Страница 228 из 257
Десять минут спустя Далия прекратила бесполезные попытки, смяла листы, и решительно принялась набрасывать конспект разгромной статьи, в которой остроумно высмеивала практику диагностики уровня разумности как коррелята качества прорисованности огнедышащей ящерицы. Э-эх, диагносты!
— Друбус! — рявкнула Далия, дописав статью. — Я готова вас слушать!
— Еще минутку… пожалуйста, мэтресса!..
Но Далия была безжалостна.
— Так, начинаем. Быстро сюда! Сидеть! — студент, как послушная собачка, перебежал поближе к преподавательскому столу. Сел, высунул язык и задышал часто-часто. (фигурально выражаясь, естественно). — Какой у вас вопрос? Ага, представления о разуме мэтра Алпто и его работа «Диалоги». Замечательно. Слушаю.
Студент задышал еще чаще.
Далия уставилась на него тяжелым смертельным взглядом трехголовой цинской змеи.
Как и ожидалось, разразилась глухая истерика:
— Мэтр Алпто представлял человека… человека… он представлял человека… по-человечески он его себе представлял…
— И разум в его концепции?.. — подсказала алхимичка. Нет, правда, это ж натуральная подсказка!
— Разум в концепции мэтра Алпто занимает центральное место! — выдохнул Друбус.
Далия не стала спорить, и студент подумал, что ответил правильно.
— И что? — поощрила мэтресса спустя томительную минуту молчания, в течение которой Друбус бледнел, краснел и грыз карандаш. — Что, вы больше ничего не можете сказать?
— Могу! Конечно, могу!.. Это ж ого-го, сколько я всего могу! Вот только что я могу? — забормотал бедняга.
Далия решила помочь:
— Напоминаю. В качестве подсказки, чтобы освежить вашу память: мэтру Алпто приписывается очень известная метафора, которая объясняет разум…
— Точно! — оживился студент. Глазки его загорелись надеждой. — У мэтра Алпто есть метафора, которая объясняет разум!
Повисло молчание — выжидательное со стороны алхимички, и дефилирующее от счастья к своей логической противоположности — со стороны студента.
— И какова же эта метафора? — медовым голоском осведомилась мэтресса. — Вспоминайте, а то, чует мое сердце, мы тут до полуночи можем сидеть. Помните, там как-то упоминаются два коня и то, что ими управляет (18) Возможно, мэтресса Далия хотела услышать, что, согласно метафоре мэтра Алпто, жизнь несется, как колесница по краю узкой горной дороги, влекомая белым конем страсти и вороным — вожделения, а возница-разум, вцепившись в поводья, бултыхается сзади и напрасно хочет спастись… Мэтр Алпто принадлежал к поколению Великих, основавших Фносскую Академию Под Открытым Небом, и, говорят, проиграл фамильное состояние, делая неверные ставки на состязаниях колесниц. Наверное, он знал, что говорил, объясняя участие разума в играх страстей и вожделений именно так. (18)?
Друбус задумался. Почесал голову, почесал коленку и, для верности, поцарапал грудь под мантией, потом решился:
— Значит, два коня. Конь — животное, а значит, не разумное. — Видимо, в лице Далии что-то изменилось, потому как Друбус тут же исправился и поспешил перевести стрелки на более виноватого: — Ну, мэтр Алпто так считал. Во-оот… и, чтобы кони с пути не сбились, их в коляску запрягают попарно. Воо-от… Вернее, — вспомнил студент, — одну запрягают, а другую пристегивают, точно, пристегивают, а иногда и просто веревочкой, значит, ее того…
Далия закусила губу и, чтоб не расхохотаться, сжала кулачки.
— Но управлять лошадьми-то надо. точно? да, надо, — объяснял самому себе Друбус, — значит, нужны вожжи и кнут… Берешь, значит, кнут, и ищешь, с какой же стороны у него разум…
— Дорогой мой, — ласково обратилась к студенту сапиенсологиня. — Вас, случайно, не пугает, что душа мэтра Алпто не выдержит издевательств над своей теорией и наведается к вам среди ночи?
Когда до Друбуса дошел смысл мэтрессиной угрозы, он побледнел еще больше и сплюнул через левое плечо, отводя визит неупокоенного духа. После чего прибег к последнему доводу студента:
— Мэтресса! Так я ж учил!
