Страница 41 из 49
— А с тем когтевранцем чего? — опасливо встрял Невилл. — Неужели и впрямь простужен?
С тем же вопросом Гарри уставился на Седрика: давай, мол, колись, имеют ли склонность к заболеваниям чистокровные волшебники? Бросив взгляд по сторонам и видя вокруг себя те же сосредоточенные лица окруживших его первокурсников, Седрик сдался.
— Подвержены, — нехотя подтвердил он. — Но только магическим. Драконьей оспой, например, или обсыпным лишаем. Магические несчастные случаи вроде расщепа или взрыва котла в расчет не берутся, это относится к случайным, производственным травмам, как и отравления нашими ядами.
— Нам надо очень сильно постараться, чтобы заболеть, — вплелся в диалог Балрам, неслышно подошедший к говорившим. — Мы волшебники, и мы круто отличаемся от магглов, ваше вчерашнее закаливание потому и резкое, в отличие от маггловского, что нас так легко не прошибить случайным обливанием ледяной водой. Что магглу смертельно и неприятно, для нас чушь и ерунда.
— А вас профессор так же закаливал? — поинтересовался Гарри, пользуясь случаем.
— Конечно, — кивнул полноватый индус. — С самого первого дня весь первый год, до тех пор, пока не решил, что мы вполне закаленны и к дальнейшей жизни на воле пригодны. Я вообще-то на ребят со старших курсов ориентируюсь: за все два года моего пребывания здесь никто из них ни разу не чихнул, не кашлянул и не почесался.
— Вот об этом ты и расскажи Гермионе, — посоветовал Седрик. — Не то у девчонки сложится неправильное знание о нашем здравии.
— Да! — согласно подхватился к выходу Гарри. — И расскажу! Ведь мы же такими бодрыми проснулись, такими отдохнувшими! Разве мы похожи на тех, кто готов простудиться от малейшего сквозняка?!
— А с когтевранцем-то тем что? — успел спросить упрямый Невилл.
— А с ним ничего, — Седрик кинул в него диванную подушку. — Ему уже дали стакан противопростудного, и он сейчас жив, бодр и весел.
Увернувшись от подушки, Невилл со смехом выскочил следом за Гарри, нагнал его и пошел рядом. Дорогу до Большого зала ребята уже хорошо знали и вскоре влились в общий поток студентов, спешащих на завтрак. По пути Гарри нашел Гермиону и просветил её насчет физиологических различий волшебников и обычных людей, так что за стол девочка села в глубоких раздумьях. Съев кашу и подумав, она пришла к ожидаемому итогу.
— Ты прав, — тряхнула Гермиона гривой. — Я тоже проснулась отдохнувшей и полной сил. К тому же вспомнила, что ни разу ничем не болела в детстве. Вот только зубы… Хотела бы я их уменьшить, — и она постучала костяшками пальцев по передним резцам. Гарри наклонил голову, заглядывая ей в рот, и хмыкнул:
— Нормальные зубы. Это вы, девчонки, всё что-то усложняете.
Гермиона в ответ закатила глаза и придвинула к себе следующее блюдо — яичницу со свежим зеленым горошком. Гарри последовал её примеру, краем уха слушая разгорающийся рядом разговор.
— Почему маггловедение преподает заика? — недовольно вопросил Балрам. — Ни слова же не разобрать!
— Странно, — поднял голову сидящий напротив старшекурсник. — Ещё в прошлом году он не заикался, а в этот четверг мы зашли и еле-еле врубились, о чём профессор Квиррелл речь ведет…
— Это он что ли, который в тюрбане? — спросила второкурсница, глядя на стол профессоров. Гарри машинально проследил за её взглядом и тоже уставился на молодого мужчину в фиолетовой чалме.
— Говорят, он вампиров повстречал, — подал голос ещё один старшекурсник. — Странствовал по Албании и наткнулся на клан крайне голодных упырей. С тех пор и того… Стал заикой.
— Ого! Это ж чего он такого натерпелся?! — студенты с уважением посмотрели на молодого профессора. Поуважав и повосхищавшись, они вскоре вернулись к трапезе, а доев, разбрелись по своим делам-интересам. В том числе и Гарри со своими друзьями. А так как в окна заманчиво светило солнышко, то вопроса, чем заняться, не возникло: ребята дружно высыпали на школьный двор, у них наконец-то появилась возможность вволю обследовать территорию замка. Двор и квиддичный стадион им уже были известны, равно как и теплицы мадам Стебль, так что ребятишки, не сговариваясь, утянулись в сторону Кеттлберновых владений, ибо нет ничего увлекательней и неиссякаемей по интересности, чем чудесные пушистые зверушки.
