Стрелок Додд

"Сим, Инглез", - решил он и повернулся, чтобы излить поток быстрых объяснений своим последователям.

Затем он повернулся к Додду и сказал что-то, чего Додд не смог понять. Он повторил фразу, а затем, видя, что для Додда она ничего не значит, протянул руку и потряс винтовку Додда.

- Эспингарда райада, - нетерпеливо повторил он.

- Винтовка, - сказал Додд.

- Полная ржаного, - сказал другой. - Сим, сим, эспингарда райада.

Своим друзьям он повторил это слово вместе с дополнительными объяснениями и яркой пантомимой, иллюстрирующей вращение винтовочной пули в полете. Очевидно, он был португальцем с интеллектом выше среднего.

Отряд вернулся туда, где среди камней лежал несчастный драгун, заложив руки за спину и обмотав лодыжки веревкой. Его лицо озарилось надеждой, когда он увидел форму Додда. Португальский лидер ударил его ногой в лицо, когда он поднимался, а затем, когда он упал спиной на камни, ударил его ногой в живот так, что он застонал и согнулся пополам в агонии. Это было чрезвычайно забавно; все португальцы улюлюкали от радости, когда он корчился, а когда он перевернулся на живот, один из них воткнул острие своей пики ему в штаны, так что он снова вскрикнул от боли и снова перевернулся на спину, позволив им снова пнуть его в то место, где было больнее всего, под взрывы хохота.

Это было больше, чем Додд мог вынести. Он рванулся вперед, как рыцарский герой какой-нибудь приключенческой книжки для мальчиков, и отогнал зверей от распростертого человека.

- Пленник, - сказал он, а затем, инстинктивно полагая, что они поймут его лучше, если он будет кричать и говорить неграмотно, продолжил громче, указывая на пленника. - Пленник. Он пленник. Ему не причинят вреда.

Оглядев сдержанные выражения португальцев, он понял, что они по-прежнему ничего не понимают, и попытался использовать то, что знал об испанских и португальских грамматических конструкциях.

- Prisonerado, - сказал он. - Пленитель. Нао дамагадо.

Главарь кивнул. Очевидно, он где-то слышал о каком-то дурацком соглашении, согласно которому заключенных нельзя пытать. Он разразился быстрой речью. Двое его людей, подчиняясь его указаниям, подняли драгуна на ноги так, что он стоял, покачиваясь, между ними. А затем, согласно его дальнейшим инструкциям, прежде чем Додд успел вмешаться, еще трое его людей опустили свои пики и вонзили их в его тело. Француз, к счастью, умирал тогда недолго, в то время как Додд с ужасом наблюдал за происходящим, а остальные ухмылялись друг другу.

Когда он был мертв, они сорвали с его трупа окровавленную одежду; один мужчина надел синюю тунику с красными подплечниками, в то время как другой натянул белые бриджи. Какими бы грязными они ни были, это была лучшая одежда, чем та, от которой отказались в их пользу. Затем они приготовились двигаться дальше. Главарь похлопал Додда по плечу и своими жестами ясно показал, что они ожидают, что он будет сопровождать их. - Инглезы? - спросил Додд, указывая.

Вожак покачал головой и указал почти в противоположном направлении, и еще раз пантомимой настоял на том, чтобы он сопровождал их. Его устное объяснение включало слово "французы"; очевидно, он пытался сказать Додду то, что и так знал, - что между ним и англичанами лежит вся французская армия. Додд указал на себя, а затем на юго-восток.

- Теджо, - сказал он. 'Alhandra. Лиссабон.'

Главарь кивнул и пожал плечами. Он смутно слышал о Тежу и Лиссабоне, но река была в пятидесяти милях отсюда, а город - в ста; он по-настоящему не верил в их существование. Он опустил мушкет и сделал знак Додду следовать за ними. Южный маршрут, который они, по-видимому, выбрали, был недалеко от его пути, так что он присоединился к ним в их походе без всяких опасений.

