Властимир

— Глянь, дикий лук! Там его целая полянка. У нас он в эту пору пропадает, а тут еще даже цветет! Свербигуз — это туда же… Царь-трава… За нее бы любой знахарь что хочешь отдал…

Здесь было изобилие таких трав, какие редко встречаются наверху, — сизая пряная печаль-трава, дуркоман, сонная одурь, колюка-девясил, лютый цвет…

— Весь мир, что ли, хочешь отравить? — спросил, усмехнувшись, князь.

— Весь не весь, а кое для кого пригодится… Глянь, что тут растет, — само святоянское зелье. О нем, чай, и Веденея только сказки слышала!

— Ты сам только сказки сейчас говоришь, — оборвал князь. — Не понадобится нам твоя трава, будь она сто раз волшебная. Против Змея траве не выстоять!

— Ну, Змея ей, может, и не одолеть, а вот в ином деле пригодится. Ты меня слушайся, Властимир, я плохого не присоветую!

Они вместе расправились с обеими птицами, оставив только косточки.

Собрав травы — ни с одной Буян не согласился расстаться—и затоптав костер, друзья отправились в путь. У ручья, охотясь на птиц, Буян приметил нечеткие следы копыт, а потому они решили пойти вверх по ручью.

Поток прыгал по камням, ведя их с равнины в гору; стволы росли уже меж камней. Как-то незаметно исчезли тонкие осинки и рябины, остались только дубы, но таких размеров, что приходилось запрокидывать голову, чтобы разглядеть их вершину. Толстые корявые сучья переплетались на высоте не менее десяти—двенадцати сажен. Потемнело, светящегося лишайника стало меньше. Даже птицы смолкли. Путники все шли вверх по ручью, встречая на участках мягкой земли отпечатки подков.

Они углубились в самый настоящий дремучий лес. Он напомнил Властимиру тот весенний Муромский бор, в котором он тогда чуть не прогневал Святобора, — дубы сплелись ветвями, паутина висела над головой, цепляясь за лицо. В чаще зазвучали тревожные странные звуки, пронесся ветер, закачались вершины дубов.

Неожиданно впереди послышался громкий злобный рев. Друзья остановились. В полумраке между стволами мелькнуло что-то большое и светлое. Оно непрерывно ревело и приближалось огромными скачками.

Это чудовище напоминало сразу быка и кабана — свиная морда, бычьи рога, дыбом щетина и короткий поросячий хвост. Маленькие глазки были налиты кровью, с клыков падала желтоватая пена. Чудовище мчалось прямо на людей, готовое к бою.

Не сговариваясь, те ждали на месте до последнего мгновения, а потом разом прыгнули в стороны, и зверь пронесся между ними. Но он почти тут же остановился, взрыв каменистую землю копытами, и, принюхиваясь, переводил взгляд с одного человека на другого. Он ждал, готовый броситься снова.

Друзья стояли у деревьев, но забраться по ним наверх было невозможно — зацепиться было не за что.

— Что делать будем, Властимир? — позвал Буян. — Он нас так не отпустит!

Зверь повернулся к нему и злобно щелкнул зубами. Пена хлопьями падала на камни.

— Может, отвлечь его?

Стоило Властимиру подать голос, как зверь развернулся к нему.

— Не выйдет, — сказал Буян, и морда тут же обернулась в его сторону. — Он нас слушает.

— Хочешь сказать, что он понимает человеческую речь?

Зверь рявкнул, подпрыгивая и словно желая сказать, что князь угадал верно. Теперь он выжидал, косясь на свои жертвы по очереди и предупреждая не только слова, но и движения — всякий раз, как кто-то из людей чуть шевелился, переступая с ноги на ногу, он делал к нему шаг. Ясно было, что первой жертвой зверя станет самый нетерпеливый.

Буян внимательно рассматривал их противника. Что-то в нем было необычное, но что?.. Он не сразу понял, а когда заметил, то чуть не вскрикнул от радости — как же он сразу не обратил внимания, что зверь весь белый с красными глазами! Что там ему говорил Чистомысл про таких вот белых зверей?

Властимир боковым зрением увидел, что гусляр отчаянно подмигивает ему, указывая глазами на зверя, который водил мордой из стороны в сторону, ожидая любого движения или звука от своих жертв. Властимир непонимающе пожал плечами.

