Страница 13 из 18
— Еще один вопрос, — поднял я палец. — Как тебе удалось при твоей суицидальной честности заработать деньги на твой дом с участком и машиной? Это ведь мильонов несколько стоит. Не так ли?
— Тоже, знаешь ли, Провидение помогло. Познакомился давным-давно на пляже с одним мужчиной. Он как-то со вниманием ко мне отнесся, выслушал мою историю, предложил у него поработать. Оказался местным авторитетом. Пожаловался мне на то, что вокруг него одно ворьё. Обещал мне десять процентов от денег, которые я ему помогу уберечь от воровства. Дал мне полный карт-бланш — прослушка, видеозапись, допросы, слежка — всё предоставил мне. Проработал у него полтора года. Сэкономил ему кучу денег. Суммы там исчислялись десятками миллионов. Ну и мне, как уговаривались, десятину на личный счет перечислял. А потом… случилось первое покушение — узнали ворюги, кто их выводит на чистую воду. Мой авторитет меня защитил, а этих всех — ну ты понимаешь — порешил. Началась натуральная война. Моего авторитета ранили, он больше года провел в больнице. За это время его сынок отцовский бизнес прибрал к рукам. Вызвал меня, предложил сотрудничество. А я смотрю ему в глаза и вижу — врёт, собака! Ему стало известно, что у отца еще активы остались, ему недоступные. Он их с моей помощью хотел стащить. Я прорвался к отцу, все как есть доложил. Дал он мне своего друга в помощь, велел сыну дать немного денег и выгнать его заграницу. Мне отец предложил взять его бизнес под мое руководство, подписал необходимые доверенности. А как вышли из больницы, друг его взял меня под локоток и сказал, чтобы даже не мечтал о том, чтобы занять место старика. Да я и не собирался — ну не мог я убирать конкурентов. Сказал об этом другу старика. Тот обрадовался. Приступили с ним к выполнению последней воли отца насчет сына. И тут появляется еще один персонаж — второй друг отца, еще со времен тюрьмы. Он встретился со мной и сказал, что отец ему поручил всё проконтролировать. Того, первого друга он сразу отстранил, а мне велел на время скрыться. Случилась еще одна война. Когда я вышел из подполья, обо мне уже некому было помнить — никого не осталось. Вот с тех пор так и живу, каждый день встречаю как последний.
— Так это наш сосед по имени Геннадий теперь контролирует бизнес твоего благодетеля.
— Да ты что! — Юра опять подскочил с шампуром в руке. — А я ничего про это не знал. Разве только догадывался.
— Так что можешь ничего не бояться, живи как живешь. Геннадий не бандит какой-то, а русский офицер. За ним стоит весь союз офицеров, совет ветеранов и еще кое-какие сообщества, о которых тебе пока рано знать. Но поверь — это реальная сила, за которой будущее. И ты, Юра, можешь поучаствовать в наших делах. Только вот с Провидением твоим, пока что отвлеченным, необходимо укрепить отношения. Если не знаешь, это называется воцерковление.
— Так вот для чего я к тебе пришел! — снова сорвался с места правдолюбец и зашагал вдоль грядок. — Да я только за! Ты только помоги мне, ладно?
— Конечно, Юра, конечно. А теперь давай поедим спокойно, а то шашлык остыл. А вино у тебя на самом деле лучшее. Кстати, Геннадию о своей уникальной лозе сообщи. Может быть, ему удастся культивировать этот виноград — уж больно хорош!
— Геннадию, говоришь… — мой гость рассеянно посмотрел сквозь меня на зеленую ограду, в просветах которой виднелась черепичная крыша особняка дяди Гены. — Алексей, я же тебе докладывал про откровения, наблюдательность и пароксизмы правды. Не правда ли?
— Ага, — кивнул я, усиленно работая челюстями. Очень хотелось есть.
— Учитывая вышеизложенное, я просто обязан открыть тебе одну тайну, которую удалось подметить. Думаю, тебе это может не понравиться.
— Давай, чего уж там! — бросил я, откладывая шампур.
— Ребенок у твоей Лены не от тебя, а от Геннадия. Пока ты был в отъезде, я видел и слышал, как Лена с Геннадием обнимались, смеялись над тобой и решали, как бы лучше от тебя отделаться. Прости… — Юра встал и медленно удалился.
