Стрелок Додд

Стрелок Додд, автоперевод и оригинал

Сесил Скотт Форестер

Стрелок Додд

Другое название "Смерть французам"

Глава I

ПОЛДЮЖИНЫ всадников пробирались по головокружительной тропе. Их предводитель больше всего бросался в глаза превосходством своего коня, поскольку его седло было очень простым, а на нем были простые синий плащ и треуголка без глазурей, резко контрастировавшие с алыми плащами и плюмажами нескольких его последователей. Но когда он остановился на гребне холма и внимательно вгляделся вперед, в запутанную сельскую местность, можно было получить некоторый намек на качества, которые делали его лидером. У него был вид властный и уверенный в себе, а его голубые глаза окинули долину взглядом, который мгновенно отметил ее особенности. Большой, высокомерный нос объяснял причину, по которой солдаты в строю называли его "Конки" и "Длинноносый попрошайка, который побеждает французов", точно так же, как надменное выражение его лица объясняло, почему его подчиненные называли его наполовину печально, наполовину почтительно "Пэр". Под ним была выстроена колонна пехоты в алых мундирах, стоявшая вольготно; прямо перед ним острое зрение позволяло различить небольшие группы людей в зеленом, просто точки на ландшафте, укрывающиеся за деревьями и в углублениях земли. Случайные клубы дыма говорили о том, что за линией перестрелки находится враг. Генерал-лейтенант лорд Веллингтон прицепил свою саблю к луке седла, открыл записную книжку и нацарапал несколько слов на одной из страниц, которую тут же вырвал. Драгунский офицер в алом мундире подошел к лошади рядом с ним и взял сложенный листок.

"Для генерала Кроферда", - вот и все, что ему было сказано. Драгун механически повторил "За генерала Кроуферда" и направил свою лошадь к крутому склону перед ними.

- Пора Кроуферду возвращаться, Мюррей, - сказал Веллингтон.

"Теперь я хочу увидеть колонны за рекой". Он развернул своего коня и пришпорил его, и в следующее мгновение они снова загрохотали по каменистой тропе, летели искры и звенело снаряжение, пока остальной штаб пытался поддерживать головокружительную скорость и безрассудную беспечность перед опасностью, которые характеризовали передвижения Главнокомандующего по стране. Драгунскому офицеру пришлось бы немало потрудиться, пытаясь найти дорогу обратно к своему месту службы после того, как он отдал приказ, положивший начало этой истории. Слева раздался звук горна.

"Стреляй и отходи", - сказал себе лейтенант, прислушиваясь к высоким протяжным нотам. "И не слишком скоро. Где этот пикет?" Он зашагал прочь по вершине небольшого холма, чтобы поискать его, со своим кривым мечом, болтающимся на боку. Консервативному военному глазу его форма представляла собой нелепую смесь. Оно было темно-зеленым вместо алого, снискавшего себе славу на пятидесяти полях сражений; черная тесьма на нем, козырек, накинутая на плечи пелерина - все это нелепо для пехотинца указывало на имитацию гусарского снаряжения, подчеркиваемого кривой саблей. И все же это было вполне естественно, потому что предполагалось, что Девяносто Пятая пехота унаследует некоторые традиции, заложенные гусарами, когда они были самой нерегулярной из нерегулярных лошадей. С другой стороны, цвет мундира и значок с горном рожком не были унаследованы гусарами - они напоминали о том факте, что первые стрелковые полки, нанятые британским правительством, были набраны из егерей немецких князьков. Тем не менее теперь никому и в голову не приходило насмехаться над этим фантастическим нарядом; Девяносто пятая пехотная - стрелковая бригада - за короткие десять лет своего существования завоевала себе репутацию, достойную зависти любого более старого подразделения.

