Страница 2 из 13
Впрочем, о так называемом нашем ведомстве я и сам мало чего знаю — конспирация, батенька. Точно мне известно только то, что устранение вражеского контингента совершается по приказу свыше, на основание данных разведки и за достойный гонорар. Прикроют ли меня в случае провала, ранения или плена — об этом даже думать не хочу. Скорей всего, «спасение утопающего дело рук самого утопающего» или в случае чего, «мы тебя не знаем, ничего не приказывали». Хотя… Да нет, я об этом даже думать не хочу. У меня все просто — есть цель, она подлежит уничтожению. Или он тебя — или ты его. Как сказал мой первый наставник, не забывай о капсуле с цианидом, что у тебя под пломбой четверки слева. Это быстро эффективно и даже героически, ведь не придется бояться плена и тех пыток, на которые так горазд враг.
В нашей системе не положено об этом распространяться, даже мой сильно пьяный наставник на вопрос «кто мы?» отвечал протяжным «т-с-с-с-с!». Я для себя понял следующее: наше дело правое — это раз; за нами Родина, перед нами враг — это два; ну и на закуску — известная истина: «удар ледоруба эффективней атаки целой дивизии». Короче, пока диванные мечтатели шепчутся между собой о возвращении сталинского Смерша, мы им занимаемся на практике, без огласки и апломба, то есть фактически раздаём смерть шпионам и прочей предательской нечисти.
Мне понравилось и вселило уважение то, что у нас со времен Великой Отечественной, остались подземные ходы, так называемые «окна» на границе, в подземелье городов, военных баз, да и не только. Так же, возможность проникновения и водными путями, не удивлюсь, если по воздуху. Это позволяет таким как я скрытно и беспрепятственно проникать в любую точку вселенной, где засел враг, подписанный в расход.
И еще. Как-то мы с моим пьяным наставником сидели у него на конспиративной кухне обычной кирпичной девятиэтажки на окраине мегаполиса, сейчас уже и не вспомнить какого. В углу тихонько кряхтел телевизор. Народу показывали предателей в полный рост — банкиров, журналистов, политиков. Я спросил:
— А когда мы уже этими займемся? Смотри, как ухмыляется, гаденыш, мол, а что вы мне сделаете.
— Да брось ты на эту шелупонь обращать внимание, — кивнул в сторону телевизора мой гуру. — От них можно просто откупиться. Не так уж и дорого, кстати. Более серьезный противник никогда в телевизор не полезет. Он работает тихо, скрытно, подпольно — и эффективно. Пройдешь мимо такого, сидящего в каком-нибудь захолустном пивбаре, а он сидит среди народа в потертом «спинжачке с карманами» — всем он свой, «из народа»… — Тут тембр голоса достигает максимума. — А у него в руках такая реальная власть, что перед ним министры, депутаты, да что там — воры в законе — на полусогнутых ползают. Вот это, я понимаю, враг! Но это работа на перспективу. Мы сейчас к ним только подбираемся потихоньку. Выявляем связи, финансовые потоки, степень проникновения и морального разложения…
— Не пойму, — воскликнул я в сердцах, — в чем их сила?
— Помнишь притчу об английском газоне? Парижанин спрашивает полисмена в Гайд Парке, почему у вас девушки в каблучках по газонам ходят, как трава такое выдерживает? А тот отвечает, что всё просто: нужно посадить травку в землю, поливать и постригать ее каждый день и делать это триста лет подряд. Вот и наши настоящие враги, даже не триста, а тысячу лет противостоят нам с нашими хилыми ценностями, которые мы так легко предаем. Они настолько вросли в адский мрак, настолько привыкли служить злу, что перевоспитать их невозможно, только ледорубом по темечку, ну или твоим крокодилом по шее.
— Но ведь сила в правде, а не во зле! — продолжил я тему. — Значит сила у нас. А не у этих…
— Видишь, вот это! — Он показал кривым пальцем на пустые бутылки с грязными стаканами и посудой. — Сюда уходит наша сила. Ты еще вроде держишься, пьешь с умом. Вот тебе и карты в руки. Топографические. И оружие в твердой руке. На вас вся надежда, на молодых и трезвых. — Он посмотрел на меня в упор и процедил сквозь зубы: — Ты еще того, учись молиться и веры нашей коренной держись. Тогда — да, тогда да пребудет с тобой сила!
