Сокол и ласточка

- Вас тревожит это условие? - догадался Миньон. -Но мы с мистером Делони берем на себя аналогичные обязательства. Наше дело - привести к месту, где спря­тан тайник. Ваше - обнаружить вышеозначенный тай­ник и обеспечить проникновение в него компаньонов и сопровождающих их лиц, буде таковые окажутся в данном месте согласно единодушному согласию парт­неров.

Он наклонился к Николаю Александровичу. С другой стороны магистра мягко взял за локоть Делони:

- Можно сделать по-другому, по-товарищески. Не будем стращать друг дружку. Похерим этот чертов па­раграф. Сыграем в открытую. Бац - и карты на стол. Мы покажем наши бумажки, вы - вашу. И поглядим, что у нас выходит. Так сказать, поделим ответственность на троих.

Предложение было честное. В иных обстоятельствах Ника бы согласился. Но это означало бы признать, что они с тетей блефуют и что кроме детской считалки у них ничего нет.

Синтия отрезала:

- Нет! Я передаю свои права сэру Николасу только при условии, что все пункты контракта останутся неиз­менными.

- Хотелось бы выслушать мнение на этот счет нашего нового партнера. - Миньон испытующе смотрел на Фан-дорина. - Сомнение при взятии на себя соответствующих обязательств может трактоваться как неуверенность в реальности их осуществления.

- Нет у меня никаких сомнений, - хмуро молвил Ни­колай Александрович.

Куда было деваться? Во что может вылиться «мораль­ный ущерб», предположить он не брался. Судя по казу­истической физиономии француза и хищным повадкам джерсийца, скромного имущества магистра истории на удовлетворение их нравственных страданий никак не хватит. Оставалось лишь надеяться, что мисс Борсхед не бросит племянника в беде.

- Если стороны пришли по данному вопросу к полно­му согласию, вызываю нотариуса. С вашего позволения, мадам.

Миньон снял трубку с аппарата внутренней корабель­ной связи, натыкал четырехзначный номер.

- Это мистер Миньон. В люкс-апартаменте номер один вас ждут, сэр.

Через пару минут явился нотариус, манерами и кос­тюмом напоминающий мажордома из Букингемского дворца. Устрашающий документ был зачитан вслух и подписан с соблюдением всех формальностей.

Выписав счет за оказанные услуги, нотариус удалил­ся, пожелав леди, джентльменам и даже попугаю прият­нейшего вечера.

Попугай на пожелание не откликнулся. Последние минут пять он сидел в кресле напротив телевизора и ув­леченно долбил клювом по сиденью.

- Обсудим план дальнейших действий, - предложил Делони. - У меня все продумано. Только сделайте что-ни­будь с вашей птицей. Она уже достала своим долбежом.

- Иными словами, нельзя ли призвать вашего перна­того питомца к порядку, - поддержал его Миньон.

- Это не наш питомец. Он прилетел из библиотеки.

- Плевать, откуда он прилетел. Он меня отвлекает! -Делони раздраженно вскочил. - Я знаю, как их угомо­нить, у меня в детстве был волнистый попугайчик. Надо просто накрыть его салфеткой, и он притихнет.

- Тогда это лучше сделаю я.

Если нервный попугай оцарапает или клюнет джер-сийца, грубиян может накинуться на бедную птаху, по­думал Ника.

С большой салфеткой в руках он приблизился к крес­лу - и остановился как вкопанный.

Попугай тащил из-под обивки что-то тонкое, черное, длинное. В первое мгновение магистру показалось, что это червяк.

- Что это? - спросила тетя. - Зачем в кресле провод? Ника уже держал в руках крошечную металлическую

коробочку. По роду занятий ему доводилось сталкивать­ся с подобными устройствами.

- Это миниатюрный «жучок», - сказал Николас, холо­дея. - На литиево-ионном аккумуляторе. С флэш-памя­тью. Реагирует на частоту человеческой речи, в осталь­ное время отключается.

Что тут началось!

Мисс Борсхед заохала, не в силах произнести что-нибудь членораздельное. Француз стал кричать о нару­шении закона и об исках, которые следует предъявить «физическому либо юридическому лицу, совершившему это противоправное действие». Но яростней всех буше­вал экспансивный Фил, обрушившийся на «сукиных сы­нов». Он желал знать только одно - кто именно прило­жил к этому руку: британская MI-6. американское ЦРУ или «русское Кей-джи-би».