Два месяца партизанской войны уже научили португальцев некоторым элементам военных методов. По приказу лидера один человек уходил далеко вправо, другой - влево, третий - вперед. При таком расположении флангового и авангардного охранений у них было мало шансов неожиданно встретить врага. Они спустились по крутому склону и повернулись лицом к тропинке. Мертвая лошадь лежала там, с нее уже сняли все, что стоило унести. Чуть дальше лежал мертвый португалец. Кто-то махнул рукой в сторону тела и сделал какое-то замечание о Жоао. Все немного посмеялись - посмеялись над памятью о мертвом Жоао, у которого не хватило ума броситься на скалы, когда его преследовал всадник. Это была вся эпитафия, которую получил Жоао.

До конца своих дней Додд так и не узнал, что происходило непосредственно перед его прибытием на место перестрелки - кто сражался и в каком количестве. Он мог только догадываться, что какой-то разведывательный или фуражирский отряд драгун столкнулся с каким-то отрядом иррегулярных войск. Он не мог понять, ни как люди, которых он сейчас сопровождал, оказались на своей стратегической позиции с видом на ущелье, когда выше явно шел рукопашный бой, ни что случилось с остальными бойцами, ни почему его друзья не проявили желания присоединиться к своим основным силам. Португальские иррегулярные войска не отличались дисциплиной, которая царила, например, в Девяносто Пятом пехотном полку.

Они знали толк в этой стране. Они свернули с хорошей дороги, по которой начался марш, в пользу гораздо менее очевидной и практичной, и без колебаний двинулись вперед, взбираясь на холмы и спускаясь с них, преодолевая броды и продираясь через леса, в то время как солнце опускалось все ниже и ниже. Затем они свернули на тропинку, которая вела прямо к самым высоким холмам. Она огибала края одних пропастей и поднималась прямо по склонам других, становясь при этом неотличимой от высохшего русла реки. Даже походные способности бойца Девяносто Пятого были на пределе. Додд уже два дня плохо питался и много маршировал. У него закружилась голова, а сердце отчаянно забилось о ребра, когда он с трудом продвигался за крупным португальским лидером. Он начал поскальзываться и падать на сложных участках, придавленный весом своего оружия и рюкзака. Когда он упал, человек позади наступил ему на ноги, в то время как человек впереди даже не попытался его дождаться. Наступила темнота, а они все еще брели по каменистой дороге, в то время как Додд чувствовал, что скоро должен свалиться с ног от усталости.

Что разбудило его в конце этого кошмарного восхождения, так это резкий вызов со склонов наверху, на который его группа немедленно откликнулась. Темп замедлился; они, спотыкаясь, прошли еще несколько ярдов по каменистой тропинке и завернули за угол, где у Додда возникло впечатление вертикального обрыва высотой в сотни футов по правую руку. Здесь было свободное пространство - по-видимому, широкая полка на склоне горы, где горело с десяток бивуачных костров, вокруг которых сидели небольшие группы.

Командир похлопал Додда по плечу и повел его вперед, через ряды костров, к самому дальнему концу уступа. Здесь в углу скалы образовалось что-то вроде неглубокой пещеры, у входа в которую горел большой костер и где два фонаря на шестах давали дополнительный свет. У огня сидели два священника в черных одеждах, а между ними дородный мужчина в поношенной синей униформе с выцветшими серебряными кружевами на воротнике и запястьях. Проводники Додда подошли и отдали что-то вроде приветствия и, насколько Додд мог понять, объяснили присутствие Додда.

"Капитан Мор", - объяснил он Додду, а затем покинул его. Capitao Mor - Великий капитан - как смутно понимал Додд, был великим человеком в Португалии, чем-то средним между оруженосцем и лордом-лейтенантом, по должности командующим феодальными сборами округа. Этот человек оглядел Додда с ног до головы и что-то сказал ему по-португальски.