Страница 164 из 176
Несколько пуль из оружия синтета мелькнули в нескольких сантиметрах от лица Фримана, когда он решился. Он подбежал совсем близко к одной из ног страйдера и ударил по ней разрядом из гравипушки. Но… страйдер возмущенно замычал и нервно дернул ногой, словно его укусило вредное насекомое. Весь пыл Гордона тут же испарился. Он, уже совсем не зная, что ему делать, кинулся под самое тело страйдера. Сейчас его мозг пытала лишь одна мысль — только бы не аннигилирующая пушка, только бы не она… один выстрел из нее — и ему конец…
Страйдер вдруг понял, что потерял маленького врага из виду. И тут его что-то сильно и больно ударило по брюху. Он резко взвыл от боли и отступил чуть назад, чтобы увидеть, что же это было. В этот момент Гордон уже притягивал к себе очередную тяжелую железную капсулу, чтобы снова запустить ею в страйдера. Синтет в ярости увернулся и попытался уйти еще немного назад. Неловкое движение гигантской ноги, и он опрокинул большую стойку с капсулами, которая незаметно стояла у стены. Железные коконы с грохотом повалились вниз, ударяя по стеклу и рассыпаясь по всему полу. Фриман, едва увернувшись от летящей сверху капсулы, тут же схватил ее гравипукой — страйдер подкинул ему снарядов. Залп — и капсула ударила страйдера под глаз, из которого тут же начала сочиться слизь. Синтет пошатнулся и, ослепленный болью и яростью, принялся давить ногами надоедливую человеческую букашку в оранжевом. Острая нога, способная пронзить человека насквозь, мелькнула совсем рядом, и Фриман, похолодев, кинулся в другую сторону. Но и там, прямо перед ним, в пол вонзилась другая нога, усеяв стекло трещинами. Фриман, как пойманная мышь, снова кинулся в другую сторону. Словно в страшном сне, он видел, как прямо над ним уже занесена нога страйдера для смертельного выпада. Ослепший на один глаз, страйдер в ярости стремился нанести удар. И, уже занеся конечность, чтобы покончить со всем этим, он другими ногами вдруг наступил в груду поваленных им капсул. Тонкая острая нога скользнула по гладким капсулам, провалилась между ними, и синтет потерял равновесие. Инстинктивный рывок его не спас, а только придал ускорения. Издав последний, запоздалый крик, громадная туша упала набок. Одна из ног страйдера на большой скорости задела Фримана и отбросила его в сторону. Он, сильно ударившись спиной о стену, осел вниз, слабо понимая, что происходит. Огромное тело старйдера повалилось прямо на поток энергосфер, бегущих в потоке энергии вдоль стены. От ярчайшей вспышки Гордон зажмурился и закрыл лицо руками, выронив оружие. Стон страйдера, дикий треск, очередная вспышка, и все стихло.
Только через минуту он решился открыть глаза. Пахло жженым мясом, стало плохо видно из-за дыма. Но все же он, встав, смог разглядеть на полу, среди разбросанных капсул, дымящиеся куски мясо, обрамленные оплавленным металлом. Поток энергосфер уже восстановился, и они весело бежали куда-то вверх. Лишь несколько кусков плоти и брони — все, что осталось от страйдера. Фриман устало потер лоб и поправил очки. Чихнул. Вонь была невыносимой. Поднял гравипушку. Вздохнул и, хрустнув костями в спине, устало пошел вперед, туда, откуда пришел гигантский синтет.
Там, возле большого настенного экрана, выход преграждало широкое силовое поле, питаемое тремя энергосферами, заключенными в водянистом цилиндре. Экран осветил усталое лицо ученого.
— Посмотри, Гордон. Оглянись, посмотри, что ты отвергнул? Разве этого того стоило?
