Страница 4 из 19
Глядя в окно галереи, девушки он не увидел, зато мистер Мартин заметил его и воссиял вежливой улыбкой.
Обработанные вручную тибетские колокольчики, подвешенные на переплетенной молитвенной тесьме прямо над дверью в маленький магазин, зазвенели просто и очень знакомо, когда Алекс закрыл за собой дверь, войдя. Он небрежно окинул взглядом картины по пути, облюбованные публикой. Для него затруднительно было называть их "живописью".
У мистера Мартина, по фигуре одетого в темный двубортный костюм, была привычка складывать руки одну на другую. Он обычно полностью менял заказ несколько раз прежде, чем принять его. Яркий розовый галстук выделялся чуть ниже воротника, обнажающего острый кадык.
- Мистер Мартин, как там дела сегодня? Я вот только зашел, глянуть, вдруг…
“Мне жаль, Алекс. За последний месяц не удалось продать ни одной из твоих картин.”
Алекс прикусил губу:
- Понятно.
Он предположил, что он должен идти насколько возможно далеко, пока не разберется с грузом своих проблем. К счастью, места, до которых он должен был добраться, находились достаточно близко. Все эти магазины и прочие заведения открылись где-то с год назад. Дом его дедушки всегда находился на расстоянии, которое можно пройти пешком. Бен, скорее всего, на самом деле ждал, когда же Алекс зайдет.
Мистер Мартин снова сдержанно улыбнулся, всем соим видом демонстрируя терпение:
- Если бы Вы позволили бы мне вести Вас, Алекс, я знаю, что я помог бы сделать Вам имя. Имя, наряду с большими деньгами, - он поднял руку, показывая тонким пальцем на живопись, выставленную в центре витрины: - Р. К. Диллайон - настоящий любимец судьбы, как и его поразительные творения. Его такие очевидные намеки на бедность, страдание, на разрушение планеты не кажутся просто душераздирающими, они востребованы. Коллекционер хочет такого художника, который сможет передать на холсте сильные, цепляющие эмоции. Это дает коллекционеру право гордиться, указывая другим на важные проблемы, переживания о которых он разделяет с художником.
Алекс уставился на агрессивные мазки, вспышки красной краски. На холсте были изображены руины.
- Я бы не поклялся, что это именно то, что Р.К. Диллайон пытался изобразить.
- Ну конечно, Алекс, потому что ты не хочешь внять моему совету и открыть свое сознание для восприятия других реальностей, как это делают именитые художники.
- Мне нравится рисовать суть нашей собственной реальности, - сказал Алекс настолько сдержанно, насколько мог. - Если вы думаете, что клиенты настолько заинтересованы в этом, почему вы не показываете им мои изображения планеты?
Мистер Мартин улыбнулся так толерантно, как это было ему свойственно.
- Я показываю, Алекс, но они более интересуются настоящим художественным видением, чем… чем тем, что делаешь ты. Ты не показываешь никакой порочной изнанки человеческой натуры. Твои работы очаровательны, но в них нет значимости. Это никоим образом не инновация, если ты понимаешь, о чем я.
- Я понял.
Не был бы он так расстроен, Алекс наверняка бы рассердился. Эти мрачные мысли, тем не менее, никак не обрезали крыльев его вдохновению. Напротив, такая критика только подстегивала его двигаться вперед.
- Но я уверяю тебя, Алекс, я действительно представляю твои работы настолько качественно, насколько это возможно, и у нас даже есть некоторые незначительные успехи по этому поводу. - Улыбка стала заискивающей поскольку мистер Мартин помнил, что однажды картина Алекса действительно была продана, и что его галерея взяла комиссию в сорок процентов. - Я надеюсь на лучшие продажи твоих картин, когда праздники закончатся.
Алекс кивнул. Он знал, что рассказывать о своей трактовке искусства было бессмысленно. Имело значение только то, мог ли он продать свою работу. Он заключил несколько сделок с ценителями, влюбившимися в его пейзажи. Были все еще на свете люди, которые хотели созерцать то, чем любовался он, картины, которые выкристаллизовывали красоту природы. Были люди, которые ценили эти вдохновляющие образы.