"Стреляйте и отходите", - повторил лейтенант про себя, когда горн зазвучал снова, более настойчиво. Теперь слева раздался рассеянный ружейный огонь, подтверждающий срочность призыва. Дюжина стрелков, ожидавших решения лейтенанта на вершине холма, не проявляли никаких признаков волнения. Они знали своего офицера и доверяли ему, несмотря на то, что ему еще не исполнилось девятнадцати лет. Они дважды следовали за ним через всю Испанию, в Корунью и Талаверу, не говоря уже о унылых болотах Вальхерена, и знали, что могут на него положиться. Лейтенант прикрыл глаза рукой, но в этот момент внизу, в долине, послышался грохот снаряжения, и пропавший пикет взбежал на холм.

- Вы опоздали, сержант, - рявкнул лейтенант.

- Да, сэр. Мы были почти отрезаны, и нам пришлось обходить их, - объяснил сержант, а затем извиняющимся тоном добавил: - Додд пропал, сэр.

- Додд пропал?

- Да, сэр. Я послал его вперед и...

- Ты знаешь, что с ним случилось?

- Нет, сэр. Не слышал выстрелов в его сторону.

Горн зазвучал снова, сопровождаемый ружейной пальбой.

"Мы не можем ждать его", - сказал лейтенант с решимостью, приобретенной в сотнях арьергардных боев. "Жаль его, но я думаю, он найдет дорогу обратно к нам. Становитесь, там. Слева в шеренгу. Быстрым маршем. - И половина роты двинулась в путь, держа винтовки наготове.

Девяносто пятый был частью знаменитой легкой дивизии Кроуферда, которая хвасталась тем, что всегда вступала в бой первой и выходила последней. Теперь они прикрывали последние этапы отступления Веллингтона к рубежам Торрес-Ведрас - отступления, во время которого они захватили больше пленных, чем оставили позади. Но сегодня им придется сообщить по крайней мере об одном "пропавшем без вести" - стрелке Мэтью Додде, отрезанном от своего подразделения военной удачей.

Глава II

СТРЕЛОК МЭТЬЮ ДОДД уже знал, что он отрезан, хотя в данный момент он был слишком занят спасением своей жизни, чтобы думать о последствиях. Он возвращался через оливковые рощи к своему пикету, когда услышал впереди странные голоса и мельком увидел странную форму. Согнувшись пополам и обливаясь потом под своим рюкзаком, он пробирался сквозь подлесок в долине, пытаясь обойти врагов, которые преградили ему путь к отступлению. Полчаса яростных усилий, как ему показалось, привели его в чувство, когда в этот самый момент крик сообщил ему, что за ним наблюдает какой-то другой отряд. Неподалеку от него раздался выстрел из мушкета, и пуля попала в ствол дерева в дюжине ярдов от него. Он повернулся и снова побежал, на этот раз в гору, в направлении, которое, как он знал, уводило его прочь от друзей, но которое единственное, насколько подсказывал ему инстинкт стрелка, все еще не было преграждено французским авангардом. Позади него снова послышались крики и треск в подлеске, которые подсказали ему, что его преследует дюжина человек. Он помчался вверх по крутому склону, рюкзак болтался у него за спиной, а подсумки с боеприпасами колотили по ребрам. Вскоре он вышел из оливковой рощи на открытый, поросший вереском склон холма. Ему ничего не оставалось, как продолжать бегство без защиты дружественных деревьев - по крайней мере, либо это, либо повернуть назад и сдаться, а Додд был не из тех, кто сдается слишком легко.

Он тяжело побежал вверх по склону. Двадцать секунд спустя первый из его преследователей достиг опушки рощи, и он был хорошо виден. Они подняли свои мушкеты и выстрелили в него, один за другим, по мере приближения, но Додд был уже в сотне ярдов от них, а никто не мог надеяться попасть из мушкета в человека, находящегося на расстоянии ста ярдов, особенно когда он задыхался от сильного напряжения. Додд слышал выстрелы, но едва ли одна из пуль пролетела достаточно близко, чтобы он мог ее услышать. Он карабкался вверх по крутому склону до тех пор, пока, когда прозвучал последний выстрел, не счел безопасным выкроить минутку, чтобы оглянуться назад. С Полдюжины французов перезаряжали свои мушкеты; еще с полдюжины поднимались на холм вслед за ним. Додд снова ринулся вперед через цепкий вереск.