Страница 66 из 70
Человек в гимнастерке с петлицами капитана махнул рукой с зажатым в ней маузером, и пятеро вооруженных маузерами же энкаведистов бесшумно просочились в переднюю. Последним, шестым, вошел сам капитан, прикрыв дверь и провернув ключ в замке, дабы ни у кого не было возможности вырваться из подозрительной квартиры.
В квартире было тихо. Ноздри вошедших уловили дух свежего кофе и слабый аромат хороших духов с легким запахом сирени.
Капитан вновь махнул рукой, и оперативники ворвались в гостиную. Возле камина, отрешенно ворочая кочергой давно потухшие угли, сидел громадный черный кот с меланхолическим выражением на морде.
— Взять его, — тихо скомандовал старший группы, и двое бросились к коту.
Но комнату неожиданно охватила чернильная мгла, хотя окна белесыми квадратами ясно указывали на стоявший на дворе солнечный день.
В кабинете тем временем послышались звуки передвигаемой мебели и неясное шуршание.
— Бесполезно искать черного кота в темной комнате, особенно, если там его нет, — загробным голосом, явно издевательски, изрек невидимый кот.
Пришедшие, однако, в замешательство не пришли. Сильные электрические фонари разом осветили гостиную, и пучки света забегали по стенам и углам просторного помещения.
— Если меня загоняют в угол, — с осуждением в голосе, заявил честный кот, — я предпочитаю выбрать его расположение.
И неожиданно обнаружилось, что в каждом углу гостиной стоит по огромному черному коту, причем абсолютно одинаковому. При этом они лишь снисходительно щурились горящими зеленоватыми глазами, когда лучи света попадали на них, не делая никаких попыток скрыться.
— Огонь по всем! — после некоторого замешательства прокричал командир спецгруппы, — стрелять только по нижним конечностям!
— Мессир велел обойтись без стрельбы, — нервно и с видимым сожалением заметил один из котов.
Пальцы оперативников бесполезно жали на спусковые скобы маузеров — оружие молчало.
Воспользовавшись царящей в стане противника растерянностью, все четыре кота медленно оторвались от пола и поплыли по воздуху, подобно воздушным шарам. Путь их лежал к центру комнаты, где на потолке находился крюк от упавшей люстры. Там они соединились воедино, и некоторое время, раздувшийся неимоверно кот висел под потолком вместо люстры, обводя пространство спокойными презрительными глазами.
Пришедшие же были будто заморожены, и лишь их взоры, с яростной немощью, следили за перемещениями котов. Лучи мощных фонарей бесполезно пронизывали тьму, застыв пятнами света на стенах и потолке.
Внезапно обе створки одного из окон распахнулись, и кот величаво выплыл наружу, медленно поднимаясь в небо. Через минуту он превратился в маленькую черную точку, которая вскоре скрылась в голубизне небосвода.
И, сейчас же, темнота в комнате пропала, и оперативники обрели утраченную временно подвижность.
Обескураженно грохоча сапогами, они обыскали всю квартиру, но никого не нашли. Лишь в кабинете стоял поднос с недопитой чашечкой кофе, да в урне для бумаг слегка дымилась горстка серого пепла.
Глава тридцать пятая
1.18. Иудея. Западный склон Елеонской горы. 19 нисана 26 года
Небо над Иерусалимом было сплошь затянуто грозовыми, грозно чернеющими тучами. Земля точно опустела, на ней воцарился мрак. Не слышно было людского говора, не ревели, как обычно, ослы и мулы, не пели птицы. Даже листья деревьев не шелестели, опав в полном безветрии.
Громадная, черная, как сажа, туча висела, казалось, касаясь вершины Елеонской горы. Она начала медленное вращение, складываясь воронкообразной формой. Вершина горы заклубилась пылью. Края воронки вращались все быстрее, она вытягивалась и приобретала вид крутящегося с неимоверной скоростью веретена. Размытая грозовая хмарь вдруг увязалась в грозный плотный жгут смерча, ввинтившегося в плоть закурчавившейся песком и землей верхушки.
Ударивший смерч снес с вершины горы все живое и мертвое. Летели чахлые деревца, клочья пожухлой травы, большие камни, сухой каменистый песок.