- Вряд ли тут замешана спецслужба, - возразил Ника. - Я немного разбираюсь в технике этого рода. Та­кой «жучок» может купить кто угодно. Профессионалы обычно пользуются более сложной аппаратурой.

Вдруг тетя перестала охать и прошептала:

- Если аппаратура любительская, это еще хуже. Зна­чит, кто-то нас подслушивает не в казенных, а в личных интересах...

Все умолкли, нервно озираясь. Компаньонам пришла в голову одна и та же мысль: что если за ними еще и подглядывают?

- Первое, что я сделаю в порту - куплю прибор для выявления шпионской аппаратуры, - пригрозил Делони, обращаясь к люстре. - И пройдусь с ним по всем трем нашим каютам. Тому, кто устроил эту гнусность, не поз­доровится! Это будет скандал на всю Англию!

- И Францию, - пообещал мсье Миньон, воинственно погрозив все той же люстре. - Несанкционированное вторжение в частную жизнь является нарушением цело­го ряда законов. А именно, согласно законодательству Французской республики...

Он стал перечислять какие-то статьи и параграфы, а мисс Борсхед шепнула Николасу:

- Выкати меня на террасу. Я должна тебе что-то сказать.

Когда они оказались снаружи, где дул ветер и шумели волны,тетя взяла его за руку. В ее глазах стояли слезы.

- Прости меня, Ники. Я старая азартная дура! Дума­ла: какое увлекательное приключение, а это, оказывает­ся, совсем не игрушки. Я втравила тебя в скверную исто­рию. Кто мог засунуть в кресло эту мерзость?

На этот счету Фандорина было несколько версий, но в данный момент его больше занимало другое.

- Кто бы это ни был, ясно вот что. Во-первых, этот че­ловек или эти люди знают о сокровище и живо интересу­ются его поисками. А во-вторых, тому, кто прослушивал наши разговоры, известно, что мы с вами самозванцы и никакого ключа к тайнику у нас нет. Игра окончена. Нужно признаваться.

Синтия подумала немного, затрясла головой.

- Ничего подобного. Первое письмо, вспомни, ты чи­тал глазами. А из второго прочел вслух лишь самое на­чало. Потом батлер привез чай, и мы переместились на террасу. Тот, кто нас подслушивал, не может знать, что мы блефуем. Когда мы вернулись в каюту, говорил в ос­новном Делони, а мы с тобой больше слушали и демоне-трировали, будто нам всё известно... Она права, подумал Ника. Так и есть.

- Во что я тебя впутала! - пролепетала тетя. - Мне это не нравится, совсем не нравится! Я ладно, у меня никого нет, но у тебя семья... Хочешь, я вернусь в каю­ту и во всем сознаюсь? К черту сокровище! Тем более ты прав: мы все равно не знаем, как его искать. Вези меня к ним! Мы сходим с дистанции.

Магистр истории смотрел на линию горизонта, над которой розовыми перьями пушились облака, и не спешил соглашаться.

- ...Нет, - сказал он наконец. - Если я сойду с дистанции, это будет терзать меня всю оставшуюся жизнь.

- Меня тоже! - прошептала старая леди. - Будь что будет, Ники. Британцы не отступают.

Она протянула ему свою костлявую, морщинистую руку, и Фандорин пожал ее.

- А русские не сдаются, - с тяжелым вздохом мол­вил он.

Меня зовут Трюк. Большую часть своей долгой и грустной жизни я провел в странствиях.

Это имя я носил не всегда. «Трю­ком» нарек меня штурман Ожье, грешную жизнь которого я опекал как умел последние одиннад­цать лет. До того я жил с лейтенантом английско­го флота Бестом и звался «Каброн». Бест был не­плохим малым, но очень уж азартным, никогда не умел вовремя остановиться. Я заботился о нем, как о родном, а он проиграл меня французскому штурману в карты, наврав, что я умею ругаться. Вот уж чего бы я ни в коем случае себе не позво­лил, даже если б устройство моем гортани позво­ляло имитировать человеческую речь! Учитель говорил: «Произносящий бранные слова отяго­щает свою карму».