Той девушке, в конце концов, понравился его пейзаж, а она казалась куда более интеллектуальной, чем любой коллекционер. Она знала, что ей нравится, и не боялась сказать об этом. Большинство клиентов мистера Мартина зависело от него, даже в том чтобы высказать, чего же им хочется. Они желали платить хорошие деньги за руководство художественной эрудицией.
И все же, Алекс хотел есть.
- Спасибо, мистер Мартин, я вернусь…
"Не беспокойся, Алекс. Если какую-либо из твоих картин удастся продать, я позвоню тебе немедленно, но пожалуйста, подумай над моими словами."
Алекс вежливо кивнул перед тем, как повернуться к двери. Он знал, что как бы ни был он голоден, он никогда не загонит свою фантазию в жесткие рамки, чтобы потом назвать это "искусством".
Он подумал, что этот День Рождения оказывается куда более дрянным, чем он ожидал. Кстати говоря, его дед мог уже потерять его.
Он застыл, а потом обернулся назад:
- Мистер Мартин, я должен забрать эту с собой…
Мистер Мартин смотрел из-под нахмуренных бровей, как Алекс снял маленькую карину с мольберта.
- Забираешь ее? Но почему?”
Алекс взял всего одну картину из семи. Не было похоже, что он решил забирать все свои творения из галереи.
- Это подарок - для кое-кого, кто его оценит.
Хитрая усмешка появилась на лице мистера Мартина.
- Умница, Алекс. Иногда маленький подарок может оказаться началом дорогой коллекции.
Алекс выдавил улыбку и кивнул, унося в руках картину.
Он не знал, увидит ли ту женщину снова. Он понимал, что довольно глупо было думать о том, что это когда-либо случится.
Но если они снова встретятся, то он бы подарил ей эту небольшую картину. Ему хотелось увидеть ее улыбку снова, и если он заплатит за нее всего лишь пейзажем, то это будет более чем замечательно.
- Я думаю - зеркала наблюдают за мной, - сказал Алекс в задумчивости.
- Зеркала обыкновенно так делают, - бросил через плечо Бен.
- Нет, я правда так думаю, Бен. В последнее время они как будто следят за мной.
- Ты имеешь в виду, что смотришь сам на себя?
- Нет. - Он наконец-то пристально посмотрел на своего дедушку. - Я имею в виду, что такое ощущение, как будто кто-то еще наблюдает за мной сквозь зеркала.
Бен одарил его взглядом. "Кто-то другой."
- Ну да.
Алекс гадал, откуда об этом могла знать та девушка.
Он начал по-настоящему недоумевать, а была ли она настоящей? Что, если он всего навсего вообразил ее?
Неужели это начинало происходить и с ним? Он боролся с наполняющей сознание паникой.
- Не позволяй твоему воображению забрать лучшее в тебе, Александр. - сказал его дед, поворачиваясь назад к своей работе на скамье.
Алекс снова углубился в печальные воспоминания.
- Ты думаешь, что я тоже сойду с ума? - пробормотал он позже.
В мертвенной тишине он обернулся и увидел, что дед перестал заниматься лужением, дабы смерить его тревожным взглядом. В его глазах проскользнул огонек, который, вероятно, рождается только в темных и тяжелых раздумьях.
Алекс испугался этого взгляда. Слишком уж это было непохоже на его дедушку, или, по крайней мере, на человека, знакомого Алексу.
Морщинистая улыбка наконец стерла это незнакомое выражение.
- Нет, Алекс, - мягко произнес старик, - Я так не думаю. Почему ты рассуждаешь так пессимистично в свой собственный День Рождения?
Алекс прислонялся к панельной обшивке подле лестничной клетки так, чтобы не отражаться в зеркале слева на стене. Он сложил руки на груди.
- Я в том самом возрасте, ты же знаешь. Сегодня мне двадцать семь. Тот самый возраст, когда она стала… когда она сошла с ума.
Старик помешал длинным пальцем в покореженной алюминиевой пепельнице, содержащей коллекцию разнообразных винтиков. Эта пепельница, полная использованных винтов, была у старика столько, сколько Алекс себя помнил. Это был неубедительный поиск.