не сомневайся…
Лидочка нервно сказала:
— Ты только не слушай, что он тут плетет тебе с пьяных глаз. Залил бельмы и несет околесицу. Случай, конечно, кошмарный. Сам метался весь день, организовывал поиски.
Быстрым легким движением она показала на Дрюню, который появился в гостиной. У того лицо было хмурое, а в руках он держал замысловатую конструкцию из картона.
— Какие-нибудь проблемы? — поинтересовался Сергей.
— Мне нужен «момент», — сказал Дрюня высоким неестественным голосом.
— «Момент» на веранде, на полочке, где маленькие эхинопсисы…
Дрюня, однако, не поспешил, но внимательно оглядел застолье, как будто запоминая, а затем повернулся и вышел — прикрыв за собой дверь.
Взвизгнули на крыльце половицы.
— Собачка у нас пропала, — несколько искусственным тоном объяснила Ветка. — На секунду оставили, и — то ли заблудилась, то ли украли. Шапки, говорят, из них делают. Вот Андрон и переживает последнее время. — Она подчеркнуто улыбнулась. — Ничего-ничего, наверное, скоро отыщется…
Харитон, как будто молясь, воздел кверху руки.
— Боже мой!.. — с неподдельным ужасом вскричал он. — Дети, собачки какие-то, чем вы тут занимаетесь?.. У тебя случайно любимый таракан не пропал? А то, знаешь, давай, я тебе посочувствую!.. — Бормоча: «По этому случаю надо врезать», он схватил бутылку, которую Лидочка уже отпустила, и, немного промахиваясь, налил всем полные рюмки. Быстро поднял свою и провозгласил: Ну! За то, чтоб жизнь пенилась, а не протухала!.. — выпил, крякнул и закусил соленым огурчиком. — М-м-м… пожалуйста, не обижайся, старик, но последние годы ты, по-моему, слегка растерялся. Тараканы, собачки, утратил нить жизни… — обвиняющим жестом он указал на полки с цветами. — Занимаешься чепухой. Это вот у тебя что?
— Акорус, — сказал Сергей.
— А вон там, над диваном, вон-вон это, зелененькое?..
— Пармакита, или «тибетская роза»…
Харитон хлопнул ладонью по крышке стола:
— Выбрось ты эти розы к чертовой матери! Вот давай прямо сейчас соберемся и выбросим. Тараканы, собачки, нашел занятие! В самый раз, понимаешь, для взрослого мужика. Жизнь, Серега, кипит так, что шарики разъезжаются. Я тебе сто раз говорил: иди к нам в мэрию. Мне порядочные сотрудники во как нужны! — Харитон напряженными пальцами чиркнул себя по горлу. — Грязь тебя наша пугает? Грязи, конечно, полно. Но не только же грязь — позитив какой-никакой наработали. Ну, Серега! Мы горы с тобой своротим!.. — Он решительно жестом убрал с бутылки лидочкину ладонь. — Вот что, мать, ты сейчас не хватай меня за руки. Разговор завязался серьезный, надо разобраться как следует…
Сергей мирно сказал:
— «Тибетская роза» растет высоко в горах. Собственно, это не роза, а редкий вид камнеломок. Саксифрага Тибетика. Цветет она раз в десять лет. И во всем мире есть только три человека, которые это видели. Я, конечно, имею в виду случаи документированные. Цветок плоский, похожий на раскрывшийся лотос, и, как говорят легенды, «неописуемой красоты». Тот, кто видел хоть раз цветущую пармакиту, обретает покой — не богатство, не счастье, не сверхъестественные способности. Так, во всяком случае, утверждают легенды… — Он секунду-ругую помолчал, чтоб дошло, а затем поднял рюмку и звякнул о харитошину. — Твое здоровье!..
— Взаимно!
— Ну — будь!..
Ветка вдруг поднялась и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.
Каблуки ее простучали по коридору.
Повисла нехорошая тишина.
Что-то жумкнуло, и долетело хрипение крана на кухне.
— Н-да… — после некоторой паузы произнес Харитон. — А ты, извини, конечно, в какую-нибудь мистику не ударился? Там — «Великое Братство» или что-нибудь такое еще. Они у нас в городе тоже, помнится, обретались…
Сергей сморщился.
— Я хотел лишь сказать, что жизнь не обязательно имеет конкретную цель. Там — добиться успеха, занять высокую должность. Она не для чего-то, она — просто жизнь. Вот и все. По-моему, достаточно ясно…
Лидочка поспешно налила себе сухого вина.
— Никто за дамами не ухаживает, приходится нам самим… Харитоша, ну что ты в самом деле мучаешь человека? Привязался: и это ему не так, и то не этак. Пусть он живет, как хочет, имеет такое право? А вот лично мне эта легенда очень понравилась. Цветок… высоко в горах… Ребята, давайте выпьем за жизнь!..