То была последняя наша встреча, которая запомнилась. Дальше пошел в основном пьяный угар. И только уже перед самым концом передал он меня другому наставнику — Бате.
Ну ладно мужчины, с этими всё более-менее понятно — самцы ибо, герои, супермены, охотники-добытчики — им самой природой дана сила мышц, сила воли, страсти, бьющие изнутри по нервам, ненависть относительно конкурента, ну там еще лидерство вожака стаи. Кому-то с этими вводными на роду бороться до последнего вздоха, кому-то наоборот тщеславиться, как написано над входом в концлагерь «Каждому своё», или по-научному, «Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих; все воды Твои и волны Твои прошли надо мною.» (Пс.41.15) Это я к чему? Уничтожать мужчину, который превратился во врага — это нормально.
Но вот однажды поступает команда свыше на стирание девушки-красавицы, юной особы, полной жизни. Ей бы полюбить парня правильного, создать семью, родить деток, сколько Бог даст, воспитать их в духе любви, окутать материнской заботой… Ну казалось бы, чего ей не хватало — красота, молодость, здоровье — живи и радуйся. Нет, насмотрелась триллеров с боевиками, захотелось поиграть в войнушку, обернуться эдакой супервумэн, прыгающей, летающей, стреляющей, мечом размахивающей, головы мужикам отрезающей, а чаще и не только головы…
И вот я, палач оной прелестницы, на лесной тропинке средь густых елей, вырастаю пред ее дивными очами! Чисто по-мужски, оцениваю красивое лицо, стройную фигуру, ум в пытливом взгляде, вполне извинительное кокетство. С полминуты ожидаю проявления реакции на появление перед ней мужика с ножом в руке. За эти секунды ментального противостояния девушка-красавица из милой очаровашки с нормативным набором яйцеклеток для продолжения рода стремительно превращается в тигрицу, готовую разорвать меня на части. Она, как учили её такие же как она сама, такие же как я сам, палачи — изрыгает серию проклятий, похожих на рычание, пытается достать из кармана дамский пистолет с разрывными пулями сорок пятого калибра… Но, милая барышня все-таки и в таком тигрином виде остается девчонкой, с женской чуть замедленной реакцией. Разящий удар моего стального крокодила на миг опережает её потуги — и вот красивая голова с прической каре на лебединой шее — нет, не повисает на коже со спины, как обычно у мужчин, — а отлетает на три с половиной метра, увлекая за собой стройное тело, но самое главное — отводит фонтан алых струй содержимого артерий прочь от меня, за что я даже испытываю нечто вроде благодарности.
Фото на память и для отчета — и я растворяюсь в лесной чаще. Дурёха, ругаю девчонку про себя. Впрочем, как докладывал выше — «Каждому его». Если бы я не опередил ее на долю секунды, сейчас бы я не летел над землей, как Бендер в Васюках, ангелом смерти, а валялся бы в кустах с развороченной грудной клеткой, «которая как ни крути, а все-таки клетка», в которой ритмично бьется моё сердце, которое, надеюсь, найдет себе вторую половинку для того живоносного процесса, который я только что прервал у «девушки-тигрицы», дурёхи, идиотки, ну куда вот лезут...
В то время, когда я пьянел от духмяного запаха земли, пока боролся с расслаблением, пришло то, чего я так долго ждал. Дернулся и едва слышно тренькнул крошечный телефон старой конструкции с новой начинкой. Не без труда извлек гаджет из потайного кармана. На экране замерцали буквы с цифрами. Мне даётся три часа на завершение операции и отход на новую позицию. Координаты поступят позже.
Палач как чувствовал, что пришло его время. Он появился в видоискателе бинокля ночного видения. Ступал не таясь, насвистывая какую-то пошлую песенку. Когда он поравнялся с моим окопом, я выскочил прямо перед ним, поднимая пыль, комья грязи с ветками и листьями. Палач несколько оторопел, что дало мне фору буквально в три секунды. Этого времени хватило, чтобы я своему клинку дал свободу действий. Он взлетел со свистом, описав дугу, и вернулся ко мне чистым, будто ничего и не было. Разрез оказался настолько глубоким, что голова его откинулась назад и повисла на коже со спины. Из горла брызнули струи темной жидкости. Я брезгливо отстранился, щелкнул затвором встроенной камеры, для отчета, и подобно Остапу в Васюках «понесся легко и весело, как ангел, отталкиваясь от грешной земли». В моем случае — ангел смерти, врагов отечества.