Веретено вдруг исчезло, небо в этом месте распахнулось, и исполинский зигзаг голубой молнии опалил вершину Елеонской горы, на мгновение вырвав из тьмы застывшие низкие валы Мертвого моря, на востоке и сжавшиеся громады башен и дворцов Иерусалима, на западе.
И вновь все стихло. Клубящаяся пыль уже оседала наземь, как вдруг ужасный громовой раскат потряс землю и рокотящейся колесницей прокатился по небу. Казалось, гора вздрогнула и зашаталась.
Вдруг из пещеры, у подножия Елеонской горы выбежала женщина с распущенными длинными волосами каштанового цвета. Если бы не мрак, в ней можно было бы узнать последовательницу Иисуса из Назарета, раскаявшуюся грешницу Марию Магдалину. Руки ее были простерты к небу. Она кричала.
— Воскрес! Он воскрес! Люди — Он явился мне! Небеса возвратили Его нам! Люди-и — и!..
И враз небо очистилось от черни облаков, засияло солнце, запели птицы на ветвях деревьев, зашуршала от легкого приятного ветерка листва.
Со стороны Иерусалима к Елеонской горе шли люди.
Глава тридцать шестая
3.1. Что есть Истина?
Да! С нами Бог — не там в шатре лазурном,
Не за пределами бесчисленных миров,
Не в злом огне и не в дыханьи бурном,
И не в уснувшей памяти веков.
Он здесь, теперь — средь суеты случайной
В потоке мутном жизненных тревог.
Владеешь ты всерадостною тайной:
Бессильно Зло, мы вечны — с нами Бог.
В Воланде непостижимым образом, пробудилось, наконец, нечто человеческое.
Несколько вглубь отошла сущность надземного или неземного сверхъестественного существа, которое под разными именами знали и почитали все народы. С глубокой древности в Египте его называли Сетом, в Греции — Кабиром, арабский мир именовал Иблисом и Шайтаном, славяне — Сатанаилом, Чертом и Бесом… Разные обличья приписывала ему Библия, в которой он был и Асмодием, и Люцифером, и Вельзевулом.
Суть же его была одна — средоточие Зла. Двуликий оборотень — Дьявол, искушающий людей и разбрасывающий семена зла и раздора, с одной стороны, и Князь Тьмы, руководящий бесчисленным сонмом зловещих слуг и разбирающий дела грешников — с другой.
Он играл на людских пороках, как играет на скрипке искусный музыкант, виртуозно выделяя то одну, то другую ноту, заставляя мелодию звучать не саму по себе, в соответствии с выведенной партитурой, но подчиняясь его воле.
Жалкие людишки инстинктивно искали защиту от зла в религии и иногда получали ее. Он дробил религии на мировые, которые, в свою очередь, расчленял затем по расовым, этническим, этнографическим признакам, разбавляя их многочисленными сектами, как оппозиционными течениями ведущих религиозных направлений.
Противостояние его с Иисусом Христом затянулось. Так они и боролись друг с другом, соединенные одной связкой достижения цели. Правда, у каждого она была своя. Как опытные фехтовальщики, искусно перемещаясь и обмениваясь ударами, они пока не имели возможности поразить противника насмерть. Кто-то, еще более могущественный, на кончики их рапир нанизал маленькие шарики, не дающее острию погрузиться в плоть соперника и закончить поединок навсегда.
И вот такая возможность появилась, некто извне вложил перо в руку Мастера, и сценарий состоялся. Следовало лишь скрупулезно ему следовать…
И, наконец, тысячевековая история борьбы принудила Их встретиться.
— Впервые ты пришел ко мне сам, до этого ты посылал послов…
— Любопытно взглянуть и на тебя, ведь ты не существуешь в Бытие, а присутствуешь лишь в мыслях и помыслах людей.
— Ты не прав. Создав Бытие, Небеса, чьим сыном и воплощением ты являешься, создали и Небытие, являющееся моей сущностью. Мир раскололся, и мироздание дало трещину. Она расширяется нашими совместными вольными и невольными стараниями, и процесс этот не бесконечен. Все может обратиться в Ничто.