— Др-рубус! — зарычала в ответ алхимичка. — Или завтра, или никогда! Чтобы к завтрашнему утру вы всё выучили! Или я за себя не отвечаю! Идите и учите! И посмейте не выучить — о, что я тогда с вами сделаю!!! Еще не знаю конкретно, но придумаю обязательно! Идите, и без ответов на экзаменационные вопросы не возвращайтесь!!!
Мэтресса еще долго грозила вслед убегающему студенту. Потом задумалась. А действительно, что она может сделать, чтобы студент вдруг выучил нужную тему? Хмм…
На выходе из Университета Далия увидела в районе солнечных часов о чем-то бурно совещающихся коллег — Люмуса, Рупя, Антюфуса, Филиппа и — тьфу-тьфу-тьфу — Никанта. При виде мэтрессы профессор Рупь обрадовался, Филипп приветственно замахал руками, и алхимичка решила подойти, поздороваться, узнать последние сплетни.
— Дорогая Далия, какое счастье вас видеть! — заворковал мэтр Рупь. Люмус хитро промолчал. Молчать старейший историк Университета умел, как никто другой — он всего лишь смотрел на вас, время от времени выпуская из ушей тоненькие струйки пыли или, как сейчас, пыхтя самокруткой. На второй минуте вы испытывали непреодолимое желание рассказать ему всё, что знаете, только чтобы он перестал превращать ваши легкие в собственную табакерку.
— И вам доброго дня, — сразу же насторожилась Далия.
Мэтр Филипп вежливо поинтересовался, как там обстоят дела у уважаемой мэтрессы с трудами на общественное университетское благо? «Вот ёльфы зелёные,» — скривилась Далия, — «А я еще пыталась вспомнить, о каком важном деле забыла в последние дни». И вместо ответа равнодушно пожала плечами. Дескать, а что?
— Да вот мы думаем, как спасти вас от бумажной волокиты, которой нагрузила вас Долли, — объяснил Люмус.
— О? Позвольте уточнить подробности, — рискнула Далия.
— С удовольствием, — вмешался мэтр Антюфус, еще один заслуженный собиратель пыли веков. — Вы знаете такого студента — Лирта?
— Не то, чтобы очень хорошо, но да, знаю. Наша университетская гордость, учится тринадцатый год.
— И она это называет «гордостью»… — скривился мэтр Никант.
— Он учился у меня — истории, — добавил мэтр Люмус. — У мэтра Рупя прослушал курс минералогии…
— Дважды, — уточнил Рупь. — Но зачет так и не сдал.
— Потом проникся эльфийской литературой — Диаз, сами знаете, студентов не идентифицирует, так Лирт у него отличником полгода считался. — Антюфус строго погрозил пальцем Далии, которая зафыркала, представив, как Диаз отпускает в адрес обсуждаемого студента, характеризующегося брутальной мордоворотной внешностью, свой обычный комплимент насчет прелестной женственности. — Потом к нам в Талерин приехал, не в обиду будь сказано, мэтр Питбуль, и решил переквалифицировать Лирта из чистого гуманитария во что-нибудь более естественно-научное.
— Обидно, право слово, — между двумя затяжками прокомментировал Люмус. — Я уже начал привыкать к виду господина Лирта в сиреневом трико, тунике со звездочками, с павлиньим пером за ухом, прической до попы и мантии на локоть выше колена, расшитой анютиными глазками…
— Вы уж не обижайтесь, мэтресса, — снова извинился мэтр Филипп.
— С чего мне обижаться? — искренне удивилась Далия. — У Питбуля просто лаборанта не было, вот он и заманивал Лирта, чтоб было кому сторожить клетки с мышами… Потом нашел Гыртрчака; и от изучения стадного мышиного поведения Питбулю постепенно пришлось отказаться: все-таки изучать поведение троллей в плане поиска разума гораздо интереснее, а мышей новый лаборант постепенно съел. Так что Лирт? По-моему, последние сведения о его неуспехах подавал в деканат кто-то с кафедры классической алхимии…
— Сам ректор, — уточнил Никант. — Тоже мне придумала — «кто-то»… Хороший служащий знает свое начальство! По крайней мере, в лицо…
— Мы уж думаем, не Лирт ли взорвал лабораторию Григо три недели назад? — выдвинул идею Рупь. Далия поморщилась — ответственность за таинственное смешение алхимических ингредиентов с последующей эксплозией целиком и полностью лежала на… конечно, конечно, на той мерзкой лягухе, которая не вовремя попалась мэтрессе под ноги. Поэтому сапиенсологиня сочла своим моральным долгом вступиться за тринадцатигодника.