Страница 13 из 49
Сочтя тему исчерпанной, Северус сам сменил её — попытался выяснить, почему старик Поттер не взял в семью родного человечка.
— Северус, ну помилуй! — всплеснул в ладоши тот. — Мне это просто морально тяжело: видеть перед собой правнука, зная, что внука и сына я пережил! Флимонт-то ладно, до глубокой старости дожил, но Джеймс, мой внук, умер молодым. Посчитай-ка, Северус, сто моих и двести Флимонтовых лет. Мне уж за три сотни перевалило, не сегодня-завтра за Грань загляну…
Северус помрачнел.
— А чего же вы, Поттеры, так тянете с наследниками? Вы отцом после ста лет заделались, Флимонт до ста восьмидесяти тянул и тоже стал отцом-перестарком. Род ваш прокляли, что ли?
— Хе… — Генри рукой махнул. — Темная наша семейка, это ни для кого не секрет. Не знаю, с кого повелось и с чего началось. Но с рождением наследника старшего Поттера настигал какой-нибудь несчастный случай, это стало чуть ли не правилом: родится сын, папа тут же укладывается в гроб. Дедушек у Поттеров не бывает. Исключение разве что я сам — целых двадцать лет был дедом Джеймсу. Поэтому у нас издавна и повелось: жить как можно дольше холостым и бездетным и лишь на закате жизни родить наследника. Никому ж неохота умереть молодым папашей.
Всё это Северус выслушал с уважением, отметив при этом, что Генри стал отцом сравнительно рано — в сто с небольшим лет; он не стал тянуть до двух-трех сотен, как Флимонт. Генри тем временем продолжил:
— Думаю, что если я не приму Гарри в род, и он вырастет в независимости от магического рода, то проклятие его не коснется. Пусть мальчик растет и живет как магглорожденный, так у него больше шансов дожить до глубокой старости с любимой супругой, кучей детей и внуков.
Глядя в поблекшие глаза престарелого Поттера, очень усталого, пережившего и сына, и внука, Северус медленно кивнул, с пониманием относясь к его пожертвованию. Древнее проклятие рода ударило по Гарри, лишив отца, как когда-то в далеком прошлом умирали отцы с рождением сыновей… Наверное, поэтому на гербе этой ветви Поттеров изображен богомол — насекомое, рождающееся без отца. Отцов, как правило, съедают самки во время зачатия.
— Меня миновала чаша сия, потому что я дистанцировался от Флимонта и его матери при помощи министерского брака, не заключив магического, — подумав, добавил Генри.
Северус снова кивнул — что ж, вот и объяснение того, почему Генри жив и отцом стал рано. А брак Флимонта был как раз магическим, и умер он через неделю после рождения Джеймса… Как и Джеймс через год после рождения Гарри.
— На жен проклятие тоже переносится? — спросил Северус задумчиво.
— Нет, — покачал головой Генри. — На жен Поттеров это никак не влияет, разве что состарились вместе, как Юфимия и Флимонт. Карлус и Дорея, к примеру, долго жили; их сын сам стариком уже был, когда хоронил родителей. Нет, с Лили — это была лишь досадная случайность, стечение обстоятельств. Мне очень жаль, что она погибла так рано. Я знаю, что ты с ней дружил. Джеймс всё хвастался, как отбил красотку у слизеринца…
— Дурак, — беззлобно хмыкнул Снейп. — Нашел чем хвастать. Сестрой мне Лили была. Соседкой маленькой.
Таким образом Северус по самое горлышко оказался занят, заступив на пост преподавателя Зельеварения в школу Хогвартс, и на долгие годы пропал с горизонта Гарри Поттера. Мальчика его исчезновение хоть и расстроило, но не слишком огорчило, ведь тётя Петунья к этому событию отнеслась спокойно и сумела объяснить малышу, что дядя Северус уехал в длительную командировку. Шесть лет — это щадящий период в жизни каждого ребёнка. Дети в этом возрасте впечатлительные и, как правило, легко увлекающиеся.