Наступило великое молчание. Стихли все звуки, наполнявшие мою вселенную. На ум пришли слова из Откровения Иоанна Богослова, называемое в народе Апокалипсис:
«И егда отверзе седмую печать, бысть безмолвие на небеси яко полъ часа» (Откр.8:1)
За эти апокалиптические полчаса в голове прозвучал отсчет: 1. Рождение от испанской красавицы, 2. Сокрытие моего происхождения, 3. Сиротство при живой матери, 4. Встреча с прототипом испанской мамы, 5. Взаимная любовь с Еленой, 6. Венчание, 7. Непраздность Елены.
Пожалуй, восьмым пунктом вполне логично, пусть и трагично, зияла черная бездна предательства Лены, окрашенное в ярко-желтый Иудин цвет. Как там извинялись предательства? «Нет человека, иже поживет и не согрешит». А ты не задумывался над тем, почему эта греческая смоковница — отставить! — красавица досталась именно тебе? Достоин ли ты её? У тебя-то всё в жизни было гладко, сытно и материально обеспеченно, о тебе говаривали, что ты родился с «серебряной ложкой во рту». Даже война прокатилась по твоей жизни по большей части виртуально, что по слову отца Алексия, зачтено в качестве участия в военных действиях. В ту минут мои ранения, страхи и погружения в небытие почему-то ушли на самое дно памяти, будто их и не было. Ну просто тишь да гладь, да Божья благодать.
«Ей, Господи, в Твоей власти творить чудеса, и нет большего чуда, как любить грешника в его падении», — сказал Силуан Афонский. Самому интересно, прощу ли я Елену, или, к примеру, пристрелю? Произойдет ли чудо любви, или… нет.
Да вот так запросто, открылась калитка, ко мне вернулись звуки и запахи — и в область моих чувственных ощущений вторгся мужчина неопределенного возраста. Я жадно вглядывался в него, рассматривал загорелое лицо с жесткими носогубными морщинами, неуловимые глаза, полные сокровенных знаний, от которых, как известно, «многие печали», потрепанную одежду в стиле «милитари». Человек приблизился ко мне, произнес «можно присесть?» и, не дождавшись ответа, сел на скамью под навесом. Прошептав молитву, протянул руку к шампуру с шашлыком, перекрестил, понюхал, потрогал пальцами и наконец смачно откусил сочный кусок.
— Игорь — это моё имя, — представился он. — Хороший шашлык, удачный. — Пригубил вино из бокала. — А вино так вообще класс! Да ты, поешь, Алексей, тебе сейчас это нужно. Для того, чтобы прийти в себя.
Я продолжал погружение в омут отчаяния, ничего не слыша и не видя, кроме своей черно-желтой тоски. Это не прошло незамеченным человеком, назвавшимся Игорем.
Течение времени остановилось, пространство разлилось текучей плазмой до горизонта и дальше. Как по мне, остался бы в точке покоя навечно, только нечто так и осталось неясным, видимо поэтому снаружи раздался голос Игоря:
— Такой вот ракурс способен многое объяснить — и метафизически, и чувственно. — Теплая жесткая рука коснулась моего плеча, тряхнула меня. — Ты с нами?
— Вроде… — чужим голосом ответил я.
— Понимаю, — кивнул Игорь. — Мне тоже всегда жаль покидать бесконечную реальность вечности. Но надо, прости, для решения простых задач из суетной пыльной жизни живота нашего. — Помолчав, чтобы дать мне еще минуту, он продолжил: — Нам с тобой еще не плохо бы разобраться с Леной и домыслами твоего соседа-правдоруба.
— Какая связь между тем и этим?
— Ты вроде бы уже должен понять, что всё взаимосвязано — миг и вечность, Лена и Государь, граница и конопля, ты и супермен.
На меня накатила усталость.
— Как вы мне надоели, — протянул я. — Что вам от меня нужно?
— Вот это и нужно, чтобы ты оставался таким, какой ты есть — простым, честным, чистым парнем. Именно таким ты нужен «самому благородному человеку», именно такого полюбила тебя Лена.