Фриман поочередно выдернул энергосферы и пустил их вверх, в никуда. И покинул комнату, оставив за собой потухший экран в терпком дыму…
…Лечение прошло действительно быстро. Да он и не сомневался в этом, он за все эти годы не первый раз был ранен. Реабилитационная камера поработала над СЕ121007 на славу, она даже обогатила кровь офицера полезными соединениями. Пулю, конечно же, не стали извлекать, просто аннигилировали, используя ту же систему, что и при защите Цитадели от вооруженного вторжения. Но, пока шла регенерация тканей, и офицер был погружен в глубокий сон, камера несколько раз приостанавливала работу — Элитный иногда во сне резко дергался и стонал. Ему все еще казалось, что он там, на крыше Нексуса, он все еще ощущал, как пуля пробивает его ребра, прожигает плоть. В его мозгу мелькали глаза Нарушителя Номер Один перед выстрелом, гремели слова Элитного, забравшего СЕ121007 оттуда, вонзались в сознание предсмертные стоны расстрелянных ГО-шников, которые выполняли свой долг. Когда, наконец, лечение завершилось, офицер встал с кресла весь мокрый от пота. На боку все еще виднелся шрам, но это — мелочь. На серой коже его почти не было видно. Он быстро оделся в форму офицера Элиты и, наконец, устало отправился к себе в казармы, в кровать (так комбины называли систему жизнеобеспечения, где они проводили часы отдыха, питаясь и проверяя имплантанты). По дороге ему никто не встретился. Странно. Может быть, в городе все уже настолько плохо, что задействовали абсолютно всех?
Он устало опустился на койку и отложил в сторону шлем. Вздохнул. И прикрыл глаза.
"Что же все-таки происходит? Почему все так… грязно? Ведь жили же хорошо, столько лет! Да, народ голодал, да, боялся, но жил. И соглашался работать вместе с нами. Не хочу, я просто не хочу понимать, что там говорил Барни. У Альянса и людей была почти дружба. Недовольных было совсем мало, если брать общую статистику в масштабах планеты. А потом неизвестно откуда появляется этот доктор, всегда разрушающий всё…".
СЕ121007 встал и прошелся по комнате. Его мучил голод — после операции тратились и силы организма, и ресурсы. Элитный, словно вспомнив, быстро подошел к одному из зеленых ящиков, извлек оттуда пакет сухого пайка, и снова уселся на койку, жуя пористую смесь.
"Консул говорил, что этот Фриман и был виновен в катастрофе в Черной Мезе. Да, но какая теперь разница? Это было давно, да и, по словам Консула, та катастрофа помогла Альянсу прийти к нам… Как может Консул в таком случае упоминать в своих обращениях Черную Мезу? Стоп, что-то я… нельзя… Консул всегда прав, забыл что ли? Не обсуждать. Но как? Как не думать об этом? Черт, голова раскалывается… Надо попросить, чтобы проверили исправность мозговых чипов… Фриман в меня стрелял — на то он и враг, Консул ему судья. А я не успел выстрелить… не исполнил долг? Не знаю… Должен был стрелять — он преступник, враг Альянса. Но… как, как можно расстрелять тех, кто предан Альянсу?".
Что-то снова ударило в его голове, вызвав приступ боли. СЕ121007 откинулся к стене и расслабился, надеясь успокоить боль.
"Расстреляли ГО-шников… ни за что… Это же произвол, преступление… Черт, как больно… Альянс расстреливает только врагов режима… Приказ расстрелять ГО-шников, преданных режиму… Это безумие какое-то? Кто же скажет мне, какого черта тут происходит?! Они сошли с ума, все они! Или это я? Нет, нет… Я хорошо знаю закон. Что же теперь? Так и меня скоро убьют, может быть просто когда мне не хватит места в десантном корабле…".
Новый приступ головной боли заставил офицера Элиты встать. Он нервно заходил по комнате, не замечая, что уже тихо говорит вслух:
— Нет, это все бред, какая-то горячка… Я должен, должен это сделать. Чтобы не сомневаться, не мучаться идиотскими человеческими эмоциями, никогда больше… СЕ0087 всегда рассудителен и всегда прав, и никогда не мучался. Он пришел недавно, и попал под обработку… Не то что я… Я так и знал, что я когда-нибудь пожалею об этом… Солдаты, они никогда не мучаются этими мыслями, преступными мыслями! Они всегда уверены и спокойны. Я… я тоже хочу… должен стать таким. Я не хотел, но теперь вижу, что придется… Иначе мне конец. Иначе, я — преступник режима.