Страница 148 из 257
Гномы крайне редко увлекались историей, филологией и философией, и вообще не считали гуманитарное направление чем-то серьезным — так, сплошное словоблудие. (Например, Напу Леоне Фью мэтресса Далия сумела уговорить заниматься сапиенсологией, только посулив, что та станет первой гномкой-гуманитарием в Кавладоре.) Гномам было чихать на географию, чуть меньше — на зоологию, и гораздо больше — на ботанику, ведь от слишком близкого контакта с растительностью у 90,09 % гномов начиналась аллергия.[5]
От анатомии и физиологии гномы сбегали, краснея. Отношения гномьих кланов с натурфилософией — всякими там спорами о законах притяжения, давления и отражения — складывались на редкость удачно, ибо многочисленные физические формулы требовали серьезных расчетов и экспериментальных проверок, которые с удовольствием выполняли бородатыми низкорослыми студентами и аспирантами. Инженерные специальности… скажем так, гномы-строители еще не поняли, что занимаются наукой, и в рассеянности своей продолжали занимать ведущие академические должности.
Но оставались геология, минералогия и металлургия.
Гномы. Полезные ископаемые. Металлы. Гномы…
Да, вы правильно выстроили логическую цепочку, добавив слова «воинственные» и «беспощадные».
Кавладорский Университет тщательно обходил молчанием вопрос, были ли смертельные исходы лекций по геологии, минералогии и металлургии, которые люди пытались прочитать гномам. И совершенно не случайно кафедра горных изысканий располагалась в одной из угловых башен Университета. С главным корпусом башенка соединялась отрытым мостиком — столь тонким и ажурным, что один вид его вызывал приступ головокружения. И вполне закономерным негласным требованием к студентам и преподавателям кафедры было отсутствие боязни высоты и открытых пространств. Еще более надежным способом для преподавателей кафедры обсудить последние — с человеческой точки зрения — данные своих экспериментов, не вступая в опасные споры с гномьим сообществом, было забраться на Луну. Над «лунным проектом» дружно работала вся кафедра, облачившись в доспехи, защищая головы сложными противоударными конструкциями, и ни за что — ни за какие коврижки! — не вступая в научный диалог со случайно зашедшими поболтать гномами…
Далия и Клеорн совместными усилиями перетащили зажмурившуюся, бледную от страха Напу через мостик, и, наконец, вломились на кафедру горных изысканий.
При виде Далии мэтр Рупь — мужчина крупный, представительный, с прической а-ля влюбленный лев — насторожился, при виде Клеорна удивился, а при виде Напы — испугался и потянулся за лежащим на краю стола шлемом.
— Мэтр! Добрый день! Как хорошо, что мы вас поймали!
— Гм… мэтресса… рад видеть… — еще больше насторожился и испугался мэтр Рупь.
Мэтресса совершила краткую церемонию представления и, узнав, что зачем-то нужен господину из Министерства Спокойствия, мэтр сник еще больше.
— Вы хотите, чтобы я провел экспертизу сломавшегося часового механизма?
Напа сурово нахмурилась, вышла из-за Далии и подбоченилась. У Рупя затряслись коленки, и он затребовал от Далии дополнительных инструкций, для чего вывел ее на середину мостика.
— Что я должен делать? Почему, собственно, именно я? Вы бы лучше кого-нибудь с инженерного факультета позвали!..
— Мэтр Рупь, — обаятельно улыбнулась коварная мэтресса. — Я уверена, что всё дело в износе металла. Кроме вас лучше в металлургии разбираются только гномы, а с ними мне связываться не с руки, одной Напы достаточно. Я думала, что вы напишите заключение, объясняющее, что же все-таки случилось, что башенные часы решили вдруг сломаться…
Мэтр Рупь запутался еще больше.
— Часы университетские ведь гномы делали. Какой износ? Они на пятьсот лет беспрерывной работы рассчитаны!
— Так там…осадки метеорологические… голуби летают. И вороны тоже. И мыши там так и шарят, наверняка что-нибудь перегрызли…
— Так идите на кафедру зоологии!
— Не могу, — печально ответила Далия. — Я пообещала мэтрессе Аббе, что появлюсь там, если только они внесут исправления в рубрикацию разумных существ и перенесут гоблина… Представляете, мэтру Питбулю хватило коварства уговорить Аббе всё-таки втиснуть это зеленое убожество на один стенд к человеку, кентаврам и эльфам! Давайте, вы напишите отчет, что часы сломались сами собой, — для пущего эффекта мэтресса громко и часто захлопала ресницами.
