Сокол и ласточка

- Установка прослушивания без санкции суда или хотя бы прокурора невозможна, бы с мистером Делони насмотрелись шпионских фильмов.

- Деточка, - с жалостью посмотрела на него тетя. -У вас в России это, наверное, невозможно. Но Англия -полицейское государство. Делают, что хотят!

Эту реплику Фандорин оставил без комментариев. Он подумал еще. Спросил:

- А почему Делони глядит на вас волком? И второй, как его, мистер Миньон, тоже посматривает с явной враждебностью. Неужели вы не заметили?

Она усмехнулась.

- Еще бы им не злиться. Им ужасно не понравилось, что меня сопровождает мужчина двухметрового роста. Согласно контракту, я не имею права посвящать в тай­ну «третьих лиц», даже родственников. Не имею права передавать свою долю сокровища по наследству. Если кто-то из партнеров умрет в процессе поисков, его доля будет поделена между остальными.

- Очень странное условие! - воскликнул Николас.

- Они оба твердо на этом стояли. Пришлось уступить. Зато в качестве компромисса согласились повысить мою долю с одной трети до сорока процентов. Ерунда, что со мной случится? У меня давление сто тридцать на девя­носто, я еще их обоих переживу.

Нечего и говорить, что Фандорину, имевшему в подоб­ных делах куда больше опыта, эта деталь совсем не пон­равилась. Он всё больше хмурился.

- Ну хорошо. Завтра мы прибудем в Форт-де-Франс, оттуда, вероятно, отправимся на остров Сент-Морис, и там выяснится, что никакого ключа у вас нет.

- У нас, - поправила тетя. - Если ты не сумеешь раз­гадать код, мы действительно попадем в неловкую ситу­ацию. Но, во-первых, я в тебя верю. А во-вторых, что они мне сделают? Я дама, к тому же меня сопровождаешь ты. И потом, они цивилизованные люди.

Вспомнив хвастливые рассказы мистера Делони, как круто обходился он с разными «сукиными сынами», Ни­колас с сомнением покачал головой.

- Если у вас контракт, в нем наверняка есть параг­раф о злонамеренном введении деловых партнеров в заблуждение или что-нибудь подобное. Это чревато если не уголовным преследованием, то во всяком случае гражданским иском.

Но тетю это не испугало.

- Значит, ты тем более должен найти разгадку. Иначе компаньоны меня разорят и ты не получишь наследства, которого ждет-не дождется твоя женушка! - преспокой­но заявила мисс Борсхед. - И нечего сверкать глазами, как доктор Живаго. Твоя жена была бы круглая дура и никудышная мать, если бы не думала о наследстве.

Он не нашелся что возразить и лишь жалобно вздох­нул:

- Ах, тетя, тетя, зачем вы ввязались в эту авантюру? Она ответила серьезно и грустно:

- Затем что я старая авантюристка, у которой никог­да не было ни одной авантюры. Хорошо тебе, Ники, ты вечно попадаешь в какие-то приключения, занимаешь­ся всякими интересными вещами, живешь в интерес­ной стране. А что было у меня? Выращивание цветов.

коллекционирование фарфоровых молочников и раз в год поездка на скачки. За всю жизнь только четыре лю­бовника, причем самый романтический - патологоана­том. На моих часах без пяти двенадцать, передвигаюсь я в инвалидном кресле, от будущего, сам понимаешь, мне ожидать нечего. Так неужто я могла отказаться от такого безумно интересного предприятия? - Ее голос задро­жал, но не от слез, а от азарта. - Черта лысого! Я буду искать сокровище и найду его! А не найду, так хоть будет что вспоминать остаток дней.

После этого у Фандорина не хватило духа упрекнуть старую эгоистку, что она втравила племянника в мутную историю, ни о чем не предупредив. Николай Александ­рович выразился мягче:

- Вы могли бы сообщить условия задачи раньше. По крайне мере было бы время подумать, провести какие-то изыскания.

Синтия виновато потупилась.

- Ты прав, деточка. Но я все надеялась, что расшиф­рую код сама. В письме ведь сказано: «главное - считал­ка». Я вызубрила этот дурацкий стишок наизусть... Но сегодняшний случай в бассейне напугал меня. Если бы я свернула свою старую шею, то унесла бы ключ в моги­лу! - мелодраматично воскликнула она.

