Страница 5 из 6
Стефани почувствовала, как две теплые лапы закрывают ей ушки; взглянув наверх, она увидела, как веселая ухмылка на морде её мамы сменилась на притворно осуждающий взгляд, как только взрослая лиса поняла, что за ней наблюдают.
Но какого-то поводка было недостаточно, чтобы одержать верх над медведем, и когда с ним было наконец покончено, Карла, проверяя прочность креплений, пару раз его дернула на себя, что чуть не опрокинуло зайчонка навзничь.
«Держи, милочка. Покажи ему, что почем!»
Смена владельца поводка не сильно повлияла на спокойствие зайчонка. Он продолжал хныкать, издавая протяжные, резкие писки, зовы свою маму. Не обладая возможностью говорить (ведь на ферме никто не видел необходимости обучать травоядных речи), ему приходилось использовать лишь примитивные звуки для привлечения внимания. Однако, несмотря на все его рыдания, было очевидным то, насколько тщетны были эти попытки. Никто за ним не придет… никто, кроме маленькой лисы.
«Это как раз то, чего я и опасался, мэм,» - прокомментировал ситуацию пума. - «Слишком мал для всего этого. Скорее всего, просто замрет и будет стоять на месте, пока его не прикончат. Может мне стоит сходит за подходящей дичью?»
«Постойте,» - сказала Миссис Лэнгли, поднимая руку. Она кивнула в сторону дочки, которая сделала шаг навстречу своему 'другу'. - «Смотрите».
Хищник и добыча стояли лицом к лицу, всего в паре шагов друг от друга. Как правило, это означало скорую смерть, ну или по меньшей мере страх. Но не сейчас. Сейчас уши зайчонка плотно прижались к его голове. Напряженные мускулы начали расслабляться. И все это благодаря Стефани. Лисенок решила попытаться успокоить малыша таким же образом, каким успокаивали хнычущих детей по телевизору – легко поглаживая уши, вверх-вниз, вверх-вниз нежнейшими прикосновениями.
«Ш-ш… ш-ш…» - шептала она; к всеобщему удивлению, зайчонок действительно затих. Слезы не переставали бежать по его лицу, он не стал более расслабленным или дружелюбным; и все же, теперь тихий и послушный, он следовал командам обладательницы поводка.
То, чего не смогли добиться посредством запугиваний и холодной отрешенности, было без проблем достигнуто обычным поглаживанием ушей.
Двое сотрудников обменялись удивленными взглядами; Карла едва удержалась от желания закатить глаза при виде такой странной картины. Но, как ни крути, неважно насколько странный, этот подход вполне сработал, поэтому они лишь пожали плечами и повели Стефани к охотничьим угодьям.
Лисица взглянула на поводок в своей лапе, как-будто что-то обдумывая. Затем она перевела взгляд на зайчика, к которому он был пристегнут.
Она взяла его за холку и попыталась поднять его так, как это бы сделала мама-лиса со своими лисятами. Но он не был лисенком; её пальцы ухватились не за эластичную складку из кожи и меха, а лишь за щуплый кусок шкуры с костями. Три хищника и один травоядный посмотрели на неё в замешательстве. Она отряхнула руку и попробовала взять его на руки снова, в этот раз обхватив его за грудь.
Испуганный зайчик обнаружил себя поднятым над землей и утаскиваемым к воротам тяжелыми шагами. Спотыкающаяся походка совсем не помогала ему успокоиться; сопение и пыхтение выдохшейся лисицы также совсем не улучшали картину. Попытка Стефани бережно донести свою добычу на руках закончились всего через четыре шага после начала, после чего её уставшие руки наконец опустили зайца обратно на землю.
Она обернулась назад и посмотрела на удивленную маму извиняющимся взглядом. Миссис Лэнгли выдавила из себя улыбку и помахала ей на прощание, однако она также что тихо произнесла себе под нос, вместе со словами «в этот раз с поводком».
Не без небольшого смущения, лисица слегка дернула за поводок. К чести зайца, он послушно последовал за ней, не держа обиды за это унизительное зрелище. Маленькими шажками они подошли к воротам. Ключ повернулся в замке, ворота распахнулись, и они прошли вперед.