— Далия, дорогая, — ответил мэтр Рупь, с отеческим участием беря коллегу под локоток, — В этом мире ничего не случается само по себе. Вы ж сама — алхимик, должны понимать такие вещи.
Далия захлопала ресницами еще чаще. («Интересно, — отстраненно подумала какая-то часть мэтрессы, — если я вдруг упаду вниз, хватит ли подъемной силы моих ресниц для мягкой левитации по пологой кривой?»)
Внезапно дверь кафедры горных изысканий распахнулась, и на пороге показалась маленькая, но донельзя разгневанная Напа Леоне. Каштановая челка торчала дыбом, нос тяжело и шумно вдыхал-выдыхал, а в руках гномки были зажаты какие-то металлические прутья — результаты опытов, который сам мэтр Рупь почему-то считал успешными.
— Что?! Это?! Такое?! — завопила Напа Леоне. И, чувствуя себя самой компетентной среди присутствующих, выдала громоздкое определение. Далия, в свое время изучившая цензурный гномий, позабыла о ресницах и задействовала брови, выразив свое удивление и непонимание. Мэтр Рупь замялся и сделал попытку спрятаться за изящную спину мэтрессы. Покончив с характеристикой опытов несчастного металлурга, Напа засунула все образцы за пазуху, спасая драгоценный металл от человеков, извлекла из кармана какую-то перечерканную, смятую бумагу и завопила с еще большим негодованием: — А ЭТО что такое?!!!
— Н-но эт-тоо в-введь мм-мелочь… — заикаясь, попробовал оправдаться мэтр Рупь. — Мэтресса Далия, да скажите же своей ассистентке, что это мелочь! Я просто пытался сделать запись химической реакции более краткой, подумаешь, ввел некоторые сокращения, сократил слово «золото» до руны «зар»…
— Ка-ак ты обозвал золото? — задушенным шепотом прохрипела Напа.
— Это вы зря, — прокомментировала Далия. — Что, не знали, как гномы относятся к этому металлу?
— Как ты смеешь называть золото металлом?! — возмутилась Напа словами мэтрессы, которую считала вполне разумной — для человека, естественно. — Это поэзия, это… это… Вселенная, заключенная в желтую пластическую неокисляемую форму! Это… — еще страшнее возмутилась гномка, подскочила к Далии и принялась, активно жестикулируя, потрясая кулачками и клацая бронзовыми заклепками курточки, объяснять мэтрессе всю глубину ее неправоты.
Облокотившийся на дверь кафедры инспектор Клеорн с профессиональным самообладанием наблюдал за происходящим, мимоходом отмечая, что сейчас гномка, хоть и стоит на воздушном ажурном мостике, совершенно забыла о своем страхе высоты, и даже подпрыгивает, чтобы до мэтрессы Далии и до мэтра Рупя быстрее дошли ее доводы.
— Куда мне принести заключение? — шепотом осведомился незадачливый металлург. Сапиенсологиня вежливо ответила, что будет отлично, если документ передадут в ресторацию «Алая роза» — Далия там вообще-то живет.
— Только, Далия, не сочтите за лишнюю осторожность — всё-таки сходите на кафедру географии, спросите у Карвинтия сводку погоды за прошедшие пять лет — должен же часовой механизм отчего-то проржаветь…
— Что ты называешь ржавчиной, человек? — с лету схватила повод для очередной порции раздражения Напа. — Правильно выплавленный металл не ржавеет! Он всего лишь покрывается хаотично организованными окислами! — продолжала буянить гномка. — Далия, погоди, куда ты меня несешь? Я еще не всё этому человечишке сказала! Я должна раскритиковать его домну и пройтись по его плавильне с инспекцией…
— Напа, посмотри вниз, — хладнокровно скомандовала Далия. Гномка автоматически подчинилась, увидела, какой впечатляющий воздушный простор открывается под мостиком, соединяющим главный корпус и башню кафедры горных изысканий, охнула — тут кстати подоспела помощь со стороны инспектора Клеорна, и мэтр Рупь с облегчением вытер выступивший на лбу пот — кажется, на этот раз спор гнома с алхимической наукой, раздел Прикладная Металлургия, обошелся без человеческих жертв.
5
Остальные 9,91 % гномов честно хотели стать виноградарями и оставшую жизнь провести, холя и лелея драгоценные лозы провинции Триверн. Но соглашались поработать и обычными садовниками, хоть для этого и приходилось терпеть всю долгую гномью жизнь шутки гномов с классической камнеподобной ориентацией насчет своей предполагаемой эльфийской родни.