Страница 45 из 52
По времени — и решения…
А вот, кстати, об оброненном выше «хотя».
Обнаружение бочонка давало Смотрителю повод похвалить себя за неторопливость. Хорошо, что не завершил Проект раньше, а дождался счастливого момента находки; коли намечается исторически обоснованное винопитие в честь грядущего переселения в новый дом, будет шанс проверить на деле подзабытую уже гипотезу о связи ветхозаветной истории об опьянении Ноя с разницей в атмосферном давлении до и после Потопа.
В Книге Книг сказано: «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник: И выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем».
Но никаких виноградников здесь не будет еще долго, а значит, пьянеть Ною придется от того вина, что нашлось, — других вариантов не имеется.
Опьянение и последующие санкции против Хама — часть Мифа. Любопытно проверить…
После того, как в дом…
(в стену, или в крышу, или в косяк — не суть важно)…
был забит последний гвоздь и Ной счел строительство законченным, семья, как и намечалось, решила устроить новоселье…
(такого понятия в шумерском языке не было, но не грех к случаю позаимствовать из другого языка)…
и отметить его хорошей едой. С мясом, с мясом. Оно прочно вошло в быт шумеров, и женщины почти каждый день изобретали все новые и новые рецепты его приготовления. Зелени вокруг повыросло много: коренья, листья, похожие по вкусу на щавель, какие-то зеленые плоды — то ли яблоки, то ли груши…
(но не яблоки и не груши)…
орехи, внешне напоминающие миндаль, но с кисловатым вкусом…
В общем, стол получился не таким уж и скудным.
Приберегаемая до сей поры бочечка дождалась своего часа. Перед началом празднества Ной с торжественным чпоком вынул из нее пробку и принюхался к вырвавшемуся наружу винному духу:
— М-м! Как давно я такого не чувствовал…
— А не прокисло? — озабоченно полюбопытствовал Смотритель.
Вдруг да случится, что Ной не опьянел, как утверждается, а элементарно отравился перележавшим вином. Ной засунул в отверстие указательный палец…
(негигиенично, но кто считает)…
и, облизав его, сообщил:
— Отменное качество.
— Отец, не томи! — Сим уже протягивал чашку.
— Куда ты торопишься? Выхлебаешь залпом все и вкуса не почувствуешь. Теперь вино для нас большая ценность, его надо не просто пить, но наслаждаться им. Поняли?.. Сами так станем делать и потомкам, когда те появятся и подрастут… накажем.
— Оте-ец!.. — Чашки уже тянули все.
— Давайте, давайте, нетерпеливые вы мои…
И пир начался.
Извечные любители стабильности — шумеры искренне радовались тому, что наконец-то осели в построенном надолго доме. Из застольных речей вмиг исчезли привычные обороты: «после того как спустимся», «после переселения», зато появился новый, не игранный доселе: «когда обживемся». Строились грандиозные аграрные планы — посеять рис, пшеницу и бобы, посадить фруктовые деревья, растить виноград, раз вино так славно пошло. Запасливая Сара сообщила, что не забыла в спешке эвакуации прихватить и мешочки с семенами, и срезанные заранее виноградные лозы. И все это спасено и ждет своего часа. Или дня, так точнее.
Смотрителю было радостно видеть, как исчезало напряжение с усталых лиц усталых людей и поселялись на них умиротворенность и спокойствие…
Вина, разумеется, оказалось мало. Бочонок сделал всего три круга по столу, и на четвертом из него выпадали лишь неспешные тягучие капли.
— Недолго радовались, — протянул Сим.
Его лицо раскраснелось, глаза помутнели.
— А может, отец забыл, что спрятал не один, а, например, два бочонка? — спросила Зелфа.
Речь ее была нетверда.
— К сожалению, Зелфа, только один. К сожалению… — серьезно ответил Ной, пытавшийся держаться молодцом, хотя Смотрителю было отчетливо видно, что и он «поплыл».
Шумеры весело захмелели, и это незнакомое им до сего момента состояние (души и тела) настолько понравилось, что они даже не понимали, не хотели понимать, что оно — незнакомое. Небывалое. Их разумом не объяснимое. Хотя и верно: свою неуправляемую веселость они вполне могли списать на… на что?.. да на хорошее настроение, к слову. А что? Дом построен, погода не огорчает, еды хватает, все живы — отчего ж не расслабиться после трудов воистину праведных.