Лиса вступила в заячий мир. То, что она видела лишь через проволочный забор или через размытую картинку по телевизору, теперь окружало её вживую. Деревья казались выше, чем любые здания, их голые своды покрывали всю землю хаотичными тенями. Еловые иголки приятно хрустели под её ногами. Чириканье птиц вдалеке – не то курлыканье голубей, к которому она привыкла в городе, а красивая трель соловьев. Заячий мир теперь также стал и её собственным.
Двое продолжили свое продвижение вглубь леса, оставляя восхищенные взгляды троих взрослых позади. Они шли уже не как раб и хозяин, а как двое искателей приключений, перед которыми лежал целый неизвестный мир. Они продирались через подлесок, помогали друг другу взбираться на толстые корни и поваленные деревья. Только тогда, когда они были вдалеке от остально мира, там куда не доходили звуки машин и шумной цивилизации, когда они были не на ферме, а в центре великих и замечательных охотничьих угодий, Стефани остановилась.
Стефани и зайчонок посмотрели друг к другу в глаза. Не последовало никаких слов. Они и не требовались для того, чтобы наладить мостик через пропасть непонимания, которой, на самом деле, никогда и не было. Их взаимопонимание было настолько же фундаментальным, насколько и древним. Жизнь порождает жизнь.
С щелчком, нежные пальчики сделали то, чего не смогли сделать большие медвежьи лапы, и поводок упал к ним в ноги. С новообретенной свободой, первое желание зайца было тут же метнуться прочь… но он остался на месте. Осознание того, что скоро произойдет, заставило вернуться те страхи, которые на время искоренила Стефани с помощью пары слов и нежных прикосновений. Слезы вновь намочили мех на его щеках, а рот открылся в беспомощном хныканье.
Стефани глядела на всхлипывающего зайчонка с терпением достойного святых. То, что стояло перед ней было ребенком; он не ведал злости, и пытаться надавить на него через угрозы, лишь значило усугубить ситуацию. На по-матерински заботливой мордовке Стефани не было и намека на раздражение, и вновь она поместила свои руки на его поникшие ушки. Зайчонок вздрогнул от её прикосновения, но не делал попыток отрешиться от неё.
«Хороший зайчик?» - спросила Стефани тихим и мягким голосом.
Мех терся о мех размеренными, круговыми, методичными движениями. Плачь превратился в всхлипы. Покрасневшие глаза крепко зажмурились, выпуская остатки слез.
«Хороший зайчик?»
Бешено колотящееся сердце замедлило свой ритм до просто ускоренного постукивания. Гипервентиляция превратилась в лихорадочное дыхание. Икота от рыданий постепенно сошла на нет. Наконец, он глубоко вздохнул, и Стефани улыбнулась.
«Хороший зайчик,» - констатировала она. Она сделала шаг назад, давая ему немного пространства, смотря с восторгом, как маленький зайчонок начинает постепенно возвращать самообладание, если конечно такие пугливые создания вообще им обладали.
В течение нескольких секунд все было спокойно, а хищник и добыча сосуществовали в блаженном, хоть и шатком мире. Легкий ветерок сновал между деревьев, разбрасывая кучки высохших листьев по земле. Все больше и больше птиц присоединялось к потрясающему пению.
Зайчик задрал свою голову к Стефани, которая лишь слегка ему улыбнулась… и внезапно подпрыгнув, оглушающе гавкнула. Испуганные птицы взмыли в воздух, мелкие зверьки разбежались по норкам. Зайчонок, подскочив на месте, тут же бросился в панике наутек.
Стефани наблюдала за его побегом. Её дикая половинка не могла вынести зрелища, когда что-то убегало от неё прочь; она требовала устремиться за ним, пуститься в погоню. Сосчитав про себя до трех, она подчинилась.
Она готовилась к этому всю свою жизнь. Школьные игры в догонялки сделали из неё превосходного спринтера. Игровые потасовки с друзьями научили её, как правильно использовать свой вес, чтобы придавить добычу. Грызя свои игрушки, она поняла, как эффективней всего использовать клыки. Все это было естественным, каким и должно быть. Все это было с ней с самого начала, готовое вырваться наружу в любой момент. Теперь же все эти скрытые способности должны были пройти проверку на деле. Зайчонок, хоть и неосознанно, также готовился к этому моменту всю свою короткую жизнь. Хищник и добыча теперь состязались в скорости и смышлености – и в своем соперничестве, впервые в жизни, оба из них ощущали себя всецело, беззастенчиво, всепоглощающе живыми.