Рон, понятное дело, устремился к вольеру с крысами, где и залип, наблюдая за хвостатыми шустриками. Понимающе посопев ему вслед, Гарри с Бермудом на руке и Огарком у ноги двинулся к лунным тельцам. Очаровательные лупоглазики, как и в первый раз, просеменили к ограде и что-то зашептали, пытливо заглядывая в лицо. На сей раз Гарри прислушался к их шепоту, сосредоточившись на своём даре. Шептали телята о луне и плясках, луговых просторах и лесных упоительных запахах. В общем, сплошь романтичными оказались животинки. Снисходительно покивав, Гарри отвернулся от тельцов и увидел, как к Рону подошел профессор Кеттлберн. Подумав, Гарри пододвинулся и услышал, что профессор сочувствует Рону.
— Помню о твоей трагедии, — проговорил он в аккуратную бороду. — Скучаешь по питомцу?
— Да так, — Рон нехотя дернул плечом. — Просто долго ждал, когда Короста станет моей. Она от брата к брату переходила и была вечной, как само время.
— Понимаю, — Кеттлберн кивнул на вольеру: — Приглянулся кто?
— Да, вон тот, черненький, с белой мордочкой, — Рон показал пальцем на понравившегося крысёнка. — А что, сэр?
Вместо ответа Сильванус перегнулся через бортик вольеры, ловко поймал вышеупомянутого малыша и протянул Рону со словами:
— Держи, вот тебе новый питомец.
Рон засиял так… Ну как монетка медная, начищенная! Заулыбался, руки простер и взял бережно дар нежданный. Прижал кулаки с крысёнком к груди и глазами благодарными прямо в душу Сильванусу засветил.
— Спасибо, сэр! Спасибо!
— Да не за что! — благодушно отмахнулся профессор.
Гарри улыбнулся и снова отвернулся. Посмотрел на Огарка и увидел, что она настороженно к чему-то прислушивается, глядя на крыло замка, клином выступавшее к лесу.
— Что там, Огарок? — тихо спросил он, положив ладонь на загривок пантеры.
— Там живет большой пёс. Скучает и тоскует. Сидит на цепи. Не выходит, — односложными фразами ответила Огарок.
Разумеется, Гарри заинтересовался и пошел посмотреть. Добрался до запретного коридора на третьем этаже, поглазел на огромные ворота во весь проем с калиточкой сбоку, шагнул к ней, и был остановлен Банти.
— Ты куда? — взвизгнула она, появляясь из ниоткуда и хватая его за ноги. — Нельзя! Там опасно!..
— Но там пёс. Огарок сказала: ему грустно, — попытался освободиться Гарри. Банти ещё крепче сдавила ноги.
— Нельзя! Это не простой пёс, — отчаянно прозвенела Банти. — Он хтоник, верен одному хозяину и неподкупен.
— Да? — осадил Гарри. Подумал и спросил: — Тогда почему хозяин заставляет пса страдать? Ему же там очень тоскливо.
— Не знаю. Может, хозяин не понимает своего пса, — предположила Банти.
— А кто он? Надо ему сказать… — сориентировался Гарри.
— Его хозяин Хагрид, — просканировав калитку, сообщила Банти.
— Приведи его сюда, — велел Гарри и шагнул к калитке, едва Банти исчезла. Поскребся в дверь, послушал рычание, почему-то из трех глоток, и шепнул: — Эй, дружок, ты не грусти, хозяин сейчас придет…
Рычание сменилось на тихое поскуливание, пёс за дверью шумно завозился, позванивая цепью. А потом он заговорил тремя разными голосами:
— Правда? Хозяин идет? А ты кто?
— Я Гарри. А как зовут тебя?
— Пушок мы, — пёс чем-то загрохотал по стенам. Гарри невольно попятился, ощутив, как под ногами закачался пол, и впервые задался вопросом: а какого размера там пёс сидит? Огарок позади тоже задумалась о том же и тревожно зашипела. Попугай, сидящий поблизости на держателе для факела, тихо ругнулся.