— Отвлеки его, — прошипел Буян, и зверь немедленно сделал к нему шаг.

— Понял! — нарочито громко ответил Властимир.

Услышав его голос, зверь тут же развернулся к князю, сопя и стуча зубами. Князь отступил на полшага назад — зверь тут же приблизился ровно на столько же. Он пригнул голову к земле и рыл копытом землю, готовясь к прыжку. Властимир сделал еще шаг, чтобы между ним и зверем оказалось дерево. Отсюда он мог видеть, что, пользуясь короткой передышкой, Буян торопливо роется в своих травах. Выхватив наконец, что искал, гусляр свистнул.

От резкого звука зверь заревел и бросился к юноше. Тот и не думал уходить и стоял прижавшись к стволу дерева, но в тот самый миг, когда зверь распахнул пасть, он быстро сунул ему в зубы какую-то траву с желтыми цветами. Пасть захлопнулась. Буян чудом успел отскочить в сторону.

Зверь невольно проглотил траву и бросился за удиравшим новгородцем.

— Беги, Властимир! — услышал князь крик гусляра.

Буян прыгал с камня на камень так ловко, словно всю жизнь прожил в горах. Зверь гнался за ним. Он тяжело дышал, с морды его текла пена, он уже хрипел от натуги и злобы, но не прекращал погони.

Взобравшись на крутой склон, Буян остановился перед огромной глыбой. Он развернулся, бежать было некуда — сзади стоял его преследователь.

Пена на его губах была слегка окрашена кровью. Медленно, словно у него не осталось сил, он приблизился вплотную и обнюхал застывшего Буяна. И вдруг зверь стал судорожно хватать пастью воздух, его выпученные глаза остекленели, с клыков потекла вспененная кровь. В следующий миг он захрипел и рухнул наземь к ногам Буяна.

Тот стоял не двигаясь, прижавшись к камню и закрыв глаза. Зверь дергался в судорогах. Подбежавший Властимир оттащил Буяна подальше и встряхнул, приводя в чувство.

— Ты прямо волхв! — восхищенно воскликнул князь. — Чем ты его?

— А той травой, что у ручья насобирал, — ответил Буян. — Святоянское зелье… Я, когда его увидел, сразу подумал — что оно мне так напоминает. Решил — возьму пока, потом вспомню. А тут на ум само пришло — растет наверху его родич, как две капли похож, — зверобой его прозывают.

— И ты решил, что это зверя убьет? — догадался Властимир.

— Точно! Только я для верности лютого цвета добавил — и сработало!

Зверь уже перестал биться и валялся на камнях, задрав ноги. Морда его была облеплена мелкими желтыми цветами лютоцвета, пена все еще лилась на камни, словно из прохудившейся бочки. Обойдя тушу, Буян пнул сапогом в оскаленную морду.

— Половину всей травы я на тебя извел, — упрекнул он зверя. — Где теперь новую сыщу? Назад, что ли, ворочаться?

— Назад некогда. Вперед надо — заждались нас наши кони.

Ручей мчался по склону вниз, торопясь на камнях и рассыпая мелкие брызги. Спеша вверх, друзья тоже прыгали с камня на камень и перевели дух, когда попали на плоскогорье, по которому ручей тек уже медленно.

Здесь стеной стоял тростник, но не простой — он колыхался сам, хотя ветра и не было. Когда люди шагнули в него, он угрожающе зашелестел, и в глубине его зарослей заворочалось что-то темное. На всякий случай друзья выбрались из тростника.

Вскоре они добрались до истока ручья. Чуть выше по склону была поляна, где росли такие толстые и старые деревья, что на память невольно пришел тот дуб об одном суку. Но эти на вид были старше того дуба на несколько сот лет. Ни единой травинки не росло под ними — только валялись сухие листья, веточки и чешуйки коры. Ветви сплетались так густо, что под деревьями царил густой сумрак. В глубине при приближении людей зажглись чьи-то глаза и послышался шорох.

Друзья старались идти осторожно, но под ногами то и дело хрустели и трещали сучья. Приглядевшись, витязи заметили в полумраке огромный дом или замок, сложенный из целых глыб, но уже почти разрушенный. Между стенами проросли деревья. Все это выглядело таким древним, что легко было догадаться — построить такой замок могли только арии, не иначе.