Безмолвное чтение

[Экстра 2]

Автомобильная авария сломала мозг Фэй Чэньюя, и он пролежал в постели более трех лет, превратившись в краба, который слишком долго пролежал в холодильнике — его тело было целым, но он превратился в пустую оболочку.

Фан Сыюань украл его; не говоря уже о том, чтобы таскать его с места на место, он также чуть не превратил его в человеческую бомбу и, по-видимому, был довольно невнимателен к нему в течение всего процесса. Полиция и скорая помощь выкопали его из «подземного бомбоубежища», и Фэй Чэньюй показывал признаки того, что умирает на последнем издыхании. Несколько месяцев он бился на пороге смерти, прежде чем наконец сдох.

В это время могучий ажиотаж, вызванный громким делом во время Праздника Весны, постепенно ушел из соцсетей горожан. Последний вздох Фэй Чэньюя был сделан из-за полного разрушения его репутации. Смерть была слишком хороша для него; это не могло привлечь чье-либо внимание. Фэй Ду взял на себя ответственность, разгрузив все еще полезные запасные части своего тела и предоставив их для современного лечения. Для всего остального, по принципу простоты, он нашел отдаленный крематорий, где не нужно было ждать очереди, и сжег его.

Раны Фэй Ду более-менее зажили, только временно он не мог далеко ходить или выполнять силовые упражнения с поврежденной ногой. Но это ничего не значило; говоря словами Ло Вэньчжоу, функция его ног всегда была лучше, чем ничего; правда, не очень удобно было его не иметь, но если бы он был… особого толку все равно не было.

Приемная для родственников в крематории была очень простой и грубой; обстановка в основном состояла из стола и нескольких скамеек. Из печки пошел черный дым. В естественном свете, проникавшем через окно, Фей Ду возился с часами — пряжка на часах Ло Вэньчжоу оторвалась по пути сюда. В нем была пружина, которая не схватывала. Фэй Ду позаимствовал тонкую иглу у сотрудника и вручную починил ее.

Фэй Ду был очень спокоен; сложные формы, разрозненные детали, веревки, завязанные в немыслимые узлы… все то, что могло сбить с ног озабоченного современного горожанина, переставало быть проблемой, когда попадало в его руки.

Маленькая пружинка в пряжке часов Ло Вэньчжоу была очень тонкой. Оно было зажато чем-то. Его можно было выцепить иголкой, только целившись целую вечность; если вы не зафиксируете его в нужном положении, он отскочит сам по себе в ритме, как если бы пытался загнать насмерть страдающего обсессивно-компульсивным расстройством. Но после выполнения вышеуказанных движений дюжину раз не было ни малейшего изменения в частоте дыхания Фэй Ду. Даже ветер, дующий на него, автоматически превращался в обычный воздух. Если бы вы некоторое время смотрели на него, то тоже невольно успокаивались бы вместе с ним.

«Это какое-то волшебство», — подумал Ло Вэньчжоу, наблюдая за ним, подперев голову рукой.

Fei Du была системой ментальной атаки; если он хотел заставить кого-то предаваться диким фантазиям, он мог заставить их предаваться диким фантазиям; если он хотел заставить их медитировать посреди дня, он мог заставить их погрузиться в задумчивость с широко открытыми глазами.

И снова маленькая пружинка отскочила в последний момент. Фэй Ду совсем не выглядел нетерпеливым. Он лишь немного изменил свою сидячую позу, случайно встретившись взглядом с Ло Вэньчжоу; он вопросительно посмотрел на него.

«Ничего, — как развратник ответил Ло Вэньчжоу, — я тренирую зрение».

«…» Фэй Ду сказал: «Можем ли мы быть немного более достойными в крематории?»

«Вы можете комментировать, что другие люди не ведут себя достойно?» — удивленно сказал Ло Вэньчжоу.

Фэй Ду в свою очередь спросил: «Разве ты не всегда говоришь, что другие люди бесстыдны?»

Эта логика была безупречной; Ло Вэньчжоу нечего было сказать, и он мог прибегнуть только к телу — он пнул его под столом.

Фэй Ду быстро увернулся. «Не суетитесь, я наконец-то получил это, и вы заставили меня оттолкнуть это».

