Тысяча городов

Пехотинцы Турана осыпали ряды видессиан градом стрел. Люди Маниакеса отстреливались. Из рядов пехоты раздавались стоны, когда один солдат за другим падал. Как обычно, видессиане понесли меньше потерь, чем нанесли своим врагам. Абивард с добротой подумал о гарнизонных войсках, которых он превратил в настоящих солдат. Однако, если бы он оставил их в их городах, сколько погибших людей все еще были бы живы сегодня?

Он не знал, как ответить на этот вопрос. Он знал, что многие мужчины и женщины в Тысяче городов - и, вероятно, в Машизе тоже, - которые жили сейчас, почти наверняка были бы мертвы, если бы он не собрал гарнизоны вместе и не сделал из них чванливых городских крутых воинов.

Словно пораженные одной и той же идеей одновременно, солдаты Турана бросились на людей Маниакеса, в то время как пара отрядов имперцев отделилась от основной массы видессиан и поскакала вниз против своих мучителей. Таким образом, ни одна из сторон не получила того, чего хотела. Наступавшие макуранцы не дали видессианцам вклиниться в ряды своих товарищей, в то время как продвижение макуранцев вверх по склону удерживало имперцев от того, чтобы галопом обрушиться на них и, возможно, прорубить себе путь сквозь них.

А вон там, справа - что происходило справа? Откуда взялся Абивард, когда между ним и дивизией, которую вел Ромезан, была такая большая часть армии Маниакеса, он не мог сказать. Он был уверен, что Ромезан еще не бросился домой со всей силой, которая у него была. Если бы он сделал это, крики видессианских рогов - с Божьей помощью, встревоженные крики видессианских рогов - предупредили бы Абиварда, когда они призвали бы больше имперцев.

Ромезан все еще сдерживался, все еще ожидая, что Абивард яростью своей атаки убедит Маниакеса в том, что именно здесь сосредоточены главные макуранские усилия, что именно сюда видессианцам придется направить все свои силы, если они хотят выжить, что другое крыло без присутствия верховного командующего не сможет нанести - не могло представить, что сможет нанести - сильный удар самостоятельно.

Абивард был тем, кто должен был убеждать, а Автократор был гораздо более разборчивой аудиторией, чем раньше. Если ты собирался сыграть роль, лучше всего было сделать это по самую рукоять. Размахивая мечом, Абивард крикнул своим людям: «Давите на них изо всех сил! Мы вернем Маниакеса в Машиз в цепях и бросим его к ногам Шарбараза!»

Его приветствовали его солдаты, которые действительно сильнее давили на видессиан. Когда он рубанул имперца со смуглым лицом с крупными чертами, свидетельствовавшими о васпураканской крови, он почувствовал иронию боевого клича, который только что издал. Он хотел отдать Маниакес Царю Царей, но что Шарбараз дал ему в последнее время? Унижение, недоверие, подозрительность - если бы Ромезан не ослушался Шарбараза, Абивард не командовал бы этими людьми.

Но для солдат Шарбараз, Царь Царей, с таким же успехом мог быть воплощением Макурана. Они мало знали о трудностях Абиварда с ним и еще меньше заботились. Когда они выкрикивали имя Шарбараза, они выкрикивали его из глубины своих сердец. Абсурдно, но Абивард чувствовал себя почти виноватым за то, что вдохновил их лидером, который, если знать правду, был чем-то менее чем вдохновляющим.

Он покачал головой, отчего кольчужная вуаль, которую он носил, зазвенела. Вдохновение и истина едва говорили друг с другом. Люди собирали кусочки вещей, которые, как им казалось, они знали, и сшивали их вместе в яркие, сияющие узоры, латая тонкие пятна и дыры надеждами и мечтами. И узоры каким-то образом светились, даже если крупицы правды в них были незаметно малы.

Он пытался заставить Маниакеса тоже увидеть схему, подобную схеме многих прошлых атак макуранцев. Для макуранского командира было делом чести возглавить главное наступление своей армии. Здесь был Абивард, командующий армией и демонстративно возглавляющий наступление на видессиан. Если вы привели достаточно хороших войск, чтобы сдержать силы, которыми он командовал, вы выиграли битву, не так ли? Судя по прошлым битвам, ты это сделал.

«Я здесь», - выдохнул Абивард, тяжело дыша, нанося удар имперскому солдату. Парень принял удар на свой щит. Волны битвы унесли его от Абиварда прежде, чем он смог нанести ответный удар. «Я здесь», - повторил Абивард. «Ты должен обратить на меня внимание, не так ли, Маниакес?»

Когда начнется крупная атака справа? Инстинкт Ромезана подсказывал нанести удар изо всех сил и как можно скорее. Абивард удивился, что ему удалось так долго сдерживаться. Следующая вещь, о которой следовало беспокоиться, заключалась в том, будет ли Ромезан, сдерживающий себя от нанесения удара слишком рано, сдерживать себя настолько тщательно, что нанесет удар слишком поздно? Он сказал "нет", когда Абивард отдавал ему приказы, но…

В гуще сражений - впереди видессиане, позади макуранцы, пытающиеся продвинуться вперед, чтобы добраться до видессиан, - Абивард обнаружил, что не может отправить гонца в Ромезан. Руководить с фронта, которого он не ожидал, было невыгодно. Ему пришлось положиться на здравый смысл Ромезана - он должен был надеяться, что у Ромезана был здравый смысл.

Чем дольше продолжался бой, тем больше он сомневался в этом. Здесь, слева, его отряд и противостоящие им видессианцы были сцеплены вместе так крепко, как двое влюбленных в объятии, которое продолжалось, и продолжалось, и продолжалось. В центре пехотинцы Турана, держа свои ряды плотными, проделывали хорошую работу по сдерживанию и изматыванию своих конных врагов. А вон там, справа-

«Лучше бы что-нибудь случилось справа», - сказал Абивард, - «или видессийцы побьют нас здесь, прежде чем мы сможем побить их там».

Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Скорее всего, никто его не слышал, не из-за шума боя вокруг и железной вуали, которую он носил на своем рту, заглушая его слова. Ему было все равно. Он тоже делал все возможное, чтобы создавать узоры, даже если они были не теми, которые он предпочел бы видеть.

«Давай, римезанец», - сказал он. Этого тоже никто не слышал. Чего он боялся, так это того, что Ромезан был среди толпы, которая не слышала.

Затем, когда он почти потерял надежду на нападение благородного из Семи Кланов, видессианские рожки, отдававшие приказы о передвижении имперских войск, внезапно протрубили сложную серию новых, срочных команд. Давление на Абиварда и его товарищей ослабло. Даже сквозь шум поля боя справа раздавались тревожные крики и торжествующие возгласы.

Казалось, с плеч Абиварда внезапно свалился огромный груз. На одно короткое мгновение битва показалась ему такой великолепной, восхитительной, захватывающей, какой он ее представлял до того, как отправился на войну. Он не устал, он забыл, что обливался потом, ему больше не нужно было слезать с лошади и опорожнять мочевой пузырь. Он заставил Маниакеса запереть входную дверь, а затем вышиб заднюю дверь.

«Вперед!» - крикнул он окружавшим его людям, которые внезапно снова двинулись вперед, теперь, когда Маниакес проредил свой строй, чтобы перебросить войска на другую сторону, чтобы остановить продвижение Ромезана. «Если мы прогоним их, они все погибнут!»

Во всяком случае, так это выглядело. Если макуранцы продолжали оказывать давление с обоих флангов и в центре одновременно, как могли видессианские захватчики надеяться противостоять им?