Страница 16 из 18
Ну да, прозвучало в голове эхом, всё так: новая жизнь с новорожденным ребенком и новый формат непрестанной войны сил света с силами зла. Помоги нам, Господи! Ибо мы дети Твои, пусть непутёвые, теплохладные, расслабленные — но дети Божии, дети Света.
И как всегда, из глубоких пластов памяти прозвенели слова Арсения Тарковского:
Я прощаюсь со всем, чем когда-то я был
И что я презирал, ненавидел, любил.
Начинается новая жизнь для меня,
И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня.
Больше я от себя не желаю вестей
И прощаюсь с собою до мозга костей,
…Здравствуй, здравствуй, моя ледяная броня,
Здравствуй, хлеб без меня и вино без меня,
Сновидения ночи и бабочки дня,
Здравствуй, всё без меня и вы все без меня!
Я читаю страницы неписаных книг…
— Вот ты спросил «почему именно мне и так больно?». — Игорь, кажется, решил меня сегодня прикончить, или наоборот поднять на космическую высоту. — Напоминаю тебе слова из Евангелия, которые так не нравятся рядовым гражданам — они обжигают посильней огня. Того самого, который «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк. 12:49)
У меня сердце кольнуло, дернулось в предчувствии невероятного экстрима, но я выдержал. Игорь в образе проповедника был неумолим. Он «глаголом жег сердца людей» и ему было не до сантиментов.
— Готов? — прогудел он неожиданным баритоном. — Слушай, брат, и трепещи! «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк.14:26)
Мой попутчик крутанул головой в мою сторону, проверяя, не свалился ли я в обморок. Я кивнул, удостоверяя его в своей благонадежности. Хотелось молчать, созерцать и проживать мгновение истины, ощупывая нижним отделом сердца глубину души своея…
Набережная приняла нас в свои жаркие объятья. Волны горячего воздуха, поднимавшиеся над цветной плиткой пешеходной дорожки, редкими порывами сносились соленым бризом, веющим от ворчливого моря. Наша беседа стала походить на пересечение подводных течений, льющихся вокруг, то ласкающих, то противоречащих. Давно замечено, как меняется тон мыслей с подъемом на высоту, насколько расширяется кругозор, позволяя глазу видеть за горизонт, словно усталый до изнеможения путник прибавляет шагу, рассмотрев над линией горизонта реющий образ желанного оазиса, полного прохладной зелени, прозрачной воды, сладкого винограда, подносимого на серебряном блюде тонкими руками восточной красавицы.
В тот миг над горизонтом, где сливаются в тонкую линию море и небо, пылал багровым заревом торжественный закат раскаленного солнечного диска в неведомую вечность будущего. Мы спустились на хрусткую гальку опустевшего пляжа, сели к подпорной стене, прислонившись спиной к теплым камням и, не сговариваясь, достали из карманов шерстяные четки, чтобы шептать блаженную Иисусову молитву, от тихой круговерти которой отзывалась вечность, последними всполохами заката уплывающая за горизонт, где, хочется надеяться, нас ожидает нечто совершенно красивое, пронизанное любовью, которую мы, увы, не заслужили, но тем не менее жаждем, чаем, вымаливаем как можем.
Если бы мы не надеялись на то, что после ночи наступит утро, если бы мы не верили в то, что за последним вздохом начнется восхождение в блистательные небеса, то как сказал Апостол «то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша».
— Ты сейчас тоже об этом подумал? — спросил полушепотом Игорь.
— Если ты о блаженной вечности, то да, — так же тихо, не нарушая торжественной тишины, отозвался я.
— А что мы знаем о рае? Слышал, небось, расхожее «откуда вы знаете, ведь никто оттуда не возвращался»? — Игорь искоса глянул на меня, иронично улыбнувшись.
— В том-то и дело, что возвращались и описывали видимое, да в таком восторге, какой для аскетов, исихастов и мучеников вовсе не свойственны. — Мой взор сошел в глубь памяти, откуда услужливо поднялись тексты недавно прочитанных книг. — Да и ты в своих книгах не раз цитировал эти драгоценные свидетельства.
— Напомни, если не трудно. Ну так, для закрепления пройденного, как говаривали учителя.
— Думаешь, получится? — спросил я, повернувшись к собеседнику. Он лишь кивнул, не отрываясь от созерцания заката. — Ладно, слушай и не говори, что не слышал!
Я прикрыл глаза, передо мной раскрылись книги Игоря, записи Евдокии, кое-что из того, что сам читал. И я открыл дверь в огромную область потока сознания, а там!..
— Апостол Павел: «И знаю о таком человеке (только не знаю — в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2Кор.12,3-4) «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его»(1Кор 2:9)
Вот что говорит о рае святой Андрей (X в.): «Я увидел себя в раю прекрасном и удивительном, и, восхищаясь духом, размышлял: «что это?.. как я очутился здесь?..» Я видел себя облеченным в самое светлое одеяние, как бы истканное из молний; венец был на главе моей, сплетенный из великих цветов, и я был опоясан поясом царским. Радуясь этой красоте, дивясь умом и сердцем несказанному боголепию Божия рая, я ходил по нему и веселился. Там были многие сады с высокими деревьями: они колебались вершинами своими и увеселяли зрение, от ветвей их исходило великое благоухание… Невозможно те деревья уподобить ни одному земному дереву: Божия рука, а не человеческая посадила их. Птиц в этих садах было бесчисленное множество… Увидел я реку великую, текущую посреди (садов) и их наполняющую. На другом берегу реки был виноградник… Дышали там с четырех сторон ветры тихие и благоухающие; от их дыхания колебались сады и производили дивный шум листьями своими… После этого мы вошли в чудный пламень, который нас не опалял, но только просвещал. Я начал ужасаться, и опять руководивший меня ангел обратился ко мне и подал мне руку, говоря: «Нам должно взойти и еще выше». С этим словом мы очутились выше третьего неба, где я увидел и услышал множество небесных сил, поющих и славословящих Бога… (Взойдя еще выше), я увидел Господа моего, как некогда Исаия-пророк, сидящего на престоле высоком и превознесенном, окруженного серафимами. Он был облечен в багряную одежду, лицо Его сияло неизреченным светом, и Он с любовью обратил ко мне Свои очи. Увидев Его, я пал перед Ним на лицо мое… Какая же тогда от видения лица Его объяла меня радость, того невозможно выразить, так что и ныне, поминая это видение, исполняюсь неизреченной сладости» Преподобная Феодора видела в раю «прекрасные селения и многочисленные обители, уготованные любящим Бога», и слышала «голос радости и веселия духовного». (Житие и деяния святого отца нашего Андрея, Юродивого Христа ради).
Из «Отечника» святителя Игнатия Брянчанинова:
Был в некотором монастыре черноризец, по имени Ефросин, неграмотный, но смиренный и Богобоязливый. Он предал себя со всею покорностию в послушание игумену и братии. Они поручили ему служение в поварне, и в течении многих лет оставили его в этом служении. Занимаясь постоянно исполнением требований послушания своего, редко приходил он и в церковь, но, постоянно смотря на огонь, приводил в сокрушение свою душу, говоря со слезами так: увы, грешная душа! ты не сделала ничего угодного Богу! ты не знаешь закона Божия! ты не научилась читать книги, по которым славословят Бога непрестанно! по этой причине ты недостойна предстоять в церкви с братиею, но осуждена предстоять здесь, пред огнем. По смерти же будешь горько мучиться в будущем неугасимом огне. Таким образом добрый исповедник ежедневно очищал свою душу и тело.