Ло Вэньчжоу сказал: «Если вы не можете это исправить, то перестаньте с этим возиться. Не то чтобы я ношу часы каждый день».

— Все хорошо, это не сложно. На свету Фэй Ду внимательно осмотрел место, где была зажата маленькая пружинка. Пальцы у него были длинные и тонкие, суставы среднего размера, не такие громоздкие, чтобы торчать, и не такие тонкие, чтобы казаться бескостными; они давали вам очень мягкое ощущение силы, как будто все, что попало в эти руки, нашло бы самое подходящее обращение.

Ло Вэньчжоу потянулся. — Откуда у тебя столько терпения?

— Я бы не назвал это терпением, — небрежно сказал Фэй Ду, сузив глаза. — Просто время ограничено, и нужно отделять важные дела от второстепенных. Нет ничего страшного в том, чтобы потратить некоторое время на важные вещи».

Ло Вэньчжоу не понимал; как возиться с часами можно было считать «важным делом»?

Именно тогда Фэй Ду, наконец, вернул заклинившую пружину на место, защелкнув пряжку. Он открыл и закрыл ее несколько раз; он работал гладко, как никогда.

"Там." Фей Ду передал ему часы с улыбкой, которая была не совсем улыбкой. «Сделать тебя счастливым — это самое главное».

Он слишком долго держал в руке металлический циферблат; оно было теплым, тепло тела, искажающее все вокруг, сразу же окутало запястье Ло Вэньчжоу. Ло Вэньчжоу вскрикнул, его левая рука опустилась, как будто он не мог нести ношу.

Фэй Ду сказал: «Ты поймал кожу?»

«Поймал кость». Ло Вэньчжоу продемонстрировал, как тренирует запястье. Нахмурившись, он сказал: «Похоже на… хсс … такое ощущение, что моя косточка на запястье похожа на хрустящее маленькое печенье».

Фэй Ду схватил руку, нащупывающую его ногу под столом. — Так что же это?

Ло Вэньчжоу спокойно ответил: «Хрустящая свиная рука».

В уголках глаз Фей Ду расплылась слабая улыбка. Как раз в этот момент раздался звук шагов. Они вдвоем быстро закончили маленькую игру под столом, каждый откинулся назад и торжественно сел. Один за другим вошли двое служащих крематория, один нес прах, завернутый в красный шелк, другой держал ящик для праха.

Живой Фэй Чэньюй затеял неприятности, но оказалось, что когда он был мертв, ему потребовалось не больше времени, чтобы сгореть, чем другим людям. Теперь, во время своего пребывания в узком ящике, он был серо-белой грудой, как перегоревший уголь низкого сорта; нельзя было понять, был ли он верным или предательским, добрым или злым.

Сотрудник спросил: «Не хотят ли родственники положить внутрь то, что покойному нравилось при жизни?»

Фэй Ду достал из кармана пару колец. Они даже не были завернуты. Он бросил их прямо в шелковый мешок с прахом.

Люди кладут самые разные вещи в ящики для пепла; сотрудник видел все это раньше. Сразу увидев, что это пара обручальных колец, и увидев отношение Фэй Ду, он мог сделать приблизительное предположение: человек в коробке плохо обращался с женой и ребенком при жизни, а после его смерти его сын принял решение бросить обручальные кольца в ящик с пеплом, как бы прервав злополучную супружескую связь.

Сотрудник был очень быстрым. Он открыл рот и, проглотив обычное «мертвые ушли, пожалуйста, сдержите свое горе», в последнюю минуту изменил формулировку: «Инь и Ян — отдельные миры, старые счеты сведены. Отныне идущий по мосту ходит по мосту, а идущий по дороге идет по дороге, не мешая более друг другу».

Фей Ду: «…»

Почему поминальная речь этого крематория была такой оригинальной и изысканной?

Сотрудник также воспользовался возможностью, чтобы сделать продажу. «У нас сейчас акция, услуга долговременного хранения, всего 1998 на один год, а за единовременный платеж 50 000 юаней можно держать здесь постоянно, забирать когда удобно. Подумайте об этом, самые дешевые могилы в пригороде стоят более 150 000, а права собственности действуют всего двадцать лет. Это далеко не так рентабельно, как оставить его у нас, верно?»