Но тут Сим решил встать из-за стола.
— О-ох… — только и успел выдохнуть он, с грохотом падая на пол.
— Что с тобой стряслось, Сим? — прямо-таки зашлась в хохоте тоже явно «готовая» Руфь.
— Я не… не знаю.
Попытка привести себя в вертикальное положение не увенчалась успехом.
— А ну-ка, я попробую, — объявил Хам и рывком поднялся.
Простоял с секунду, начал заваливаться вбок с выражением веселого удивления на лице. Еще одним пьяным шумером на полу стало больше.
Все начали вылезать из-за стола, чтобы проверить свою стойкость…
(в данном случае — от слова «стоять»)…
но не получилось ни у кого. Только Ной в соревновании не участвовал, сидел тихонько и мирно улыбался. Он не желал экспериментировать. Смотритель тоже не стал рисковать: вино и ему ощутимо ударило в голову, что было для него непривычным. Специалисты Службы умели пить, если позволено так выразиться. Их учили этому умению. А тут оно дало сбой. И не от качества напитка…
(отличное качество, прав Ной)…
и не от разницы в атмосферном давлении до и после Потопа…
(Смотритель скорее некомфортно себя чувствовал в допотопной атмосфере — чужой ему и трудной)…
а оттого, что долго не пробовал ничего хмельного. Отвык.
— Видал, какое… безобразие? — Ной произносил слова нарочито медленно и раздельно, с паузами.
— Почему же безобразие? — удивился Смотритель. — Весело людям. Что в том плохого?
— На обезьян больше похожи…
— Ты сам-то как?
— Я?.. Что-то вино какое-то странное… Не случалось со мной такого никогда… И ни с кем не случалось… Что происходит, Хранитель?
— Потом расскажу, Ной. Не думай сейчас об этом.
— Пойду воздухом подышу… Как-то душно… Поможешь дойти до двери?
Смотритель подхватил Ноя под мышки и фактически доволок его до выхода. Ночная прохлада немного отрезвила почтенного отца семейства. Обретя способность более-менее стройно говорить, он начал оправдываться:
— Так неожиданно все… Я даже испугался. Со мной такого действительно никогда не случалось, и я не видел, не припомню, чтобы с кем-нибудь…
— Верю, верю, Ной, не говори ничего. Молчи. Дыши глубже.
— Ага, — кивнул Ной и послушно запыхтел.
Сзади раздалось:
— А что это вы тут?
В проеме двери стоял, опираясь обеими руками о косяки, колеблющийся (этакая тростинка на ветру) Иафет.
— Сидим, отдыхаем, — благостно ответил Ной. — Садись и ты, сынок, подыши воздухом.
— Воздухом! — почему-то зло произнес Иафет и кубарем скатился по ступенькам.
Смотритель кинулся его подбирать. Иафет, лежа лицом в землю, что-то рычал в ответ невнятное и отмахивался…
(даже скорее отбивался)…
от помощи.
Так началось то, что Смотритель впоследствии окрестил «Великим Послепотопным Свинством». Потерявшие контроль над собой и своими эмоциями шумеры как мужеского, так и женского пола…
(было их всего семеро, а ощущение у Смотрителя осталось — как от толпы алкоголиков)…
дрались, ругались, плакали, безумно хохотали, засыпали, пробуждались, выпадали на некоторое время из реальности. Хорошо, Ной…
(восьмой)…
не видел всего этого. Он как заснул на крылечке, привалившись к перилам, так и проспал почти до утра, пока Смотритель, вымотавшийся от борьбы с распоясавшимся семейством, не додумался затащить его, дрожащего во сне от холода, в дом.
Кстати, о борьбе. Выполняя роль медсестры или медбрата, Смотритель сам валился с ног, но не от опьянения, а от усталости. Мужчины и женщины семьи выдали невероятное количество энергии, которая проявлялась крайне своеобразно.
Сим зачем-то полез на крышу дома, пришлось его оттуда снимать, чтобы он не грохнулся вниз и не сломал себе шею.