- Да никакой это не ключ! Рисунка-то нет! На одном «прыг-скок» далеко не ускачешь!

Но переспорить Синтию Борсхед еще никому не уда­валось.

- Раз Эпин написал, что ключ в считалке, значит, так оно и есть. И перестань мне перечить! Я уже все реши­ла. Раз я не смогла разгадать код, передаю права на со­кровище тебе. - Она сделала широкий жест. - Договор будет переоформлен на твое имя. Немедленно. После сегодняшнего инцидента, о котором наверняка уже го­ворит весь пароход, компаньоны не станут возражать. Их тоже не порадует, если старуха окочурится, никому не открыв своей тайны. Так что все эти сундуки с золо­том и серебром - мой тебе подарок.

- Вот спасибо-то, - язвительно поблагодарил Ника. -А теперь послушайте, что я вам скажу, дражайшая те­тушка...

В дверь позвонили.

- Поздно, - прервала Синтия племянника. - Пока ты неизвестно где шлялся, я протелефонировала мистеру Делони и мистеру Миньону. Велела им быть у меня в во­семнадцать ноль ноль для важного разговора. Это они. Ради Бога, не устраивай сцен. И не выдавай меня. Ты все испортишь.

Знакомиться пришлось заново, хотя мистеру Делони ма­гистр в свое время был представлен, да и с французом при встречах хоть и молча, но раскланивался - как-ни­как ежевечерне виделись в казино.

Но теперь, конечно, он смотрел на них по-другому. Они тоже разглядывали его не украдкой, а в упор, с оди­наково напряженными, недовольными лицами.

Выражение лица - единственное, чем эти двое были похожи. В остальном они являлись полной противопо­ложностью друг другу.

Житель вольного острова Джерси был толст, кругло­лиц. С мясистым, улыбчивым ртом плохо сочетались час­то помаргивающие глазки - взгляд их был ускользающ и недобр. Мистер Делони говорил басом, часто смеялся, много жестикулировал. Одевался так, будто не торговал автомобилями, а работал в шоу-бизнесе. Сейчас, напри­мер, он был в лазоревом блейзере с золотыми пуговица­ми, розовом шейном платке, белых брюках.

Мсье Миньон, напротив, держался строгих серо-се­рых тонов: темно-серый костюм, светло-серая рубаш­ка, средне-серый в крапинку галстук. Того же оттенка были аккуратно расчесанные седоватые волосы. Свет­лые, почти бесцветные глаза строго смотрели из-под скучных стальных очков. Одним словом, классический нотариус. Хоть тетя и сказала про него с типичной бри­танской ужимкой «француз», ничего особенно француз­ского в этой сушеной треске Николас не углядел. Манера говорить у Миньона была профессионально сдержанная, будто каждая фраза протоколировалась и могла быть использована против него. Английским он владел без­укоризненно - основную часть его клиентов составля­ют британцы, которые любят покупать недвижимость в его родном городе Динаре. У нотариуса была странная привычка переводить то, что говорили собеседники, на юридический язык.

К примеру, прямо с порога Делони накинулся на Син­тию:

- Вы с ума сошли, мисс Борсхед? Неужто вы думаете, что мы станем вести какие-то переговоры в присутствии вашего так называемого племянника? Пусть он выйдет!

Миньон немедленно присовокупил:

- Иными словами, согласно параграфу 14.3-d конт­ракта, всякое обсуждение Предприятия в присутствии третьего лица является недопустимым.

- Тогда выйду я, - сказала тетя. - Теперь «третье лицо» это я. Слышали, что я сегодня чуть не отдала Богу душу? Возраст и состояние здоровья заставляют меня передать свои права племяннику - не «так называемо­му», мистер Делони, а самому настоящему. Знакомьтесь, джентльмены: сэр Николас Фандорин, ваш новый компа­ньон. Прошу любить и жаловать.

- Вот те на! - Делони почесал двойной подбородок.

- Вновь открывшееся обстоятельство, а именно само­устранение компаньона по состоянию здоровья с после­дующей переуступкой прав, относится к разделу «форс-мажор» и требует обсуждения, - сказал то же самое, но на свой лад Миньон.

После чего, собственно, и состоялось формальное знакомство: рукопожатия, представления и прочее.