С некоторых пор Гарри, укладываясь спать, слышал доносящуюся снизу из гостиной какую-то странную вибрирующую музыку, к которой тётя Петунья отчаянно торопилась, спеша поскорее разогнать детей по комнатам и уложить в постели. Потом тётушка целыми днями тараторила с подругами по телефону, взволнованно обсуждая то, как Чакраборти особенно стильно повел бедрами, и что танцует он просто божески… А Баччан, Баччан, ты видела его удар?! Как они все летали! Одним ударом кулака толпу бандитов уложил! А эта чарующая харизма Дхармендры?! И, о боже, она умрет, если не услышит ещё раз, как поет великий Дилип Кумар. Ах, какой у него голос!.. Что-что? Тётя хватается за телепрограмму и торопливо что-то ищет, подсказанное подружкой… И вот она восторженно кричит:
— Глазам не верю! В субботу повтор Рама и Шиама. Боже, я снова услышу его волшебный голос!!! Ивонн, ты моя спасительница!
Наговорившись с подругой, тётя Петунья, полная счастливых предвкушений, унеслась в магазин, а Гарри, заинтригованный её восторгами, подошел к столу и взял брошенный телегид. Странное на слух словосочетание «Рам и Шиам» он хорошо запомнил и терпеливо искал его на страничке субботы, честно продираясь сквозь анонс телепередач, каналы и цифры. Вот он: «Рам и Шиам», ровно в 8:00. Ещё тут написано… — Гарри вчитался в строчки — фильм 1967 года. Озабоченно выпятил губу — небось, немое черно-белое кино, чего тётя-то так ликует? Но тут Гарри вспомнил о волшебном голосе Кумара и передумал — да нет, надо обязательно посмотреть. Не проспать бы… То, что цветные фильмы начали создавать ещё в тридцать пятом году, мальчик как-то упустил из виду. Для него и шестьдесят седьмой год уже казался глубокой древностью, чуть ли не эрой динозавров.
Дожив до вечера пятницы, Гарри страшно удивил Петунью, попросив:
— Тётя Петунья, а можно мне завтра кино с тобой посмотреть? «Рам и Шиам», ровно в восемь…
Сказал и испугался, закусил губу, подумав: а вдруг кино только для взрослых? Но тётя развеяла внезапные страхи мальчика.
— Конечно, Гарри, можно. Я тебя разбужу, и мы вместе его посмотрим. Это история про двух братьев-близнецов, разлученных в раннем детстве.
Дилип Кумар, Мумтаз, Вазида Рехман, Нирупа Рой… Так началось знакомство Гарри с восходящими когда-то и уже давно угасшими звездами Болливуда. Сильный, глубокий, вибрирующий голос Дилипа Кумара поразил Гарри до самого центра души; его маленькое сердечко аж зашлось, заметалось в фон эху, вплетаясь в нутро невозможным звучанием дивного голоса, слившимся с музыкой фортепиано… Ей-богу, казалось, голоса человека и рояля слились воедино, гремели в унисон, грозовыми перекатами разлетаясь по гостиной, — настолько сильно звучал голос великого Кумара. Да и сам фильм оказался, ух, каким интересным!
Гарри смотрел во все глаза, замерев и практически не дыша, наблюдая за тем, как развиваются на экране события, как живут и случайно меняются местами два одинаковых и в то же время таких разных брата, как забитый дядей племянник внезапно дает сдачи зарвавшемуся дяде-злодею и как поет, утешая маленькую девочку — свою племянницу со странным именем Куки. И как переживает свои приключения первый близнец, оказавшийся на месте второго…
Когда фильм закончился, Гарри долго не мог прийти в себя — сидел на диване, вытаращив глаза, пыхтел и отдувался. А отойдя маленько, спросил:
— Тётя Петунья, а как второго зовут?
— Га-а-арри, — засмеялась тётя, — неужели ты не понял? Обоих братьев сыграл Дилип Кумар.
— Как? — опешил Гарри, изумленно округляя глазки. — Они же совсем разные! И как Кумар разделился на два?
— Ну, понимаешь, — принялась объяснять тётя, — актер сначала одну роль играл, потом вторую, уже другого брата, а потом эти роли соединили при помощи монтажа. Так фильмы сшивают, склеивают разные кусочки-кадры.
Гарри с уважением посмотрел на телевизор, начиная понимать, что там творится свое собственное волшебство. А тётя тем временем вспомнила кое-что ещё.
— Знаешь… Есть ещё один похожий фильм, про сестёр — «Зита и Гита», — тоже интересный. Хочешь, я поищу его на городских афишах, и мы сходим в кинотеатр на сеанс. Что скажешь, Гарри?