Страница 31 из 75
— Вместе? — Бенедикт выглядел еще более потрясенным.
— Там нет яда, — заверил я его, добавив: — Тея не позволила бы мне.
Торена, похоже, это не волновало, потому что он уже доедал первое.
— Они великолепны. Кажется, я никогда не ел домашнего печенья. Спасибо.
— Никогда? — пискнула Тея, слегка съежившись под взглядом, который бросила в ее сторону моя мать.
Бенедикт неуверенно откусил кусочек, но, попробовав его, усмехнулся.
— Неплохо.
Тея расслабилась, и я наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.
— Я же говорил, что им понравятся, — прошептал я.
— Ну, раз уж мы закончили с обменом, — начала Сабина, вставая и направляясь к елке, — у меня есть несколько подарков для моих детей.
— Подожди, — остановил я ее, глядя на пустые руки своей пары, — Тее все еще нужен подарок.
— Да, — подхватил Себастьян. — Кому она досталась?
Мне потребовалось всего пять секунд, чтобы оглядеться и вычислить единственного человека, который еще никому не подарил подарок.
— Мама? — сказал я, мой голос был полон яда.
— Я была очень занята, — огрызнулась она, поглаживая один из своих локонов, чтобы проверить, все ли в порядке с ее прической. — Я, наверное, забыла.
В комнате раздался коллективный ропот неодобрения. Через секунду на колени Теи упала футболка.
— Забирай мой, — сказал Себастьян. — Ты ведь музыкант, верно? Ты можешь оценить ее по достоинству. Надеюсь, ты не против, Торен.
Наш брат пожал плечами, крошки сахарного печенья украшали его губы.
— Это круто, но она не может забрать мое печенье.
— Спасибо, — сказала Тея. — Я всегда могу сделать еще.
— Дай мне знать, когда сделаешь. — Никогда еще Торен не был так увлечен… чем-либо.
— Теперь, когда мы с этим разобрались… — Моя мама начала тянуться за пакетом под елкой, но я быстро встал и оттолкнул ее.
— Твои подарки могут подождать. Тея заслуживает достойного подарка, — сказал я ей. Может быть, мои братья и спасли положение, но я не собирался спускать это на тормозах. У меня не было сомнений, что она специально обошла Тею стороной. Может, моя пара и справилась изящно с этим проявлением пренебрежения, но она заслуживала напоминания о том, как она важна не только для меня, но и для всей нашей семьи.
Коробку было легко заметить, даже несмотря на то, что она была спрятана за елкой. Она все еще была завернута в коричневую бумагу доставки. Я осторожно поднял ее, боясь повредить — и надеясь, что она не пострадала при транспортировке. В противном случае мне наверняка пришлось бы кого-то убить.
Глаза Теи расширились до размеров полной луны, когда я повернулся, чтобы вручить ей подарок.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Тея
Все головы в комнате повернулись, чтобы посмотреть, как Джулиан ставит передо мной огромную коробку. Судя по размеру, это не было очередным бесценным украшением. Я почувствовала облегчение. Я все еще не привыкла к дорогому обручальному кольцу, которое теперь носила на пальце, и не решалась спросить, сколько оно стоит. Я была уверена, что не хочу этого знать. Я бросила на Джулиана вопросительный взгляд, когда потянулась, чтобы осторожно снять с него обертку. Он держал ее вертикально, дерзко улыбаясь, отчего мое сердце заколотилось.
— О, просто порви, — нетерпеливо сказал Себастьян. Он действительно был как маленький ребенок, но, похоже, ему нравилось смотреть, как все остальные открывают подарки, не меньше, чем открывать их самому.
Я показала ему язык и осторожно развернула бумагу. То, что она не подходила по размеру для украшения, не делало ее менее ценной. Зная Джулиана, там наверняка была какая-нибудь древняя ваза эпохи династии Мин или еще что-нибудь столь же нелепое.
Но, сняв бумагу, я обнаружила простой ящик для транспортировки. Я ожидала увидеть коробку. Я посмотрела на Джулиана, который подмигнул мне.
— Позволь мне.
Он согнал Себастьяна с места, где тот сидел у наших ног. Его брат, ворча, подвинулся, чтобы Джулиан мог осторожно поставить ящик на пол.
— Нужно что-нибудь, чтобы открыть… — Я не успела закончить свою фразу, потому что Джулиан голыми пальцами снял крышку. Думаю, вампирам не нужны такие глупые вещи, как инструменты.
Внутри ящика лежала гора пенопластового наполнителя. Мне потребовалось мгновение, чтобы разгрести его, и я замерла, когда увидела спрятанный под ним подарок.
— Это…?
Я не стала ждать, пока он ответит, и начала выкидывать пенопласт из ящика.
— Мой пол! — воскликнула Сабина, но никто не обратил на нее внимания. Все ждали, что же я там найду.
Я почувствовала, как сердце заколотилось в горле, когда уставилась на древний деревянный ящик.
— Сколько ему лет? — мой голос дрогнул.
— Футляру? — спросил Джулиан. — Или тому, что внутри?
О боже…
Мои пальцы дрожали, когда я вынимала его из ящика, рассыпая еще больше упаковочного пенопласта на идеальный пол. Себастьян, потерявший интерес к происходящему, начал швырять пенопласт в Лисандра. Я едва обратила на это внимание, когда увидела имя, выбитое на дереве.
— Этого не может быть, — сказала я, задержав дыхание.
Джулиан опустился на колени рядом со мной, и его дерзкая улыбка превратилась в мальчишескую улыбку.
— Открой его.
Мне потребовалось мгновение, чтобы разобраться со старинной застежкой. Я не дышала, поднимая крышку. На секунду я подумала, что у меня галлюцинации. Внутри лежала самая красивая виолончель, которую я когда-либо видела. Никогда в жизни я не предполагала, что окажусь настолько близко к такому инструменту, не говоря уже о том, чтобы мне его подарили.
— Возьми ее, — попросил Джулиан.
— Взять? Ты с ума сошел? Это же Страдивари. — Я отшатнулась, боясь даже дышать на нее неправильно.
— Это твоя Страдивари, — поправил он меня.
— Кажется, я сейчас потеряю сознание, — пробормотала я.
Но прежде чем это произошло, к нам подбежала Сабина.
— Правда? Ты подарил ей Страдивари? Десять лет назад она стоила больше десяти миллионов.
Так, я точно собиралась упасть в обморок.
Кто-то присвистнул — возможно, Лисандр, — и Джулиан покачал головой.
— На ней нужно играть.
— О, так вот почему ты купили ее двести лет назад и никогда не прикасался к ней? — сухо спросила она.
— Я редко играю, — ответил он, повергнув меня во второй шок за день.
— Ты… что…? — прошипела я. Я чуть не ударила его, но не решилась рисковать виолончелью.
— Он никогда не говорил тебе, что тоже играет? — спросила Камилла, повторяя сухой неодобрительный взгляд матери.
— Играл, — поправил он ее. — Прошли десятилетия… Даже больше. Столетия.
Я не могла переварить все это. Слишком много эмоций бурлило во мне. Я была взволнована, нервничала, немного злилась и была подавлена.
— Я не могу ее принять, — сказала я наконец.
К моему удивлению, он пожал плечами.
— Ладно.
— Что? — возмутилась Жаклин с другого конца комнаты.
— Она не обязана принимать ее. Она уже принадлежит ей. Она моя пара.
Черт возьми, какими еще безумными, бесценными предметами я теперь владею благодаря этому факту?